Фонд № 387
И. С. Шмелев Шмелев,
Картон № 8 Иван Сергеевич
Ед. хран. 23
Рассказ
из времен 1ой мировой
войны,
отрывок без начала
1918
Машинопись с авторской
правкой 5 лл.
Подпись: ʺИв.
Шмелевʺ.
Авторская нумерация
листов 7—11
На об. лл. 9—10 —
отрывок статьи, заглавие
не установлено.
Машинопись с авторской
правкой. 1918 май. Москва.
Подпись: ʺИв. Шмелевʺ.
карандашом.
Общее
колич–во
листов
5
// карт.
киста приносилъ.
—
Что ты, братъ!? — крикнулъ Чеканъ, охватилъ Загидулу и потрясъ за плечи. —
Пьемъ, значитъ!
—
Ниминошка…
III
Восемь показывали часы, а Чеканъ
думалъ, что близко къ полночи[1].
На столикѣ стояла бутылка рому и лежала записка–рапортъ: ʺУдалось
вымѣнять на сапоги[2].
Взамѣнъ долгу пяти рублей вѣрнулъ[3]
натурой! Старшій телефонистъ Дидулинъʺ.
Чеканъ былъ тронутъ этой запиской. Есть
люди! И какая чуткость[4].
Жадно–торопливо открылъ бутылку и выпилъ чашечку. Потомъ самъ–другъ съ
татариномъ выпилъ чаю съ ромомъ, выпилъ и одного рому. И стало, какъ–будто,
легче. Еще оставалось отъ сигарки. Акулина Поликарповна терлась еще у ногъ, но
Гришка спалъ прочно, въ ногахъ кровати. ʺЭхъ, скотики!ʺ[5]
— подумалъ Чеканъ. — Вы–то ужъ совсѣмъ непричемъ. Лисенокъ былъ —
убѣжалъ, потому что лѣсной звѣрь, хитрый. А Барсикъ погибъ,
ужъ[6]
очень довѣрчивъ. Газами отравился… Думалъ — знакомый[7]
дымъ, а это…ʺ Чекану было жаль Барсика: съ самаго Серпухова везли, по
всему фронту прошелъ, своимъ, роднымъ[8]
былъ, кусочкомъ родины…
—
Ахъ, какъ нехорошо, какъ нехорошо! — нѣсколько разъ повторилъ Чеканъ въ
уставившееся на него скуластое, съ косыми, затянутыми будто пленкой, глазами —
лицо Загидулы. — Ты, Загидула, не можешь понять, какъ нехорошо! Но это касается
и тебя, и твоего сына, и твоего внука, и…
Не хотѣлось думать[9],
разбираться въ томъ, чтὸ было нехорошо. Все равно — не вернешь. Непріятно
было еще, что одному пришлось приканчивать батарею: двое были въ
командировкѣ, сдавали матерьяльную часть, батарейный[10]
— Спать можьна… — зѣвая отозвался
Загидула, вышелъ и сейчасъ же вернулся. — Гаспадинъ паручикъ… лошадь пришелъ… стрѣляй
нада!
//
л. 1.
Чеканъ сразу подумалъ —
та[11]!
Не хотѣлось смотрѣть, но онъ все же пошелъ.[12]
Возлѣ орудійной землянки стояла на лунномъ свѣтѣ[13]
давешняя лошадь, съ[14]
пятнами[15].
Чеканъ вернулся въ блиндажъ, взялъ кусокъ[16]
хлѣба и понесъ лошади. Она не пошевелилась. Какъ и на той полянѣ,
стояла она на вѣтеръ, ткнувшись мордой въ снѣжокъ на крышѣ
землянки. Чеканъ поднесъ къ ноздрямъ хлѣбъ. Она шевельнула ноздрями и
прихватила губой; хотѣла перехватить зубами[17]
и уронила.
—
Нихарашо, стрѣляй нада… — сказала Загидула.
—
Уведи ее куда–нибудь… — попросилъ Чеканъ. — Пожалуйста, уведи…
—
Ай–яй–яй–яй!! — взвылъ Загидула, замахавъ руками.
Лошадь не двинулась. Тогда Загидула
толкнулъ ее обѣими руками[18].
