III

III.

Пансіонъ, въ которомъ поселилась Ирина, былъ переполненъ, какъ и всѣ, вообще, римскіе пансіоны, старыми дѣвушками всѣхъ національностей. Какой-то таинственный вѣтеръ гонитъ ихъ со всѣхъ концовъ свѣта въ Вѣчный Городъ. Ѣдутъ онѣ, мечтая найти въ немъ миръ и душевное спокойствіе и почти всегда его находятъ. Оно и не мудрено: Римъ – не городъ, а живописное, позлащенное солнечными лучами заката, кладбище. На людей живыхъ и дѣятельныхъ

Римъ производитъ тяжелое впечатлѣніе; но людямъ, пропустившимъ жизнь мимо себя, это кладбище дорого и мило. Живя въ другихъ городахъ, эти отжившіе люди чувствуютъ себя чуждыми лихорадочному движенію впередъ – оно ихъ сердитъ и смущаетъ. Въ Римѣ-же нельзя думать ни о будущемъ, ни о настоящемъ. Мысли все время витаютъ въ прошломъ, и люди интересуются лишь тѣми, что давно истлѣли въ своихъ могилахъ.

Ирина не любила старыхъ дѣвъ. Что-то грустное, недоконченное, вѣчно чего-то ждущее, видѣлось ей въ «христовыхъ невѣстахъ». Она избѣгала ихъ общества и сближалась лишь съ замужними. Себя Ирина не признавала старой дѣвой и предпочитала въ шутку называться «старымъ холостякомъ». Почему-то это казалось ей изящнѣе.

Но, приглядѣвшись къ пансіонскимъ обитательницамъ, Ирина съ удивленіемъ замѣтила, что римскія старыя барышни не похожи на другихъ. У нихъ были какія-то особенныя, бодрыя, радостныя, порою, даже восторженныя, лица. Подмѣтила она также, что къ 4-5 часамъ нѣкоторыя изъ нихъ начинали волноваться, краснѣть, старались принарядиться, скрасить свои скромныя черныя платья кружевнымъ воротничкомъ или же букетомъ свѣжихъ фіалокъ. Онѣ заботливо хлопотали, каждая возлѣ своего чайнаго столика, и съ нетерпѣніемъ поглядывали на входную дверь. Столь жданными гостями оказывались католическіе священники, строгіе, величественные, передъ которыми дѣвушки, видимо, робѣли. Ирина поняла, что онѣ – католички, по всей вѣроятности, новообращенныя. Догадку ея подтвердила очень милая, пожилая

англичанка изъ обѣднѣвшей знатной семьи, къ которой Ирина сразу почувствовала большую симпатію. Lady Muriel разсказала ей, какъ въ прошломъ году, гостя у родныхъ въ Ирландіи, случайно познакомилась съ однимъ католическимъ священникомъ, «замѣчательнымъ человѣкомъ», и какъ рада теперь, что по его совѣту перешла въ католичество.

‑ Я думала – говорила она – что жизнь для меня кончилась, а теперь вижу, что она лишь начинается, и что счастье впереди. Католическая религія такая теплая, такая нѣжная и утѣшительная!

Послѣ ея разсказа, Ирина съ удвоеннымъ вниманіемъ стала приглядываться къ патерамъ и ихъ духовнымъ дочерямъ. Особенно понравился ей старый Père Etienne, французъ доминиканецъ. Его мать была итальянка, и отъ нея онъ наслѣдовалъ римскій типъ, ‑ «лицо гордаго патриція», думала Ирина. Какъ всѣ римляне, Père Etienne былъ суровъ, даже мраченъ, но когда смѣялся, что случалось часто и всегда неожиданно, то лицо его дѣлалось удивительно добрымъ, сердечнымъ, почти дѣтскимъ.

Lady Muriel ихъ познакомила, и съ перваго-же разговора Ирину такъ повлекло къ Père Etienne, что, неожиданно для самой себя, она довѣрила ему всю свою жизнь и всѣ свои сомнѣнія. Священникъ выслушалъ ее со вниманіемъ, но съ видимымъ неодобреніемъ. Ирина почувствовала себя совсѣмъ маленькой, глупой дѣвочкой, когда въ отвѣтъ онъ принялся осмѣивать ея вѣру, не православную, конечно, а ея собственную.

