<РГБ

93.I.6.13>

<Записи рукой А. Г. Достоевской:

№ [29]/30/.

Къ Михаилу Михайловичу Достоевскому. (1847 г.?).>

<Январь-февраль 1847. Петербург>

Любезный братъ. Опять прошу твоего отпущенiя за то что не исполнилъ слова, и не написалъ съ слѣдующею почтою. Но такая тоска находила на меня все это время, что не возможно было писать. Думалъ я о тебѣ очень много и мучительно. Тяжела судьба твоя милый братъ! Съ твоимъ здоровьемъ, съ твоими мыслями, безъ людей кругомъ, съ скукой, /вмѣсто праздника,/ и съ семействомъ о которомъ, хоть и свята и сладка забота, но тяжело бремя ‑ жизнь невыносима. Но не унывай духомъ братъ. Просвѣтлѣетъ время. Видишь-ли, чѣмъ больше въ насъ самихъ духа и внутр[нн]/енняго/ содержанiя, тѣмъ краше нашъ уголъ и жизнь. Конечно страшенъ диссонансъ, страшное неравновѣсiе, которое [даетъ]/представляетъ/ намъ общество. Внѣ должно быть уравновѣшено съ внутреннимъ. Иначе съ отсутствiемъ внѣшнихъ явленiй, [с] внутреннее возьметъ слишкомъ опасный верхъ. Нервы и фантазiя займутъ очень много мѣста въ существѣ. Всякое внѣшнее явленiе съ непривычки кажется колосальнымъ и пугаетъ какъ-то. Начинаешь бояться жизни. Счастливъ ты что природа обильно надѣлила тебя любовью и сильнымъ характеромъ. Въ тебѣ есть еще крѣпкiй здравый смыслъ и блестки брилiантоваго юмора и веселости. Все это еще спасаетъ тебя. Я много думаю о тебѣ. Но Боже какъ много отвратительныхъ подло-ограниченныхъ сѣдобородыхъ мудрецовъ, знатоковъ, фарисеевъ жизни, гордящихся опытностiю, т. е. своею безличностiю, (ибо всѣ въ одну мѣрку стачаны), [<нрзб., так как густо зачеркнуто>] негодныхь, которые вѣчно проповѣдуютъ довольство судьбой, вѣру во что-то, ограниченiе въ жизни и довольство своимъ мѣстомъ не вникнувъ въ сущность словъ этихъ, ‑ довольство похожее на монастырское изтязанiе и ограниченiе, и съ неизтощимою мелкою злостью осуждающихъ сильную, горячую душу невыносящаго ихь пошлаго, дневнаго расписанiя и календаря жизненнаго. Подлецы они съ ихъ водевильнымъ земнымъ счастiемъ. Подлецы они! Встрѣчаются иногда и бѣсятъ мучительно.

Вотъ сейчасъ меня прервалъ своимъ остроумно-свѣтскимъ визитомъ несносный болтунъ Свиридовъ. Онъ братъ кажется самый назойливый дуракъ. Привезъ вопросъ изъ Аналитики, и привезъ-то какiе-то дряннѣйшiе, старые, разрозненные листы, изъ которыхъ кажется ничего нельзя сдѣлать. Проситъ меня похлопотать у Бекетова о поправкѣ этихь листовъ. Смѣшной человѣкъ. Самъ въ нихь ничего не разбираетъ и хочетъ чтобы другiе что нибудь сдѣлали. Я какъ-нибудь похлопочу о твоемъ отвѣтѣ. Поѣду по всѣмъ у кого есть записки.