Она качнулась и рухнула. Татаринъ прыгалъ вокругъ, нея[19]
тянулъ и дергалъ за хвостъ. Лошадь чуть подняла голову, словно хотѣла
взглянуть, что такое, и сейчасъ же роняла.[20]
—
Оставь, все равно… — махнулъ рукой[21]
Чеканъ, и ушелъ въ землянку.
Но не сидѣлось. Выпилъ рома,
захотѣлъ курить и рѣшилъ пойти къ телефонистамъ, неподалеку: можетъ
быть дадутъ табаку.
Крѣпче морозило. Вѣтеръ
теперь дулъ рѣзко, и въ побитомъ лѣсу позванивало и свистѣло.
Проходя мимо лошади, Чеканъ остановился и поглядѣлъ: она тяжело
сопѣла, подъ губой на снѣгу темнѣла круглая[22]
продушина — отъ дыханья. ʺЛучше бы пристрѣлитьʺ, — подумалъ
Чеканъ и пошелъ знакомой дорогой — къ наблюдательному пункту. Зашелъ въ
землянку телефонистовъ. Пятеро спало. Шестой[23],
старшій[24],
Дидулинъ, сидѣлъ на чурочкѣ передъ жаркой печкой и при ея
свѣтѣ[25]
читалъ подаренное ʺВоскресеніеʺ.
—
Дайте папироску, Дидулинъ… истомился безъ табаку!
—
Я вамъ могу предложить сигару! — сказалъ Дидулинъ, вытягивая сигару изъ сапога.
— Купилъ у нѣмца за мыло десятокъ. Сигары — первый сортъ. А это
возбуждаетъ интересъ насчетъ моральнаго состоянія! — показалъ онъ карандашомъ
на книгу.
// л. 2.
нами слышано[26]
отчетливо.
…
Для чего жъ было в с е[27]?!
— спросилъ Чеканъ. — Веселый маршъ… Уцѣлѣть для какого–то
заключенія.[28]
Въ іюлѣ онъ самъ[29]
полѣзъ[30]
на брустверъ связать порванный[31]
телефонный проводъ — показалъ примѣръ трусившему телефонисту. Двѣ
минуты лежалъ подъ обстрѣломъ, и ему прострѣлило рукавъ и отставшій
отъ шеи воротъ.
—
Тогда было куда[32]
веселѣй[33],
— сказалъ Чеканъ.
Возвращаясь на батарею, Чеканъ[34]
услыхалъ выстрѣлъ и понялъ, что это, должно быть[35],
Загидула. И вѣрно: Загидула сидѣлъ на корточкахъ передъ дергавшей
задними ногами лошадью.
—
Готово[36]!
— сказалъ Загидула. — Капутъ!
—
И хорошо! — сказалъ Чеканъ.
Остановился посмотрѣть. Лошадь
затихла. Переднія ноги вытянулись, заднія подтянуло накось, совсѣмъ какъ[37]
раскинется на солнцѣ и потягивается разоспавшаяся собака.
Спалъ Чеканъ очень плохо. Всю ночь
плакали оставленныя солдатами[38]
кошки, просились въ тепло. Всю ночь съ мяуканьемъ драли онѣ когтями досчатую
наружную дверь, трясли ее, словно ломились люди. Гришка и Акулина поликарповна[39]
спали сладко.
…
Послѣдняя ночь. Скоро и они будутъ рваться…
Чеканъ, наконецъ, не выдержавъ, всталъ,
подбросилъ въ печку сосновыхъ чурокъ и отворилъ дверь. Одна за другой
скользнули на огонь кошачьи тѣни — одна, другая, третья… Онѣ ежились
вдоль стѣнокъ, поблескивая глазами, [40]
отфыркиваясь[41].
Смотрѣли къ огню. Смотрѣлъ на нихъ Чеканъ, кутаясь въ шинель. Такъ
и досидѣлъ до разсвѣта.
[42]Къ[43]
разсвѣту пришли двуколки — снять провода[44].
//
л. 3.
