<РГБ

ф. 93.II.4.14>

Многоуважаемый

Андрей Андреевичь

Спасибо большое за услугу. Очень совѣстно что пришлось безпокоить, но виновата мама, которая почему то вздумала продавать % бумаги въ Парижѣ. Портрета никакого не получала и вообще [о]/с/егодняшнее Ваше письмо — второе за все мое путешествiе.

Мой акредитивъ кончается и вмѣсто того /чтобы/ ѣхать въ Виши приходиться возвращаться за деньгами въ Петербургъ, а леченiе отложить до осени. Хочу заразъ издать четвертое изданiе Бол<ьныя> Дѣв<ушки> которыя разошлись до послѣдняго экземпляра. Мечтала издать заразъ и [Эмигра] Адвокатку, да потеряла надежду когда-нибудь ее кончить. Вульгарный, мѣщанскiй Парижъ ни только не далъ яркихъ впечатленiй <Нужно: впечатлѣнiй>, но отнялъ всякое вдохновенiе. Десятую недѣлю работаю надъ двумя главами и никакъ кончить не могу. Вообще моя Адвокатка потерпѣла такое-же фiаско какое потерпѣли всѣ русскiя адвокатки въ Гос<ударственномъ> Сов<ѣтѣ>. Свою неудачу я объясняю тѣмъ, что взялась изображать типъ несуществующiй. Адвокатка и въ Парижѣ только 13 лѣтъ, а этого мало для созданiя типа. Страшно трудно также описывать замужнюю героиню. Приходится писать «de chic» или по-русски «авось кривая вывезетъ».

Надѣюсь скоро съ вами увидиться и поговорить; въ Петербургѣ пробуду недѣли три, а затѣмъ въ Виши и послѣ на два мѣсяца въ Пиринеи хорошенько отдохнуть отъ всякихъ сочинительствъ. Блужданье по гостинницамъ совешенно подорвало мое здоровье.

Искренно Васъ

уважающая

Л. Достоевска<я>