<ЦГИАЛ, ф. 1282, оп. 1, ед. хр. 69.>

<Вверху запись карандашом (возможно, рукой царя):> Кѣмъ написана? Сообщить К. Долгор<укову>

<На полях слева помета чернилами:>

Запрещено.

3 iюня.

Мы прочли передовую статью въ № 143 «Сѣверной Пчелы» по поводу пожаровъ въ С. Петербургѣ прочли и ужаснулись до чего можетъ дойти отсутствiе всякаго такта въ обсужденiи самыхъ серьезныхъ вопросовъ. – Петербургъ горитъ ежедневно и горитъ страшно – въ этомъ нѣтъ сомнѣнья. – Петербургъ поджигаютъ – объ этомъ всѣ говорятъ, но никто ничего положительно не знаетъ. Полицiею говорятъ захвачено множество людей но полицiя молчитъ и захваченъ-ли кто и кто захваченъ, мы ничего не знаемъ. – Все слѣдовательно вѣрится <В тексте ошибочно: вѣриться> на однихъ толкахъ. Мы знаемъ по предшествовавшимъ, подобнымъ настоящему, случаямъ на сколько здѣсь можно полагаться на голосъ народа. – Вспомнимъ только объ отравахъ во время первой холеры, когда народъ обвинялъ въ этомъ поляковъ, всѣ знаютъ на сколько это было вѣрно. – Нетолько потворство подобнымъ толкамъ но и такой двусмысленный отзывъ объ этихъ слухахъ, какой помѣщенъ въ передовой статьѣ Сѣверной пчелы, есть признакъ совершенной неспособности къ пониманiю и объясненiю совершающихся фактовъ. – Подобный отзывъ можетъ дать поводъ нѣкоторымъ думать, что въ этихъ толкахъ есть доля правды. Серьезная политическая газета говоритъ о слухахъ съ сомнѣнiемъ, ‑ чуть не въ пользу ихъ; многiе скажутъ – стало быть есть основанiе къ такимъ толкамъ. Такого вывода довольно, чтобы усилить народное волненiе и кто тогда виноватъ будетъ: прокломацiи, которыхъ народъ вовсе не читалъ и которыя ему совершенно чужды, или серьезная политическая газета, которую читаютъ во всѣхъ харчевняхъ? Что касается до насъ, то мы никакъ допустить не можемъ, что какая бы то ни была политическая партiя, которая не можетъ же состоять иначе, все-таки, какъ изъ мало мальски образованныхъ людей, способна была прибѣгать къ такимъ безумнымъ, ужасающимъ своимъ звѣрствомъ средствомъ, какъ поджогъ. Мы прямо и положительно отрицаемъ возможность подобной солидарности двухъ явленiй не имѣющихъ по нашимъ мнѣнiямъ ничего общаго.

Подобныя толки поддерживаются и безъ того слишкомъ долго, въ чемъ, какъ мы сами имѣли случай убѣдиться, нѣсколько виноваты и нисшiе полицейскiе агенты, которые разумѣется, по собственному невѣжеству вмѣстѣ съ народомъ повторяютъ тѣ же нелѣпые <В тексте ошибочно: тѣ женелѣпые> слухи. Неопровергать подобныхъ слуховъ значитъ поддерживать въ народѣ то броженiе, въ произведенiи котораго «Сѣверная Пчела», какъ повторенiемъ нелѣпаго слуха, такъ и самимъ сомнѣнiемъ своимъ въ этомъ случаѣ обвиняетъ людей разсылающихъ прокломацiи. – Во имя народнаго спокойствiя, во имя спокойствiя

<Далее по изданию: «Литературное наследство. Ф. М. Достоевский. Материалы и исследования. М., 1973. С. 54»:>

всех образованных граждан столицы мы просим гласного, строгого и самого быстрого суда над теми, кто арестован по подозрению в поджоге. Имена и звание лиц должны быть обнародованы. На полиции лежит обязанность как можно скорее успокоить столицу. Повторяем: мы требуем суда гласного и быстрого, пусть объявят, наконец, город на военном положении, если ему угрожает опасность и если (что мы положительно отвергаем) эти пожары имеют что-нибудь общее с политическим движением. Пусть судятся обвиняемые в поджоге военным судом, но гласно! Приняв только такие энергические меры, можно отвечать за народное спокойствие, иначе мы рискуем при содействии газетных статей, подобных статье «Северной пчелы», что ни одному образованному молодому человеку не будет места в Петербурге. Может быть, мы и ошибаемся, но до тех пор пока не будет открыто и официальным путем обнародовано звание поджигателей, если они есть, мы остаемся при своем убеждении и приглашаем всех здравомыслящих людей присоединиться к нам и стараться успокоить напуганный народ. Мы положительно протестуем противу невежественных обвинений, ни на чем не основанных. Пусть докажут нам фактами, что мы ошибаемся.