Слишкомъ много было[45]
въ[46]
идіологическомъ[47]
багажѣ россійской образованности — ʺаристократизмъа[a],
неотмірности и слишкомъ россійская образованность боялась ходить по грубымъ
дорогамъ жизни. Мѣщанство! этотъ[48]
удобный ярдыкъ[49]
легко[50]
прикрывалъ безучастность и пустоту, бездѣльничанье и болтливость,
пустопорожнее созерцаніе небосвода и грязь на собственныхъ сапогахъ. Этимъ
словомъ[51]
били съ гордымъ и святымъ видомъ[52]
дѣлателей жизни отъ которыхъ питались сами; этимъ словомъ оперировали
также[53],
какъ въ политикѣ[54]
также[55],
каък[b]
и въ искуствѣ, прикрывая свою[56]
безпочвенность и о безкровность,[57]
даже бездарность. Это слово–понятіе[58]
мѣщанство произносимое увѣренно и властно, запугивало многихъ и
многихъ сбило съ вѣрной и нужной жизни дороги. Это не маленькое
слово–понятіе; это мировоззрѣніе<,> это цѣлая философія
жизни, и придетъ время, — я въ этомъ крѣпко увѣренъ, — будетъ
изчерпывающе показано, какъ это мировоззреніе роковыми путями привело русскую
жизнь къ[59]
черной[60]
и грязной[61]
провалъ — тупикъ, изъ котораго будетъ она выбираться цѣною потеръ
великихъ.[62]
[63]Итакъ,
чтоже[64]
скажутъ мнѣ[65]
иные многіе,[66]
отъ высотъ духа къ мещанству?ʺ Нѣтъ, скажу я[67]
не отъ высотъ духа — ибо мы никогда на этихъ высотахъ не жили. Духовная
культура опирается на[68]
истенныя[69]
высоты духа создаются на основѣ матеріальныхъ цѣнностей, на всемъ
томъ, къ чему[70]
привѣшивался ярлыкъ мѣщанство,[71]
—[72]
у[73]
насъ же и матеріальной культуры не было, ибо нельзя географическія точки
великой нашей[74]
равнины — жизни русской считать за[75]
крѣпкую[76]
опору[77]
для кульуры духа. Это и доказалъ тотъ[78]
пожаръ, тотъ кровавый[79]
разгромъ, что еще идетъ[80]
волнами по этой равнинѣ. Не на мутны[81]
[82]Не на красныхъ же волнахъ этого пожара
и разгрома покоится и рости духовнымъ цѣнностямъ —[83]
они[84]
сгорѣли, разтоптаны, и ихъ надо[85]
создавать[86]
накрѣпко. Стоитъ только взглянуть на жизнь: чтὸ она написала на
свѣтлыхъ знаменахъ человеческаго освобожденія! Свобода? ея нѣтъ и
слѣда. Независимость личности? личности не существуетъ —[87]
этотъ рѣдкостный типъ человечѣства куда–то пропалъ. Право? но
смѣшно говорить о правѣ, когда отнято право даже свободно[88]
мыслить и слово взято подъ пулеметъ,[89]
так<ъ>[90]
о какихъ же цѣнностяхъ еще говорить можно и о какихъ вершинахъ, когда
разбить
// л. 4.
его[91]
подъ дубовымъ[92]
пнемъ[93]
и выжгли на срѣзѣ… Эйхе! Дубъ! И «желѣзный крестъ»! И дубъ, и
желѣзо, и крестъ, и человѣкъ–нѣмецъ! Дано крѣпко. Поставили
у дороги аналой — читай!
…
И все же мы[94],
мы[95],
мы[96]
выбили и х ъ[97]!
Выбили огнемъ и кровью! — крикнулъ Чеканъ дубовому пню, — Да, братъ! А насъ не
выбили, а… разсыпали…
—
Прощай, Эйхе! — сказалъ Чеканъ, глядя на черный выжигъ креста. — Легъ всетаки
недаромъ!
Прошелъ саженей пять — могилы
егерей–гвардейцевъ. За поломанной низенькой загородкой восемь зеленыхъ, въ
разныя стороны смотрящихъ крестиковъ, едва глядящихъ изъ–подъ наметеннаго
снѣга. Полуобглоданная съ зада, пристрѣленая Литухинымъ лошадь.
—
Гвардейцы–егеря! — сказалъ Чеканъ крестикомъ. — А вы… даромъ или недаромъ?! А
мы всѣ, всѣ,[98]
которые глядѣли смерти въ глаза… даромъ или недаромъ?! Эхъ, гвардейскіе
егеря! А вашихъ–то[99]
именъ[100]
и не выжгли, и не врѣжутъ въ дубъ! И теперь–то ужь никогда не врѣжутъ!