‑ Вы ее сами сочинили и ничего общаго съ христіанствомъ она не имѣетъ. Вы, русскіе, всѣ –

революціонеры. Ваши священники не учатъ васъ самому главному: трепету и благоговѣнію передъ Богомъ, передъ великой дивной Его мудростью и могуществомъ. Вы обращаетесь съ Богомъ sans façon. Вы заключаете съ нимъ условія и контракты, какъ съ простымъ смертнымъ. Вы недалеко ушли отъ вашихъ соотечественниковъ – самоѣдовъ, которые то приносятъ оленей въ жертву своимъ деревяннымъ богамъ, то сѣкутъ ихъ, если боги не посылаютъ имъ удачи. Въ сущности, вы, русскіе, переходя изъ православія въ католичество, переходите на самомъ дѣлѣ изъ язычества въ христіанство.

‑ И откуда вы взяли – говорилъ онъ другой разъ – что Христосъ обѣщалъ своимъ послѣдователямъ счастье въ этой жизни? Напротивъ: Христосъ неоднократно повторяетъ: «царство Мое не отъ міра сего». Да и какъ-же могъ-бы Онъ царствовать среди жалкихъ людей, что населяютъ этотъ міръ, червей, гоняющихся за ничтожными житейскими радостями, не имѣющихъ силъ поднять свой взоръ въ высоту? Появись Онъ вновь среди нихъ, во всей Своей кротости и святости, развѣ поймутъ Его эти грубые люди? Не поймутъ, а лишь, засмѣютъ и если не поведутъ на Голгофу, то все-же съ насмѣшкой отвернутся. Нѣтъ, Царство Христа лишь за гробомъ, въ другомъ болѣе совершенномъ мірѣ. Его достигнутъ очистившіяся души, еще при жизни отказавшіяся отъ земныхъ радостей и долгими размышленіями, постомъ и молитвою, возвысившіяся надъ животною, низменною стороною своей природы. Великое счастье, великое душевное наслажденіе ждетъ ихъ тамъ и къ нему, дочь моя, должны вы обращать свои надежды,

отъ будущаго міра ждать царства справедливости, а не отъ этого ничтожнаго мірка, изъ котораго съумѣютъ возвыситься и спастись лишь немногіе.

Патеръ говорилъ восторженно; все лицо его сіяло. Онъ видѣлъ это блаженство, онъ твердо былъ въ немъ убѣжденъ. Слова его поразили Ирину. До сихъ поръ она никогда не задумывалась о будущей жизни. Здравый смыслъ подсказывалъ ей: «Къ чему ломать себѣ голову надъ тѣмъ, чего никто не видѣлъ? Будетъ то, что должно быть – незачѣмъ любопытствовать заранѣе».

Теперь, слушая пламенныя рѣчи Père Etienne, Ирина невольно спрашивала себя: «неужели онъ искренно вѣритъ въ то, что говоритъ?» И въ то-же время она чувствовала, что эта пламенность уже начинаетъ на все дѣйствовать. Какъ и всѣ люди нашего времени, Ирина интересовалась гипнотизмомъ и много разъ, въ минуту отчаянья, приходило ей на умъ обратиться за помощью къ какому-нибудь знаменитому гипнотизеру. Ее пугала лишь мысль отдать свою волю чужому человѣку. Что если, излечивъ ее отъ мрачныхъ идей, онъ затѣмъ сдѣлаетъ изъ нея преступницу, пошлетъ ее на убійство или воровство?

Теперь-же, глядя на благородное лицо стараго священника, Ирина поняла, что онъ поведетъ ее, лишь, по честному пути. О! еслибы удалось ему вернуть ей ея прежнюю вѣру! Вѣдь убѣдилъ же онъ другихъ бѣдныхъ дѣвушекъ! Вѣдь сіяютъ-же счастьемъ ихъ блѣдныя лица!

И Ирина ухватилась за Père Etienne, какъ утопающій хватается за соломенку. Такъ человѣкъ, страдающій неизлечимой болѣзнью, идетъ къ знахарю,

съ волненіемъ смотритъ на его таинственныя травы и на половину уже увѣренъ, что именно въ нихъ заключается его выздоровленіе. Что до Père Etienne, то добрый старикъ съ рвеніемъ и жаромъ принялся за спасеніе души Ирины и за устройство ея жизни.

