<Внутренняя
обложка с надписью А. Г. Достоевской:>
Къ
М. М. Достоевскому.
Де-Пуле,
(1822‑1885)
Михаилъ Федоровичъ
писатель,
историкъ литературы.
Отъ 22 сентября
1861 года
Милостивый Государь
Михаилъ Михайловичъ,
я не много, даже
много виноватъ передъ Вами:
обѣщалъ статью о Крестовскомъ, а статьи нѣтъ
да нѣтъ. Право, все лѣто
не писалось, хандрилось (что будете дѣлать! провинція!),
не здоровилось, ѣздилось. А двѣ
статьи въ Р<усской> Рѣчи? Вы
скажете, если только обратили на нихъ вниманіе. Да тѣ двѣ статьи писались въ два присѣста, а о Крестовскомъ
не напишешь. Впрочемъ, я началъ
писать и о немъ. Смыслъ
статьи будетъ тотъ, что
почти подъ каждой вещью автора можно написать: въ ожиданіи лучшаго, что
картины жизни вѣрны и ярки, — но и только;
есть въ немъ, авторѣ, какая-то робость творчества, не умѣніе или безсиліе закипѣть негодованіемъ,
поразить юморомъ и т. п. Обо всемъ
этомъ пишется съ
единственною цѣлію, что бы Вы сказали: нужна ли
Вамъ статья моя, или нѣтъ?
Теперь отвѣтъ не затруднитъ Васъ: одинъ изъ Вашихъ
сотрудниковъ, Ѳ. Н. Бергъ, большой мой пріятель (я покорнѣйше прошу Васъ
передать ему прилагаемую записку, такъ какъ петербургскій его адресъ мнѣ пока не извѣстенъ) и тотчасъ же съ первой почтой передастъ мнѣ все, что Вы ему поручите. Если нужна статья, то
я, по нѣкоторымъ причинамъ, попросилъ бы Васъ не торопить меня; статья во всякомъ
случаѣ будетъ, и въ эти мѣсяцы. ‑
Теперь
еще вотъ что: у Васъ есть
два (три?) стихотворенія Никитина; напечатайте ихъ безо всякихъ условій; какъ душеприкащикъ бѣднаго умирающаго моего
друга, я вправѣ уполномочить Васъ на это. Увы! Иванъ Савичъ умираетъ, и часами
приходится измѣрять остающуюся его жизнь. Что
бы и какъ бы ни говорили о немъ,
какъ о поэтѣ, несомнѣнно одно, что онъ былъ могучій боецъ
и великій мученикъ въ жизни, окружавшей его съ дѣтства, жизни бѣднаго и грязнаго постоялаго двора, жизни кулачничества,
[и] самаго чудовищнаго
пьянства и возмутительнѣйшаго семейнаго безобразія. — Если
Вы не принимаете стихотвореній, то будьте такъ добры — или перешлите ихъ
ко мнѣ,
или передайте Бергу. Иванъ Савичъ
недѣли три тому назадъ
просилъ меня узнать отъ Васъ о судьбѣ этихъ стихотвореній; исполняю его
волю при жизни. ‑
Я
только недавно прочиталъ (дожидался окончанія) романъ Вашего брата. Прелесть! какой анализъ и
мастерство! Скажите, примется ли во «Время» статья объ
Униженныхъ и Оскорбленныхъ,
разумѣется, не состоящая изъ
однихъ хвалебныхъ возгласовъ? Въ статьѣ должно поговорить и о прежней литер<артурной> дѣятельности
Ѳедора Михайловича, начиная съ
«Бѣдныхъ Людей». — Этотъ
годъ я имѣю много свободнаго времени, и потому отъ
души желалъ бы потрудиться для «Времени»; говорю бы потому, что живу въ
провинціи: сколько препятствій
къ труду, какая жалкая пропажа времени въ слѣдствіе
этихъ препятствій, сколько
есть Ѳатѣевъ мѣщающихъ
нашимъ провинціальнымъ хотеніямъ, — Вы и представить себѣ
не можете! А если и представляете и знаете, то вотъ Вамъ и объяснѣніе нашей лѣни. Вы очень меня обяжете, если передадите мое уваженіе и благодарность за
эстетическое наслажденіе Вашему брату. ‑
Глубоко
Васъ уважающій
М. де-Пуле.
Воронежъ.
22 сентября
1861 года.