<РГБ
ф. 93.II.4.14>
Многоуважаемый
Андрей Андреевичь
Спасибо
большое за услугу. Очень совѣстно что пришлось безпокоить, но виновата мама, которая почему то вздумала
продавать % бумаги въ Парижѣ.
Портрета никакого не получала и вообще [о]/с/егодняшнее
Ваше письмо — второе за все мое путешествiе.
Мой акредитивъ кончается и вмѣсто того /чтобы/ ѣхать
въ Виши приходиться возвращаться за деньгами въ Петербургъ, а леченiе отложить до осени. Хочу заразъ
издать четвертое изданiе Бол<ьныя>
Дѣв<ушки> которыя
разошлись до послѣдняго экземпляра. Мечтала
издать заразъ и [Эмигра] Адвокатку, да потеряла надежду когда-нибудь ее кончить.
Вульгарный, мѣщанскiй Парижъ
ни только не далъ яркихъ впечатленiй <Нужно:
впечатлѣнiй>, но отнялъ
всякое вдохновенiе. Десятую недѣлю
работаю надъ двумя главами и никакъ кончить не могу. Вообще моя Адвокатка потерпѣла такое-же фiаско какое потерпѣли всѣ русскiя адвокатки въ Гос<ударственномъ>
Сов<ѣтѣ>. Свою неудачу я объясняю тѣмъ, что взялась изображать типъ
несуществующiй. Адвокатка и
въ Парижѣ только
13 лѣтъ, а этого мало для созданiя типа. Страшно трудно также описывать замужнюю
героиню. Приходится писать «de chic» или по-русски «авось кривая вывезетъ».
Надѣюсь
скоро съ вами увидиться и
поговорить; въ Петербургѣ
пробуду недѣли три, а затѣмъ
въ Виши и послѣ на
два мѣсяца въ Пиринеи хорошенько отдохнуть отъ всякихъ сочинительствъ. Блужданье
по гостинницамъ совешенно
подорвало мое здоровье.
Искренно Васъ
уважающая
Л. Достоевска<я>