<РГБ
93.II.4.30>
СпБ.
28 іюля 1862
До сихъ поръ все не могъ собраться
написать тебѣ, голубчикъ
мой. Мнѣ безъ тебя очень скучно и на душѣ
все это время было такъ тяжело, что я просто /не/ былъ [не] въ состояніи
писать тебѣ. Ныньче кое-какъ расквитался за этотъ мѣсяцъ съ своими срочными и
вексельными платежами, которые меня такъ
мучили – и пишу тебѣ съ
нѣсколько облегченнымъ сердцемъ.
Встрѣтился
ли ты съ Николаемъ
Никол<аевичемъ>? М/е/н[ѣ]/я/
сильно это безпокоитъ. Я все боюсь за тебя и за твои
припадки, за твою хандру и тоску, на которые ты мнѣ
жалуешься чуть не въ каждомъ
письмѣ. Съ нимъ было бы тебѣ веселѣе. Родной человѣкъ
на чужой сторонѣ – такая находка… ну и пр.
словъ не подберу.
Наша іюльская книга,
благодаря Разина, запоздала и выйдетъ
развѣ 4 августа. Ужасно досадно. ‑
//
л. 9
Съ будущаго
мѣсяца стану подгонять. Книга выйдетъ плох[и]/е/нькая. Помяловскій обѣщалъ очеркъ и надулъ. Въ критика <Описка. Нужно: критикѣ –
ред.> есть за то хорошая (даже
очень) статья Григорьева о Некрасовѣ, только въ другомъ родѣ какъ ты задумалъ.
На
будущій номеръ критика тоже
будетъ хорошая. Григорьевъ напишетъ вторую статью о Толстомъ
и еще статью о Нигилизмѣ въ
искуствѣ. Будетъ еще
большая статья о перепискѣ Карамзина
Владиславлева. Кстати о немъ: онъ
уже заграницей и очень хочетъ видѣться
съ тобой въ Гейдельбергѣ. Онъ хотѣлъ даже писать тебѣ
изъ Берлина во Флоренцію. Вѣроятно ты уже получилъ
письмо его.
Подписка
почти прекратилась. Ты заботишься о критикѣ и о
фельетонѣ. Это все прекрасно, но обстоятельства
устроиваются кажется такъ, что подпищики скорѣе будутъ рады твоему
роману, чѣмъ твоимъ статьямъ. А впрочемъ посмотримъ. Жаль, что ты не черкнулъ
письма для печати: будь это письмо въ іюльской книгѣ – она
бы много выиграла. А то боюсь я за неё, очень боюсь.
Ты
пишешь мнѣ, чтобъ я выслалъ тебѣ сто руб. во Флоренцію. Голубчикъ, теперь у
меня денегъ нѣтъ ни
гроша. Послѣ нынѣшнихъ платежей остались у меня только
5 рублей. Назначь другой городъ. Если поѣдешь черезъ Берлинъ, то хоть Берлинъ, или Дрезденъ, или Вѣну. Черезъ недѣлю у меня будутъ
деньги. Напиши мнѣ еще съ
дороги. Когда ты мнѣ долго не пишешь, я самъ не свой и къ моимъ большимъ заботамъ[,]
прибавляется еще забота о тебѣ, и мнѣ становится еще тяжелѣе.
А
у насъ все дожди…
Чтò
бы тебѣ еще написать? Мои все еще въ Ревелѣ. Хоть бы
// л. 10
они
поскорѣе пріѣхали.
Я все лѣто провелъ наипаскуднѣйшимъ образомъ. Погода стояла все скверная
и я радовался только тому, что живу въ городѣ, а не на дачѣ. Марья Дмитревна,
оказывается, прекрасно сдѣлала, что не
поселилась гдѣ нибудь
среди нашей зелени и лужъ.
Прощай,
родной мой, обнимаю тебя крѣпко
и жду съ нетерпѣніемъ
тебя.
Твой М. Достоевскій
P. S. Пиши почаще, да
побольше. Послѣ твоего
пасажа въ Висбаденѣ, письма твои приняли какой-то дѣловой тонъ. О путешествіи, о впечатлѣніяхъ
ни полслова.
Страхову
я писалъ въ Женеву, что ты къ первому или въ первыхъ числахъ августа во Флоренціи. Разумѣется встрѣтитесь, а можетъ-быть
уже и встрѣтились.
_________________________________
<На полях слева запись: Я получилъ отъ Страхова письмо; онъ увѣдомляетъ меня, что хочетъ
написать для печати какое-то письмо. Скаж[у]/и/ ему, что буду радъ и благодаренъ. Кланяйся ему очень. – Ред.>