Получа твое письмо, мы видимъ, что ты не перестаешь скорбѣть о кончинѣ матушки, и, по переходѣ твоемъ въ другую келлію, послал

Ты приняла мое письмо со скорбію; но я писалъ къ тебѣ не съ тѣмъ, чтобы тебя оскорбить, но доставить пользу. Ты жалуешься на свой несносный характеръ; когда же оный для тебя несносенъ, то какимъ долженъ быть для другихъ, а паче для матери Н., пекущейся о твоемъ спасеніи?

И когда она вмѣсто благихъ плодовъ: смиренія, терпѣнія и любви, видитъ противное? И не оставляетъ тебя единственно только изъ послушанія и надежды: – не будетъ ли исправленія? Мнѣ также это прискорбно, – и не видя, а только слыша, получая ваши письма; и невольно долженъ былъ употребить строгость, потому что мягкія слова не только не пользуютъ, но и вредъ приносятъ. Ежели же ты имѣешь вѣру къ моей худости, то не должна ли принять и наказаніе, яко отъ любви, а не отъ ненависти происходящее? Въ противномъ случаѣ, мнѣ стоило бы оставить тебя и замолчать, предавъ тебя идти своею волею и разумомъ. Но я, хотя и представляю это на твою волю, но пока ты сама не бросишь грѣшнаго Макарія, я все тебя возбуждаю и показую тебѣ путь. Ежели бы ты сначала внимала словамъ моимъ, – да и не моимъ, а словесамъ и ученію св. отцевъ, которыя я тебѣ предлагалъ къ руководству, то давно бы ты имѣла облегченіе въ своихъ страстяхъ.

Когда есть у тебя мои письма, то прочти показанныя въ оныхъ тебѣ мѣста ученія св. отцевъ, нужныя для тебя, и отдай себѣ отчетъ: имѣла ли ты попеченіе вести себя по онымъ, по силѣ твоей, сколько можно? И ежели нѣтъ, то кто жъ тебѣ виноватъ въ томъ, что ты лишала сама себя пользы? Первое – отверженіе себя, т. е. своихъ страстей, самое нужное; а къ сему удобнѣйшее средство, яко основаніе, имѣть вѣру къ путеводительницѣ и во всемъ ей открываться; отсѣкать свою волю и разумъ, и имѣть совершенное послушаніе; при такомъ твоемъ дѣланіи и понужденіи къ сему, всѣ бы сѣти вражіи сокрушались, и страсти твои получали бы облегченіе, а ты – спокойствіе. Св. Лѣствичникъ пишетъ, что «безъ послушанія никто же отъ страстныхъ узрить Господа»; а въ словѣ св. Кассіана къ Леонтину: «и само то, еже открывати мысли отцемъ, немощнѣйшія я‘ творитъ». Но ты напротивъ ничему этому не слѣдуешь, и, вмѣсто плодовъ мира, обираешь плоды смущенія; жалуешься на свой характеръ, а виновата сама кругомъ. Ежели теперь понудишь себя къ дѣланію, то, при Божіей помощи, характеръ твой дурной превратится въ хорошій; а ежели пребудешь въ такомъ же устроеніи, то онъ будетъ еще несноснѣе и для тебя, и для другихъ. Чтό въ этомъ толку, что ты иногда мирна и до излишества; а иногда смущена до тяжести и себѣ и другимъ? Надобно наблюдать средину, то гораздо будетъ полезнѣе.

Когда тебѣ придетъ твой тяжелый нравъ, – вини себя, а не другихъ; и понудь себя къ откровенію, чтό тебя смущаетъ, хоть бы и на мать Н. чтό пришло; не бойся, говори ей, получишь облегченіе. Знай, что это врагъ тебѣ запинаетъ и хочетъ тебѣ погибели, а послѣ и въ отчаяніе влагаетъ; всему этому корень есть гордость, а побѣда на оное – смиреніе.

Смотри жъ теперь, написалъ ли бы я тебѣ столько, ежели бы хотѣлъ тебя бросить? Но я желаю тебѣ пользы и учу, и наказую, и желаю знать: какой принесутъ плодъ сіи мои писанія? Ожидаю отъ тебя увѣдомленія, а отъ матери Н. удостовѣренія, и, прося на тебя отъ Бога помощи, остаюсь недостойный твой богомолецъ, многогрѣшный I. М. 3 генваря 1843 года.

Я писалъ къ тебѣ показавшіяся тебѣ непріятныя слова не для того, чтобы тебя оскорбить, а дабы исправить, видя горестное твое устроеніе.

Пишешь ты, что сама себѣ не рада; представляется, что ты мать Н. отягощаешь, – а она тебя въ семъ разувѣряетъ. – Какой же это чинъ откровенія? Ты должна только открыть свои мысли чиномъ раскаянія и просить прощенія, а не искать разувѣренія. Принимая вражескую кознь въ сердце, не исторгаешь ее смиреніемъ, а ищешь доказательствъ. Ежели бы и подлинно была она такова къ тебѣ, какъ тебѣ представляется, то и тутъ должна зазрѣть и смирить себя, вмѣнить себя того быть достойною, – тогда бы и миръ нашла; а ежели будешь въ такомъ устроеніи, и оно въ тебѣ закоснѣетъ, то ты, бѣдная, нигдѣ и никогда покою не найдешь.