Вѣдь, запашутъ! На запашку пойдутъ гвардейскіе егеря!.. — разговаривалъ
съ собой ли, съ крестами, съ падалью — захмелѣвшій Чеканъ. — А вы[101]
умѣли за родину[102]
умирать–биться… за свою Россію! Ваша она[103],
какъ ни отвертывайся! наша!! — крикнулъ Чеканъ въ бѣлую пустоту. —
Умѣли! Эй, кавалеръ желѣзнаго креста… знавалъ ты гвардейскихъ
егерей?
Постоялъ, слушая ночь и бѣлую
пустыню. Тихо было.[104]
И вотъ донесло на него съ порывомъ вѣтра черезъ оставленные[105]
ряды трехъ линій[106]
окоповъ съ нѣмецкой стороны — оркестръ трубъ. Маршъ тамъ играли, какъ
обычно въ субботній вечеръ. Чеканъ узналъ маршъ[107]
изъ «Фауста». Пошелъ на взлобокъ, чтобы лучше слышать: шелъ ходомъ сообщенія,
спотыкаясь на черныя штуки дымовыхъ шашекъ, на жестяныя коробки противогазовъ,
на котелки[108]
мертво звякающіе подъ ногой[109].
Добрался до наблюдательскаго[110]
блиндажа, взшелъ[c]
на брустверъ… тянулось лунное, мутное, бѣлозеленое[111]
поле съ темнѣющими заколами ближнихъ, уже порванныхъ, загражденій. Маршъ
былъ време–
//
л. 5.
фундаментъ. [112]Итакъ
не отъ высотъ духа къ мѣщанству, а отъ незовъ[113]
человѣческой дикости къ культурѣ духа черезъ матерію, къ идеаламъ,
къ красивымъ мечтамъ, къ очеловѣчиванію жизни, черезъ человѣческое,
черезъ мясо[114]:
черезъ камни, черезъ желѣзо, черезъ землю, черезъ самыя реальнійшея[115]
плоды тврчества[d]
рукъ и духа[116]
человѣческаго[117],
черезъ самое реальнѣйшее тврчество[118]
на всѣхъ путяхъ жизни. Ибо нѣтъ въ жизни ничего недостойнаго самаго
бѣлоснѣжнаго существа въ чемъ только заключенъ произврдящій[e]
трудъ человѣка.[119]
Дѣлать и дѣлать на всѣхъ путяхъ, отъ невѣдомаго
грязнаго прселка[f]
до широкаго вольнаго тракта; отъ черныхъ рудниковыхъ глубинъ до аэропланныхъ
высей! Творить душей и тѣломъ, всѣмъ существомъ, неустанно, до
смерти — тогда жизнь придеръ[g].
Но какъ и при какихъ условіяхъ это возможно? Думаю, что это возможно[120]
при единственномъ условіи; если личность вернетъ[121]
всѣ отнятыя у нее[122]
права. Иначе[123]
смерть. Но въ смерть я не вѣрю<.>[124]
// л. 6.
Чеканъ улыбнулся, вспомнилъ,
какъ, бывало, говорилъ Дидулинъ, когда рвались провода: «опять подорвали
авторитетъ связи!» Увидалъ, что телефонистъ вписываетъ что–то въ тетрадку, въ
свою «пур–маур». Поинтересовался.
—
Это, собственно, мои вольныя мысли… — съ готовностью отозвался Дидулинъ и
прочиталъ: «я вѣрю, что человѣкъ можетъ подыматься даже послѣ
самаго страшнаго паденія, если въ немъ не погибла совѣсть, то–есть
главный контролеръ души»!
—
А если въ немъ и не было никогда этого контролера? и еще не родилась душа?! —
спросилъ Чеканъ.
—
Этого никакъ не можетъ… всегда отрыгнется ростокъ!
—
А быва–етъ! Или когда душа еще звѣриная… Звѣриная душа не
умѣетъ… Ни–че–го не умѣетъ!... ни на что огромное не годится
звѣриная душа! Только на разрушеніе и… къ чорту! — крикнулъ Чеканъ такъ,
что проснулись телефонисты.
