19. марта 1845. года
М. С. О. Н. Г. I. Х. Б. Н. П. Н.
Достопочтеннѣйшая о Г<оспо>дѣ
мати Досифея!
Нося имя Богомъ данныя, конечно не забыли и перваго
своего имени, огнь великiй. Я называю по
руски ваши имена Досифея и Дарiя. И нынѣ
то память вашего Ангела, въ который васъ и поздравляю съ онымъ.
Огнь великiй любви Б<о>жiей, содѣлавшiй васъ Богомъ данную сѣвской
обители, дабы во оной получить вамъ вѣчное спасенiе; и нынѣ да горитъ въ сердцѣ
вашемъ, и все встрѣчающiяся противныя волѣ
Б<о>жiей дѣйствiя, да попаляетъ и обращаетъ въ ничто.
Остерегайтесь противоположнаго оному огня ярости и пылкости, который пожигаетъ
и попаляетъ все благiе плоды на нивѣ
сердецъ нашихъ прозябающiе и растущiе, и опустошающiе души наши. Надобно искать корня,
отъ куда оный родится — по ученiю св. отцевъ, отъ
гордости. То ежели кто изъ насъ видитъ въ себѣ огнь сей пылающiй, да потщится корень его исторгнуть;
никогда не поздно, но всегда на ето есть время: смирихся, и спасе мя десница
твоя Г<оспо>ди! Не можемъ постит<ь>ся, лѣнивы
молит<ь>ся, не имѣемъ дать милостыни; а смирит<ь>ся всякъ
можетъ. А ето такое сокровище, безъ котораго другiе добродѣтели не помогутъ.
Которому и Г<оспо>дь повелѣлъ научат<ь>ся отъ Него, дабы обрѣсти
покой душамъ нашимъ[1]. Вы упоминаете
въ письмѣ своемъ о броздахъ и уздѣ востягивающихъ челюсти не
приближающихся ко Г<оспо>ду. Говорите, что тяжело нести, полагаю что
испытываете сiе на себѣ.
Отъ чегоже тяжело? Конечно отъ нашего устроенiя. Надобно же очистить зренiе, дабы не тяготило /и не помрачало/
свѣтлой души въ будущемъ вѣкѣ. Говорите съ благодарнымъ
сердцемъ къ Б<о>гу: благо мнѣ, яко смирилъ еси, яко да научуся
оправданiями Твоимъ[2], и получите
успокоенiе сердцу вашему.
Да сподобитъ васъ Г<оспо>дь встрѣтить праздникъ
Воскресенiя Христова съ
сердечною радостiю, усердно желаю
многогрѣшный Iеромонахъ Макарiй.
Почтеннѣйшей мат. казначеи Магд<алинѣ>
свидѣтельствую мое почтенiе, такъ же и
Федосье Афанасьевнѣ.
О. Iоанникiй благодаритъ васъ за платки, ему
присланные вами.
Достопочтеннѣйшая о Г<оспо>дѣ
мати Досифея!
Въ письмѣ вашемъ замѣтилъ я слово: «Перемѣны
въ себѣ на лучшее не вижу.» И на сiе вамъ скажу: кажется по тому и нѣтъ
перемѣны на лучшее, что вы хотите ее видѣть. Какъ же съ симъ
согласить устроенiе св. отцовъ и
матерей, и ихъ ученiе. Онѣ
были святы, но видѣли себя грѣшныхъ, чемъ самымъ и святость ихъ
сохранилась, и Б<о>гу была прiятна. А мы мало что исправимъ, мнимъ себя быти нѣчто;
а отъ другихъ еще болѣе истязуемъ и судимъ малѣйшiе ихъ ошибки; а иногда и ничего не
исправивъ, то же дѣлаемъ. Такъ надобно же, да и пора принят<ь>ся за
умъ, попросить Б<о>га о помощи, дабы видѣть всегда намъ свои грѣхи,
и отъ того приходить во смиренiе, на которое
призритъ Г<оспо>дь, и подастъ помощь къ творенiю благаго безъ возношенiя. Да положимъ же начало хоть въ сей
настоящiй праздникъ
нашего спасенiя виновный, и въ
наступающiй новый годъ; съ
которыми васъ усердно поздравляю, благодарю и за поздравленiе съ оными, и остаюсь желатель вашего
здравiя и спасенiя многогрѣшный Iером<онахъ> Макарiй.
29. декабря
1845. года