Фонд № 387

И. С. Шмелев Шмелев,

Картон № 5 Иван Сергеевич

Ед. хран. № 11

ʺДобрые встречиʺ

/Из воспоминаний о Дмитрии Ивановиче Тихомирове/

отрывок без конца

[1910 ^ые?]

Машинопись 1л.

Общее количество

листов

// карт.

Добрые встрѣчи

/ Изъ воспоминаній о Дмитріи Ивановичѣ Тихомировѣ/

Первая встрѣча… Нѣтъ, это не была встрѣча. Это былъ первый толчокъ къ чудесному, первый знакъ будущей и трудной, и прекрасной дороги. Дороги въ творчество. Только въ послѣдніе годы, оглядываясь далеко назадъ, въ дѣтство, понимаешь, что первая встрѣча съ н и м ъ произошла давно–давно. И, конечно, ни онъ, ни я этого и не подозрѣвали. Но это была хорошая встрѣча.

Мнѣ семь лѣтъ. Я хожу въ пансіонъ для дѣтей обоего пола, ножу[a] саквояжикъ, а въ этомъ саквояжикѣ книжки. Я часто плачу за этими книжками. Особенно часто заставляетъ меня плак[b] ронять слезы маленькая, въ крапчатомъ переплетѣ книжечка, грамматика. Она мнѣ нравится, она такая маленькая, почти влѣзаетъ въ карманъ. Ее можно положить въ другую книжку въ толстую арифметику. Ра[c] Я какъ сейчасъ помню первыя ея страницы. По уголкамъ[d] Уголки ихъ нижніе желты, грязны отъ пальцевъ, а иныя мѣста на страницахъ закапаны… слезами. И даже протерты. Мочилъ слезами, теръ пальцами и протеръ–таки, наконецѣъ[e]. Но то, что протеръ, усвоилъ и хорошо теперь помню. Это была тяжелая дорога въ[f] къ инымъ путямъ, свѣтлымъ<.> Да, я помню, что не давалось мнѣ и что я прожегъ горючими слезами. Вот<ъ> что:

Лежу — лежа.

Слеза — слезы.

Ель — елки.

Такъ, именно, и стояло. Думаю, что не измѣняетъ мнѣ память. Чи–талъ зубрилъ — и никакъ не могъ уяснить, почему же простое, безъ точечекъ — ʺеʺ вдругъ стало — е! Отъкуда[g] же двѣ точечки, два глазка–то этихъ хитрыхъ взялись? Хитрыми казались они мнѣ. Я зналъ, что надо читать: слезы, но почему же точечки? Вотъ подите! Самое трудное и было это. И когда я читалъ по нѣсколько разъ — слеза — слезы, и не понималъ, почему же изъ слезы изъ одной слезы получились слезы и все это вышло потому что тутъ сели на букву е, какъ пара галочекъ, / такъ и представлялъ ихъ эти два глазка, двѣ точечки — настоящія слезы текли на книжку, а палецъ мазалъ и мазалъ, пока не зажелтилъ и не стеръ — ргалочекъ.[h] Но пропали они, и потомъ… потомъ открылся мнѣ новый міръ, полный чудеснаго. Все въ той же грамматикѣ.

Я переписывалъ изъ рграмматики[i] въ тетрадку — примѣры, раздѣляю на слоги. Я до сихъ поръ помню многія чудесныя фразы, за которыя я полюбилъ эту маленькую грамматику, на которой стояло имя, мнѣ незнакомое. Д. Тихомировъ. Эти чудесныя фразы–предложенія стояли въ ней. Теперь, толь<ко>

// л. 1.

теперь понимаю я, какъ важно это было, что именно онѣ тамъ стояли пост<а>вленныя знающей рукой. Это были слова нашихъ великихъ писателей, слова, вызывающія въ дѣтскомъ мозгу много удивительныхъ сравненій и образовъ, и мыслей. Вотъ и читаю: ʺСъ кувшиномъ охтенка спѣшитъ, подъ ней снѣгъ утренній хруститъʺ. И представляется мнѣ старенькая старушка, — идетъ едва — и охаетъ, несетъ молоко. А снѣгъ хруститъ, хруститъ.