‑ Вы глубоко ошибаетесь, ‑ говорилъ онъ Иринѣ – думая, что напрасно прожили жизнь и даромъ потеряли время. Напротивъ: вы чрезвычайно много пріобрѣли. Изъ всѣхъ вашихъ терзаній вы вышли съ чистымъ сердцемъ. Вы не пошли на сдѣлки со своею совѣстью. Вы съ грустью смотрѣли, какъ наказывается въ этомъ мірѣ добродѣтель и награждается порокъ, но вамъ не пришло въ голову, какъ, увы, приходитъ столь многимъ, мысль: если грѣшнымъ людямъ такъ выгодно и хорошо живется, примкну и я къ нимъ! Вы устояли противъ этой соблазнительной идеи. Ваша душа была вамъ дороже всѣхъ мірскихъ удачъ и блеска. Вы боролись со злыми и низкими мыслями и вышли побѣдительницей изъ этой борьбы. Великое это счастье, дочь моя! Благодарите Бога, что послалъ вамъ столь твердую волю и чистое сердце. Это явный знакъ, что вы одна изъ избранныхъ! Но вы не должны останавливаться на полпути. Отгоните отъ себя духъ отчаянья и, отринувъ всѣ мірскія заботы, удалитесь отъ людей и посвятите себя отнынѣ Богу. Вамъ необходимо, не теряя времени, поступить въ монастырь.

‑ Въ монастырь?! – удивилась Ирина.

‑ Да, въ монастырь. Вамъ нужна тишина и спокойствіе. Съ вашей натурой жизнь всегда будетъ васъ смущать. Вы не понимаете, что тріумфы нечестивыхъ временны, и что всѣ они наканунѣ своей гибели.

Вы не въ силахъ постигнуть этого. Вамъ слѣдуетъ разомъ отрѣзать ихъ отъ себя, удалиться въ тишину и заняться молитвою и чтеніемъ святыхъ книгъ. Вотъ вы гордитесь именемъ христіанки, а знаете-ли вы Священное Писаніе? Много-ли разъ въ жизни вы читали Евангеліе? Будьте откровенны, сознайтесь!

Ирина со стыдомъ должна была признаться, что ни разу не прочла его цѣликомъ, а, лишь, ограничивалась изученіемъ Св. Писанія въ школѣ, и затѣмъ слышала отрывки, читаемые въ церкви.

‑ То-то, вотъ и есть! Я такъ и предчувствовалъ! А, межъ тѣмъ, лишь при тщательномъ изученіи Евангеліе дѣлается яснымъ. Читайте Его, и дивный міръ откроется передъ вами. Эта Великая Книга замѣнитъ вамъ всѣ остальныя. Съ каждымъ днемъ ваша прежняя тоска будетъ смѣняться надеждой. Счастьемъ, восторгомъ наполнится сердце ваше. Вы испытали муки сомнѣнія и знаете, какъ онѣ тяжелы. Теперь вамъ предстоитъ узнать все то блаженство, которое дастъ вѣра. Et Dieu viendra causer avec vous, ma fille. Vous serez une de Ses elues et Il vous honorera de Sa parole. Вспомните избранныхъ въ Библіи, которые удостоивались Божьяго посѣщенія и Божественныхъ словъ. Эти избранные никогда на землѣ не переводились.

‑ Но, какъ же это уйти изъ міра, уйти навсегда отъ людей? Вѣдь это страшно! – говорила въ задумчивости Ирина.

‑ А что вамъ дали эти люди? Что вамъ далъ этотъ міръ? Можете-ли вы припомнить хоть часъ счастья, минуту счастья, намекъ на счастье?

Ирина должна была сознаться, что и намека не было.

‑ Ну, вотъ, вы сами видите! Вы боитесь монастыря, а хотите знать, что вы давно уже монахиня.

‑ Какъ монахиня? – широко раскрыла глаза Ирина.

‑ Да такъ. Оглянитесь на свою жизнь: вы живете цѣломудренно, съ мужчинами не имѣете никакихъ сношеній. Балы и театры вамъ давно надоѣли. Вы одѣваетесь въ темные цвѣта… Вы сами говорили мнѣ на дняхъ, что почти уже отказались отъ мяса и по совѣту докторовъ питаетесь, главнымъ образомъ, растительной пищей. Любимыхъ родныхъ у васъ нѣтъ… вы, даже, къ своей родинѣ относитесь съ презрѣніемъ. Что-же можетъ удерживать васъ въ мірѣ?

‑ Я, право, не знаю… свобода, независимость…

‑ Да вы и въ монастырѣ сохраните свободу думать, читать, наслаждаться природой, а большаго вамъ и не нужно. Вотъ, еслибы вы были влюблены и о комъ-нибудь мечтали, то это было-бы важнымъ препятствіемъ монастырской жизни и я первый ее бы вамъ отсовѣтовалъ. Но, вѣдь, этого нѣтъ, не правда ли? – и Père Etienne пытливо и зорко вглядывался въ ея лицо.