Онъ посмотрѣлъ въ ихъ
недоумѣвающія лица и махнулъ рукой — пустяки…
—
Дайте, Дидулинъ… ахъ. Да… вы уже дали мнѣ сигару! Ну, спасибо. А то
измучился. И за ромъ спасибо! Тяжелое состояніе, знаете… это одиночество… и
все!.. Немножко выпилъ — и… Ничего, боя не будетъ… Боя не будетъ… отрыгнется
ростокъ… — повторялъ Чеканъ, шагая привычной дорогой — къ наблюдательному
пункту. Остановился у черной группы… Дымовыя шашки! Все–то брошено…
…
Пойду къ пункту, проститься…
Въ лощинѣ, гдѣ тянулся
лѣсной прогалъ, какъ всегда, увидѣлъ онъ еще издали, у самой
тропки, срѣзанный накосъ дубовый пень, высокій, похожій на аналой. Отполированный
срѣзъ отсвѣчивалъ на лунѣ. Чеканъ пріостановился и
поглядѣлъ на четко выжженный крестъ — нѣмецкій «желѣзный
крестъ», и который уже разъ прочиталъ рѣзко выженныя нѣмецкія
буквы. Зарыть здѣсь кавалеръ «желѣзнаго крестаʺ, какой–то
Адольфъ Эйхе. Эйхе!! Только теперь пришло Чекану въ голову, что вѣдь не
даромъ о н и похоронили
//
л. 7.
[a] опечатка. Следует читать:
«аристократизма».
[b] опечатка. Следует читать: «какъ».
[c] опечатка. Следует читать: «взошелъ».
[d] опечатка. Следует читать: «творчество».
[e] опечатка. Следует читать: «производящій».
[f] опечатка. Следует читать: «проселка».
[g] опечатка. Следует читать: «придетъ».
[1] В слове «полночи» «пол» зачеркнуто.
[2] «на сапоги» зачеркнуто.
[3] «<нрзб.>вѣрнулъ» зачеркнуто.
[4] «этой запиской. Есть люди! И какая
чуткость.» зачеркнуто, вставлена точка.
[5] Вторые кавычки зачеркнуты.
[6] «ужъ» зачеркнуто.
[7] «знакомый» зачеркнуто.
[8] «роднымъ» зачеркнуто.
[9] «думать» зачеркнуто.
[10] «<нрзб.>» зачеркнуто, вставлено «уѣхалъ».
[11] «та» подчеркнуто.
[12] «Не хотѣлось смотрѣть, но
онъ все же пошелъ.» зачеркнуто, вставлено «Вышелъ взглянуть».
[13] «на лунномъ свѣтѣ»
зачеркнуто, вставлено на мѣсяцѣ».
[14] «съ» исправлена на «въ».
[15] В слове «пятнами» «ми» исправлено на
«хъ».
[16] «кусокъ» зачеркнуто.
[17] «зубами» зачеркнуто.
[18] «обѣими руками» зачеркнуто.
[19] «нея» зачеркнуто.
[20] «Лошадь чуть подняла
голову, словно хотѣла взглянуть, что такое, и сейчасъ же роняла.»
зачеркнуто.
[21] «рукой» зачеркнуто.
[22] «круглая» зачеркнуто.
[23] «Шестой» зачеркнуто.
[24] В слове «старшій» буква «с» исправлена
на заглавную.
[25] «при ея свѣтѣ» зачеркнуто.
[26] В слове «слышано» буква «а»
зачеркнута.
[27] «в с е» подчеркнуто.
[28] «Уцѣлѣть
для какого–то заключенія.» зачеркнуто.
[29] «самъ» зачеркнуто.
[30] «онъ полѣзъ»
исправлено на «полѣзъ онъ».
[31] «порванный» исправлено на «перебитый».
[32] «куда» зачеркнуто, вставлен
восклицательный знак.
[33] «веселѣй» вставлено между
словами «Тогда» и «было».
[34] «Чеканъ» зачеркнуто.
[35] «должно быть» зачеркнуто.
[36] «Готово» исправлено на «Готовъ».
[37] Вставлено тире.
[38] «солдатами» зачеркнуто.
[39] В слове «поликарповна» буква «п»
исправлена на заглавную.
[40] «<нрзб.>» зачеркнуто.
[41] «отфыркиваясь» исправлено на
«отфыркивались».
[42] Вставлено «А».
[43] В слове «Къ» буква «К» исправлена на
«к».
[44] Внизу вставлены дата и подпись: «1918
г. Ив. Шмелев.».
[45] «Слишкомъ много было» вставлено между
тире и словом «аристократизма».
[46] В слове «въ» буква «в» исправлена на
заглавную.