И вижу я осыпанныя инеемъ березы садовъ нашего переулка, вороны на ниъ, обмерзлыя окошки домишекъ и подъ ногами крѣпко похрустываетъ, а я бѣгу, бѣгу. Эта[j] слова Пушкина, которыя я впервые ущнаю[k] изъ маленькой книжки, вызываютъ столько чудеснаго, яснаго, дорогого. И не скучно, и пропало сердитое, и правила уже не правила, а живая жизнь сидитъ таинственно заключенная въ буковки и смотритъ на меня изъ этой книжки. И вотъ почему такъ дорога она мнѣ. И сколько тамъ всего, и какъ все это ловко усѣлось по строчкамъ. Я умѣю уже открывать изъ этихъ нѣмыхъ знаковъ–буквъ, изъ этихъ мелкихъ строчекъ — прекрасное. И я счастливъ дальше, страницу за страницей открывать въ этой маленькой книжкѣ. Какъ умѣло! Я теперь это сознаю ясно, какъ умѣло, съ какой любовтью[l] къ жизни, къ родному, выбрано умѣлой рукой изъ сотенъ книгъ, нашихъ лучшихъ писателей, полныхъ любви къ родному. А вотъ и еще картина, я списываю ее въ тетрадку: грачи улетѣли. Лѣсъ обнажился. Поля опустѣли. И еще картина: Пришла зима. Трещатъ морозы. На солнцѣ искрится снѣжокъ. Пошли съ товарами обозы по Руси вдоль и поперекъ. И только прошли обозы — опять и опять новое и чудесное, ласковое такое: Вотъ дождикъ брызнулъ, пыль летитъ. Повисли капли дождевыя и солнце нивы золотитъ. Какая жизнь, какая[m] богатство открылось мнѣ впервые изъ этой маленькой книжки, изъ этой сокровищницы. Видалъ я и училъ и много кни<гъ> и другія грамматики смотрѣли на меня нѣмыми буквами. Онѣ были холодныя скучныя, чуждыя. А тутъ — чудо какое–то сдѣлала со мной эта маленькая книжка. Я уже не учу ее. Я ее читаю страница за страницей. Вотъ теперь, я открываю ее, я, уже перевалившій сорокъ лѣтъ жизни, и съ какимъ трепетомъ перечитываю я знакомое Звѣзды меркнутъ и гамснуть[n]… Рыбаки въ шалашѣ пробудилися… Буря мглою небо кроетъ, вихри снѣжные крутя…

: то какъ звѣрь она завоетъ, то заплачетъ, какъ дѣтя. Милая книжка! Да, я любилъ ее, мнѣ не стыдно въ этомъ сознаться. Теперь я ее цѣню. И цѣню и говорю — ты чуткій былъ! — тому, кто ее такъ составилъ. Эта книжка, первая, собравъ, показала мнѣ тѣ чудесныя чудеса, которыя я потомъ, долго спустя отыскалъ самъ и положилъ на сердце. И несу до сихъ поръ. И когда уже въ хрестомитіяхъ находилъ я ихъ, они были уже мои старые знакомые. Я уже съ ними встрѣчался…

// л. 2.

[a] опечатка. Следует читать: «ношу».

[b] Начало варианта Шмелева.

[c] Начало варианта Шмелева.

[d] Начало варианта Шмелева.

[e] опечатка. Следует читать: «наконецъ».

[g] опечатка. Следует читать: «Откуда».

[h] опечатка. Следует читать: «галочекъ».

[i] опечатка. Следует читать: «грамматики».

[j] опечатка. Следует читать: «Это».

[k] опечатка. Следует читать: «узнаю».

[l] опечатка. Следует читать: «любовью».

[m] опечатка. Следует читать: «богатство».

[n] опечатка. Следует читать: «гаснутъ».