Но время уходитъ. Хотѣлъ тебѣ написать многое. Какъ досадно что все перебито. И потому ограничусь самымъ послѣднимъ напишу кое-что о себѣ. Я братъ работаю; не хочу ничего выдавать раньше чѣмъ [не] кончу. Денегъ между тѣмъ нѣтъ, и еслибъ не было добрых людей я бы погибъ. Разложенiе моей славы въ журналахъ доставляетъ мнѣ болѣе выгоды чѣмъ невыгоды. Тѣмъ скорѣе схватятся за новое мои поклонники; которые кажется очень многочисленны и отстоятъ меня. Я живу очень бѣдно и всего, съ того времени какъ тебя оставилъ, прожилъ 250 руб. сереб. до 300⁰⁰ Серебр. употребилъ на долги. Меня сильнѣе всѣхъ подрѣзалъ Некрасовъ, которому я отдалъ его 150 руб. сереб<.> нежелая съ нимъ связываться. Къ веснѣ сдѣлаю у Краевскаго большой заемъ и пришлю тебѣ 400 руб. непремѣнно. Это как Богъ святъ; ибо мысль о тебѣ мучаетъ меня болѣе чѣмъ все. Въ Гельзингфорсъ-же врядъ ли прiѣду рано. Ибо можетъ быть буду лечиться окончательно по методѣ Присница холодной водой. И потому прiѣду развѣ въ Iюнѣ. Впрочемъ ничего еще незнаю мой милый. Мое будущее впереди. Но хоть громъ трещи надо мной я теперь не подвинусь, я знаю все что могу сдѣлать, работы своей не испорчу, и поправлю свои обстоятельства денежныя успѣшнымъ ходомъ книги, которую издамъ осенью. Проклятый Спиридовъ. Уже почти два часа. Вообрази: я всѣми силами давалъ ему замѣтить что у меня нѣтъ времени. Онъ все сидѣлъ и болталъ о томъ какъ онъ вопросъ твой составлялъ, давалъ знать как важно [вс] тебѣ его въ этомъ помощничество как онъ на Кавказъ поѣдетъ, и напишетъ о тамошней флорѣ такое сочиненiе какого и небывало. Чортъ съ нимъ... шутъ! Право съ иными людьми поговоришь и точно выйдешь изъ какой нибудь канцелярiи. Онъ меня оторвалъ отъ тебя мой возлюбл. Береги себя братъ. Особенно здоровье. Развлекайся, и пожелай мнѣ скорѣе кончить работу. За ней сейчасъ послѣдуютъ деньги и я у тебя. Леченiе у Присница въ моемъ воображенiи. Можетъ быть доктора и отсовѣтуютъ мнѣ. Как бы я желалъ тебя видѣть. Иногда меня мучаетъ такая тоска. Мнѣ вспоминается иногда как я былъ угловатъ и тяжелъ у васъ въ Ревелѣ. Я былъ боленъ братъ. Я вспоминаю как ты разъ сказалъ мнѣ что мое обхожденiе съ тобою изключаетъ взаимное равенство. Возлюбленный мой. Это совершенно было несправедливо. Но у меня такой, скверный отталкивающiй характеръ. Я тебя всегда цѣнилъ выше и лучше себя. Я за тебя /и за твоих<ъ>/ готовъ жизнь отдать, но иногда когда сердце мое плаваетъ въ любви, не добьешься отъ меня ласковаго слова. Мои нервы не повинуются мнѣ въ эти минуты. Я смѣшонъ и [га] гадокъ, и вѣчно по сему страдаю отъ несправедливаго заключенiя обо мнѣ. Говорятъ что я черствъ и безъ сердца. Сколько разъ я грубилъ [какъ подростокъ] Эмилiи Өедоровнѣ, благороднѣйшей женщинѣ въ 1000 разъ лучше меня. Помню какъ иногда я нарочно злился на Өедю, котораго любилъ въ тоже самое время больше тебя. Я тогда только могу показать что я человѣкъ съ сердцемъ и любовью, когда самая внѣшность [съ] обстоятельства, скука, вырветъ меня насильно изъ обыденной пошлости. До того времени я гадокъ. Неравенство это я приписываю болѣзни. Читалъ ли ты Лукрец<iю> Флоріани посмотри Кароля. Но скоро ты прочтешь Неточку Незванову. Это будетъ исповѣдь какь Голядкинъ хотя въ другомъ тонѣ и родѣ. О Голядкинѣ я слышу изъ подтишка (и отъ многихъ) такiе слухи что ужасъ. Иные прямо говорятъ что это произведенiе чудо и не понято. Что ему страшная роль въ будущемъ, что еслибъ [ему] я написалъ одного Голядкина то довольно съ меня, и что /для/ иныхъ оно интереснѣе Дюмасовскаго интереса. Но вотъ самолюбiе мое разхлесталось. Но братъ! Какъ прiятно быть понятымъ. Братъ за что ты такъ любишь меня! ‑ Постараюсь тебя обнять поскорѣе. Будемъ любить другъ друга горячо. Пожелай мнѣ успѣха. Я пишу мою хозяйку. Уже выходитъ лучше Бѣдныхъ людей. Это въ томъ же родѣ. Перомъ моимъ водитъ родникъ вдохновенiя, выбивающiйся прямо изъ души. Не такъ какъ въ Прохарчинѣ которымъ я страдалъ все лѣто. Какъ бы мнѣ хотѣлось помочь тебѣ братъ поскорѣе. Но надѣйся братъ на тѣ деньги, которыя я обѣщалъ тебѣ как на стѣну, какъ на гору. Цалуй всѣхъ твоихъ. А покамѣстъ самъ

Твой Достоевс<кій>

<I. Слева на полях вдоль страницы запись:

Сойдемся ли мы братъ когда нибудь вмѣстѣ въ Петербургѣ. Чтобы ты сказалъ о Cтатской Cлужбѣ съ приличнымъ жалованьемъ>

<II. Слева на полях вдоль страницы запись:

Не знаю что родила M^me Бѣлинская. Слышалъ что кричитъ за двѣ комнаты ребенокъ, а спросить какъ-то совѣстно и странно.>