‑ О, въ этомъ случаѣ вы можете быть вполнѣ покойны, ‑ засмѣялась Ирина – мужчины никогда не играли большой роли въ моей жизни, а за послѣднее время, я совсѣмъ перестала обращать на нихъ вниманіе. Къ тому-же у меня нѣтъ никакого темперамента.

‑ Вы, можетъ быть, очень ошибаетесь! – вырвалось у Père Etienne и вырвалось нечаянно. Ему, видимо, стало досадно за свои слова, и онъ поспѣшилъ

прибавить, что мало знаетъ сѣверныя натуры.

‑ Но если мужская любовь васъ не соблазняетъ, то это, конечно, благодѣяніе Божіе и видимая милость Его къ вамъ. Теперь-то и слѣдуетъ уйти въ монастырь, пока никто васъ не смущаетъ. Поздняя любовь была-бы для васъ великой бѣдой. Чтобы быть счастливымъ въ супружествѣ слѣдуетъ вступать въ бракъ въ ранніе годы, когда характеръ дѣвушки не успѣлъ еще сложиться. Молодая жена, безъ критики подчиняется всѣмъ требованіямъ супружеской жизни и привыкаетъ къ нимъ. Она понимаетъ характеръ своего мужа, подлаживается подъ него и находитъ свое счастье. Вы же, проведя всю свою молодость въ холодно-вѣжливыхъ отношеніяхъ къ мужчинамъ, слишкомъ отъ нихъ отдалились, ничего не понимаете въ ихъ характерѣ и ни они – вамъ, ни вы имъ, счастья дать не можете. Будетъ лишь взаимное недоразумѣніе и великія страданія. Молитесь, да минетъ васъ чаша сія!

‑ О, увѣряю васъ, этотъ вопросъ меня совсѣмъ не интересуетъ! Меня несравненно больше тревожитъ отсутствіе вѣры. Ну, какъ я пойду въ монастырь, когда я въ самое главное, быть можетъ, не вѣрю?

Père Etienne снисходительно улыбнулся.

‑ Вѣра, какъ и все на свѣтѣ – отвѣчалъ онъ – дается человѣку не сразу, а долгимъ, упорнымъ трудомъ. Исполняйте ваши монашескія обязанности, ходите въ извѣстные часы молиться въ церковь, читайте святыя книги и, мало по малу, вѣра проникнетъ въ ваше сердце.

‑ Позвольте! Какъ-же это? Вы совѣтуете мнѣ

молиться сначала машинально, почти не вѣря – съ недоумѣніемъ спрашивала Ирина – да, вѣдь, это кощунство, насмѣшка надъ религіей?

‑ А дѣти развѣ не молятся сначала машинально? И однако это не мѣшаетъ имъ впослѣдствіи молиться сознательно. Такъ будетъ и съ вами – вы этимъ не смущайтесь.

Père Etienne не торопилъ ее съ рѣшеніемъ, но мысль о монастырѣ запала Иринѣ въ сердцѣ.

‑ Да – думала она ‑ Père Etienne правъ: въ извѣстные годы дѣвушкамъ полезнѣе удалиться въ монастырь. Въ мірѣ все раздражаетъ и мучаетъ ихъ сердце. Волнуютъ ихъ маленькія дѣтки съ ихъ прелестными личиками; волнуютъ счастливые любовники, нѣжно другъ на друга смотрящіе. Волнуетъ страстная музыка, поющая о любви, вся эта веселая свѣтская жизнь, гдѣ для нихъ нѣтъ уже мѣста. Въ монастырѣ-же, вдали отъ свѣтскихъ книгъ, газетъ, новостей, сплетенъ, нервы ихъ мало по малу успокоиваются, а правильная жизнь и спокойный сонъ излечиваетъ ихъ душевное разстройство.

Переходъ въ католичество испугалъ-бы ее прежде, но, проживъ нѣсколько мѣсяцевъ въ Римѣ, Ирина полюбила католическое духовенство. Съ первыхъ-же дней пріѣзда стала она интересоваться учениками разныхъ духовныхъ коллегій, что на каждомъ шагу попадаются въ Римѣ, въ своихъ своеобразныхъ костюмахъ: то ярко-красныхъ, то лиловыхъ, то черныхъ съ разноцвѣтными поясами. Ирина любила наблюдать ихъ интелигентныя лица, ихъ пытливый внимательный взглядъ.