[47] В слове «идіологическомъ» буква «і»
исправлена на «е».
[48] В «этотъ» буква «э» исправлена на
заглавную.
[49] В слове «ярдыкъ» буква «д» исправлена
на «л».
[50] «легко» зачеркнуто, вставлено «часто».
[51] Вставлено «часто».
[52] Вставлено «скромныхъ».
[53] «также» зачеркнуто.
[54] «политикѣ» зачеркнуто, вставлено
«общественности».
[55] В слове «также» «же» зачеркнуто.
[56] «свою» зачеркнуто.
[57] Вставлено «часто».
[58] «слово–понятіе» исправлено на
«словопонятіе». Вставлено тире.
[59] «къ» исправлено на «въ».
[60] В слове «черной» «ой» зачеркнуто,
вставлено «ое».
[61] В слове «грязной» «ой» зачеркнуто,
вставлено «ое».
[62] Вставлен знак абзаца.
[63] Вставлены кавычки.
[64] «чтоже» исправлено на «что же».
Вставлены кавычки.
[65] «мнѣ»
зачеркнуто.
[66] Вставлено тире и кавычки.
[67] «скажу я» зачеркнуто.
[68] «Духовная культура опирается на»
зачеркнуто.
[69] В слове «истенныя» буква «и»
исправлена на заглавную.
[70] Вставлено «сплошь и рядомъ».
[71] Запятая зачеркнута.
[72] Тире зачеркнуто.
[73] «у» исправлено на «У».
[74] «нашей» зачеркнуто.
[75] «за» зачеркнуто.
[76] В слове «крѣпкую» «ую»
исправлено на «ой».
[77] В слове «опору» «у» исправлено на
«ой».
[78] Вставлено «кровавый».
[79] «кровавый» зачеркнуто.
[80] Вставлено «мутными».
[81] «Не на мутны» зачеркнуто.
[82] Вставлен знак абзаца.
[83] Тире зачеркнуто, вставлено двоеточие.
[84] В слове «они» «и» исправлено на «ѣ».
[85] «ихъ надо» исправлено на «надо ихъ».
[86] Вставлено «снова и».
[87] Тире исправлено на точку с запятой.
[88] «даже свободно» зачеркнуто.
[89] Запятая исправлена на восклицательный
знак.
[90] В слове «такъ» буква «т» исправлена на
заглавную.
[91] «его» зачеркнуто, вставлено «Эйхэ».
[92] «дубовымъ» исправлено на «дубомъ».
[93] «пнемъ» зачеркнуто.
[94] «мы» подчеркнуто.
[95] «мы» подчеркнуто.
[96] «мы» подчеркнуто.
[97] «и х ъ» подчеркнуто.
[98] «всѣ,» зачеркнуто.
[99] «вашихъ–то» исправлено на «васъ–то».
[100] «именъ» зачеркнуто.
[101] «вы» зачеркнуто.
[102] «за родину» зачеркнуто.
[103] «она» зачеркнуто.
[104] «Тихо было.» зачеркнуто.
[105] «оставленные» зачеркнуто, вставлено «брошенные».
[106] «трехъ линій» зачеркнуто.
[107] Вставлено тире.
[108] «котелки» зачеркнуто.
[109] «подъ ногой» зачеркнуто, вставлено
«котелки».
[110] «наблюдательскаго» зачеркнуто.
[111] «бѣлозеленое» исправлено на
«зелено–бѣлое».
[112] Вставлен знак абзаца.
[113] В слове «незовъ» буква «е» исправлена
на «и».
[114] Слово «мясо» поставлено в кавычки.
Вставлено «къ духу».
[115] В слове «реальнійшея» «ея» исправлено
на «ія».
[116] «и духа» зачеркнуто.
[117] «человѣческаго» исправлено на
«человеческихъ».
[118] «тв<о>рчество» зачеркнуто.
[119] «Ибо нѣтъ въ жизни ничег<о>
недостойнаго самаго бѣлоснѣжнаго существа въ чемъ только заключенъ
произврдящій трудъ ч человѣка.» зачеркнуто.
[120] «это возможно» исправлено на «возможно
это».
[121] Вставлено «себѣ».
[122] «нее» исправлено на «нея».
[123] Вставлено тире.
[124] Внизу вставлены дата и подпись «Май
Москва. Ив.
Шмел<ев>».