Теперь я вижу, что мать Н., снисходя твоимъ немощамъ, болѣе тебя балуетъ; – мать З. такъ бы не сдѣлала, только та бѣда, что, когда бы ты тамъ была, не могла бы къ ней относиться; А–я по причинѣ живетъ у нея, что за тою не вяжутся; некуда было ее дѣвать. Нѣтъ, дѣвушка, ежели ты не перемѣнишь себя въ ономъ, то право пользы не будетъ, не только не исправишь своего нрава, но въ горшее придешь устроеніе. Можетъ быть, потому-то она и предлагала тебѣ свое хозяйство, чтобы была по сей части покойнѣе и себя бы лучше познала; занимаясь хозяйствомъ, не была бы праздна, то и помыслы оные не стужали бы тебѣ, а имѣла бы къ ней отношеніе, такъ какъ и прочія сестры, дабы не заблудить отъ истиннаго пути. Сколько я къ тебѣ писалъ, совѣтовалъ, предлагалъ отеческія ученія, – но вижу, что ты оныя только языкомъ прочла, а изъ головы все вышло; сердца же и не коснулось; напротивъ, тѣ слова, которыя показались тебѣ скорбными, дошли и до сердца. Пожалуй и теперь скорби‘ на меня за всѣ сіи строки, и думай, что не расположенъ къ тебѣ: я не стану разувѣрять. Я еще не теряю надежды, что придешь въ себя, не будешь принимать совѣтовъ вражескихъ, а будешь имъ противиться, и тотчасъ открывать, а онѣ и исчезнуть. Да потрудись прочесть мои письма, въ коихъ я тебѣ предлагалъ отеческія ученія, и съ нихъ поучись, то, можетъ быть, и коснется твоего сердца чувство благое; при благомъ же твоемъ произволеніи обрящешь и помощь Божію, Коего покрову вручаю тебя. I. М. 13 февраля 1843 года.

По пріѣздѣ твоемъ въ свою обитель пишешь ты, изъявляешь скорбь о болѣзни матери Н. Я это одобряю, но еще болѣе будетъ пріятно, а для тебя полезнѣе, когда покажешь на дѣлѣ то, чтό ты мнѣ обѣщала ... припомни! Тебѣ это очень нужно; зачѣмъ пошла въ обитель? – спастися; а чтò къ этому нужно, – и лично, и письменно тебѣ внушалъ; а больше всего отеческія ученія громче трубы гласятъ намъ о дѣланіи нашемъ, – чѣмъ можемъ обрѣсти животъ вѣчный, да и здѣсь мирно и спокойно пожительствовать. Они это дѣломъ исполнили и намъ оставили примѣръ собою. Надобно же и намъ приниматься за дѣло, а не на словахъ точію спасаться; паче же всего имѣй въ умѣ Господне ученіе: «научитеся отъ Мене, яко кротокъ есмь и смиренъ сердцемъ, и обрящете покой душамъ вашимъ»[1]. Это много поможетъ тебѣ, съ Его же всесильнымъ содѣйствіемъ, къ преломленію твоего нрава.

Ты ничего мнѣ не написала по пріѣздѣ, испросила ли ты, какъ должно, у ней прощенія, такъ какъ немирною съ нею поѣхала къ намъ, или тàкъ, просто, – молчаніемъ прошло, довольствуясь однимъ письмомъ? нѣтъ; надобно обвинить себя совершенно, объясня случаи и упорство, просить прощенія, безъ всякого оправданія, – такъ будетъ и миръ. I. М. 9 октября 1843 года.

Пишешь ты, что имѣешь желаніе и произволеніе полагать начало къ исправленію, но называешь колкимъ и тернистымъ путь жизни монастырской, на коемъ то и дѣло падаешь. А мнѣ кажется, что это иго Господне, которое ты взяла на себя, благо, и бремя Его легко есть[2], въ чемъ и Его неложныя словеса насъ увѣряютъ; но тѣсенъ и прискорбенъ путь, – кажется предъ нами, – отъ залоговъ нашихъ внутреннихъ страстей, которыя бунтуютъ, при маломъ имъ сопротивленіи; когда же будемъ стараться, при помощи Божіей, съ нашимъ произволеніемъ противляться имъ и истреблять ихъ, то онѣ ослабѣютъ и пропадутъ; а насъ оставятъ въ покоѣ. Когда же не будемъ сознавать себя и противляться страстямъ, то онѣ еще болѣе усилятся и лишатъ спокойствія. Корень всѣхъ сихъ бѣдствій есть гордость; а прочія, – всѣ ея произрастенія, отъ навыка укрѣпившіяся. Смири себя, то и корень исторгнешь, а вѣтви изсохнутъ. I. М. 16 ноября 1843 года.