Странно казалось ей сначала видѣть этихъ будущихъ

священниковъ на Пинчьо въ часы фешенебельной прогулки, разсматривающихъ нарядныхъ дамъ въ ихъ элегантныхъ коляскахъ. Странно казалось встрѣчаться съ ними на five o'clock'ахъ и обѣдахъ въ модныхъ отеляхъ. Но, раздумывая, она пришла къ убѣжденію, что это новое для нея католическое воспитаніе священниковъ вполнѣ раціонально. Чтобы вліять на свѣтскихъ людей необходимо знать ихъ мысли и идеалы, имѣть ихъ манеры, ихъ воспитаніе и образованіе.

Въ свободное отъ занятій время ученики осматриваютъ Римъ, ходятъ по музеямъ и картиннымъ галлереямъ умѣютъ отличать одну школу живописи отъ другой, разбираютъ надписи и рисунки древнихъ саркофаговъ. Духовныя коллегіи принадлежатъ разнымъ государствамъ и среди этихъ англичанъ, нѣмцевъ, поляковъ, и французовъ много людей хорошаго общества, знатныхъ фамилій.

Ирина съ горечью думала, что въ одной, лишь, Россіи, религія оставлена на попеченіи жадныхъ мужиковъ. Бурса, семинарія всегда были въ Россіи синонимами грубости и вульгарности. Образованіе, умственное развитіе этихъ будущихъ пастырей – ничтожно. Общественная жизнь имъ совсѣмъ не извѣстна. Едва кончившаго семинарію юношу спѣшатъ посвятить въ священники и отправить въ глушь, въ деревню, гдѣ окружающіе его дикіе мужики учатъ пьянству своего юнаго пастыря. Но и тѣ, которые попадаютъ въ большіе города не приносятъ пользы своимъ прихожанамъ, такъ далеки они отъ общественной жизни, такъ мало ее знаютъ.

Они только раздражаютъ свою паству нелѣпыми

исповѣдями, дикими проповѣдями, безцеремоннымъ отношеніемъ къ святынѣ. Храмы обращаютъ они въ мелочную лавочку и спѣшать извлечь изъ нихъ какъ можно больше доходовъ. Съ горькимъ чувствомъ вспомнила Ирина, какъ священникъ, давая послѣ обѣдни цѣловать крестъ прихожанамъ, въ то же время служилъ молебенъ чтимой иконѣ, повернувшись къ ней спиной и, лишь изрѣдка, отвѣчая на возгласы дьякона. Вспоминался еще болѣе отвратительный молебенъ въ провинціальномъ монастырѣ передъ чудотворной иконой, гдѣ пьяный священникъ бранился съ пьянымъ дьячкомъ въ промежутокъ между молитвами. Да и мало ли было такихъ случаевъ, что больно ранили ея сердце и подрывали уваженіе къ православію. Какъ разъ передъ отъѣздомъ пришлось ей присутствовать на духовномъ собесѣдованіи, устроенномъ въ частномъ домѣ для молодыхъ свѣтскихъ дѣвушекъ. Онѣ пришли въ волненіи; ихъ юныя личики были серьезны и внимательны. Сколько добраго могъ-бы посѣять умный пастырь въ такую минуту! Приглашенный священникъ, важный, заслуженный старикъ взошелъ на кафедру и цѣлый часъ говорилъ о томъ… какъ необходимо въ посту употреблять въ пищу лишь постное масло, и какой тяжкій грѣхъ совершаютъ тѣ, которые ѣдятъ скоромное!!!!

Ирина наблюдала наивныя лица дѣвушекъ, видѣла ихъ сначала изумленными, и недоумѣвающими, а затѣмъ, охваченными яркимъ румянцемъ негодованія. Онѣ пришли за кускомъ хлѣба и въ отвѣтъ получили камень.

Ничего подобнаго не видала Ирина въ римскихъ церквахъ. Священникъ благоговѣйно служилъ у алтаря

съ помощью маленькаго служки. Роль-же дьякона, дьячка и пѣвчихъ исполняли сами прихожане. Сидя на стульяхъ съ молитвенниками въ рукахъ, они внимательно слѣдили за службой, отвѣчали на возгласы священника и хоромъ пѣли молитвы. Проповѣди произносились искусными проповѣдниками обыкновенно вечеромъ, внѣ службы, и всегда собирали большую взволнованную толпу слушателей.

Въ Россіи Ирина привыкла смотрѣть на католическую церковь, какъ на нечто схоластическое, убивающее всякую свѣжую мысль и тормозящее культуру. Въ Римѣ туманъ этотъ разсѣялся, и здравый смыслъ говорилъ ей, что католическая церковь всѣ вѣка своего существованія была слугою прогресса. Римскіе папы слыли знатоками искусства. Они собирали вокругъ себя лучшихъ художниковъ, скульпторовъ, давали имъ заказы, всячески поощряли ихъ. Они скупали и тщательно берегли старыя книги и манускрипты, производили раскопки, хранили въ Ватиканѣ и Латеранѣ вырытыя античныя статуи.

Католическія школы и коллегіи дали образованіе многимъ талантливымъ людямъ. Даже знаменитый отрицатель христіанства Ренанъ – ученикъ католической школы. Католическое воспитаніе не убиваетъ умъ – напротивъ, даетъ свободу молодому пылкому воображенію. Доселѣ, не смотря ни на какія гоненія, монахи и монахини слывутъ на западѣ за лучшихъ воспитателей. Они душу свою вкладываютъ въ дѣло и, разумѣется, получаютъ въ отвѣтъ любовь и уваженіе своихъ учениковъ.

Ирина вспомнила свое петербургское душевное одиночество, тоску и отчаянье. Ей не къ кому было

пойти, не у кого было попросить совѣта. И всѣ ея знакомые были столь же одиноки и нравственно покинуты. Въ Россіи Ирина считала естественнымъ подобныя холодныя отношенія между вѣруюшими и ихъ духовными отцами, но теперь, въ Римѣ, она узнала иное отношеніе.

Père Etienne, старый и больной человѣкъ (онъ страдалъ астмой и долго не могъ отдышаться, поднявшись къ ней во второй этажъ), считалъ своимъ долгомъ навѣщать ее каждый день, утѣшать, разъяснять сомнѣнія, поддерживать въ ней бодрость. Ему дорога была ея душа, и онъ всѣ силы свои употреблялъ, чтобы спасти ее и направить на вѣрный путь.

Одно только смущало Ирину. Въ домѣ своего отца она привыкла видѣть, какъ большинство ученыхъ кончало обыкновенно атеизмомъ и снисходительно, какъ на дѣтскія забавы, смотрѣло на всѣ религіи.

Могли-ли католическіе священники съ ихъ обширнымъ образованіемъ вѣрить въ наивныя христіанскія легенды? Ей представлялась, что католическая церковь давно уже отъ нихъ отказалась, но умная и дѣльная, поняла, что переходъ отъ старой къ новой религіи совершается вѣками. Пока-же тысячи, милліоны людей нуждаются въ утѣшеніи и душевномъ воспитаніи. Есть, конечно, люди добродѣтельные по природѣ и къ какимъ-бы крайнимъ идеямъ они ни пришли, они все-же останутся честными и будутъ чувствовать глубокое физическое отвращеніе къ пороку. Но много-ли такихъ? Большинство людей такъ еще некультурно, что удержать ихъ на добромъ

пути можно лишь религіей: страхомъ ада, надеждой на рай. И, вотъ, думалось Иринѣ, католическая церковь рѣшила до времени притвориться вѣрующей, не уступать ни одной легенды, ни одного догмата ради счастья людей, ради культуры, ради порядка. И Ирина оправдывала этотъ великодушный обманъ.

Ей захотѣлось видѣть Папу. Она сообщила о своемъ желаніи Père Etienne, но къ ея удивленію онъ холодно отвѣчалъ, что это слишкомъ большая для нея честь, и что онъ долженъ сначала убѣдиться въ искренности ея вѣры.

‑ Но, вѣдь, я ничего особеннаго не прошу – робко отвѣчала Ирина – Его Святѣйшество почти каждую недѣлю принимаетъ сотни англичанокъ и американокъ.

‑ Это-то и обидно! – вспыхнулъ старикъ – всѣ эти растакуэры добиваются пріема изъ празднаго любопытства, чтобы сказать у себя на родинѣ: я была въ Римѣ, видѣла тамъ Папу и аристократическую охоту на лисицъ. То и другое очень интересно. Неужели-же вы не понимаете, какъ намъ, искренно вѣрующимъ, все это тяжело и оскорбительно!

Ирина была смущена и сконфужена. Но когда знакомые предложили ей билетъ на одно изъ папскихъ торжествъ, она не могла устоять передъ искушеніемъ и потихоньку отъ Père Etienne отправилась въ Ватиканъ.