Защитнику русского
офицера Конрали
− г-ну Обберу, как материал для дела
ЗАЩИТНИКУ
РУССКОГО ОФИЦЕРА КОНРАДИ
−
Г-НУ ОБЕРУ, КАК МАТЕРИАЛ
ДЛЯ ДЕЛА
Сознавая громаднейшее
общечеловеческое и
политическое значение процесса об
убийстве Советского представителя
Воровского русским офицером
Конради,
считаю долгом совести
для выяснения Истины представить
Вам нижеследующие данные, проливающие
некоторый свет на
историю террора, ужаса и мук человеческих,
свидетелем и жертвой которых
пришлось мне быть в Крыму, в городе Алуште,
Феодосии и Симферополе, за
время с ноября 1920
по февраль 1922 года. Все,
сообщенное мною, лишь
ничтожная часть того
страшного, что совершенно Советской Властью
в России. Клятвой могу
подтвердить, что все
сообщенное мною
− правда. Я − известный в
России писатель-беллетрист, Иван Шмелев
(6 лет проживаю в Париже, 12 рю Шевр − Париж VII).
1 − Мой сын,
артиллерийский офицер, 25 лет
Сергей Шмелев − участник Великой
войны, затем − офицер Добровольческой армии Деникина в Туркестане. После,
больной туберкулезом, служил в армии
Врангеля, в Крыму, в городе
Алуште, при управлении коменданта,
не принимая участия в боях.
При отступлении добровольцев
остался в Крыму. Был арестован
большевиками и увезен в Феодосию «для
некоторых формальностей», как, на
мои просьбы и протесты,
ответили чекисты. Там его держали
в подвале на каменном полу, с
массой таких же офицеров, священников, чиновников. Морили
голодом. Продержав с месяц,
больного, погнали ночью за город и расстреляли. На мои просьбы, поиски
и запросы, что сделали с моим
сыном, мне отвечали усмешками: «выслали на Север!2 Представители
высшей власти давали мне понять, что теперь поздно, что самого
«дела» ареста нет. На мою
жалобу высшему советскому
учреждению ВЦИК’у Всер. Центр. Исполн. Комит. − ответа не последовало. На хлопоты в Москве
мне дали понять, что «лучше не надо
ворошить дела, − толку все равно
не будет». Так поступили
со мной, кого представители
центральной власти не могли знать.
2 − Во всех
городах Крыма были расстреляны б е з с у д
а все служившие в милиции
Крыма и все бывшие полицейские
чины прежних правительств, тысячи простых солдат,
служивших из-за куска
хлеба и не разбиравшихся в политике.
3
− Все солдаты
Врангеля, взятые по мобилизации и оставшиеся в Крыму,
были брошены в подвалы. Я видел в
городе Алуште, как
большевики гнали их зимой
за горы, раздев до подштанников, босых,
голодных. Народ, глядя на
это, плакал. Они кутались в мешки, в рваные
одеяла, подавали добрые люди.
Многих из них убили, прочих
послали в шахты.
4
− Всех, кто прибыл в Крым после
17 года без разрешения
властей, арестовали. Многих
расстреляли. Убили московского
фабриканта Прохорова и его сына 17 лет,
лично мне известных, за то,
что они приехали
в Крым из Москвы − бежали.
5
− В Ялте расстреляли в декабре
1920 года престарелую
княгиню Барятинскую. Слабая, она не
могла идти
− ее толкали прикладами.
Убили неизвестно за что, без
суда, как и всех.
6. − В г.
Алуште арестовали молодого
писателя Бориса Шишкина и его брата
Дмитрия, лично мне известных. Первый
служил писарем при коменданте
города. Их обвинили в
разбое, без всякого основания, и несмотря на ручательство рабочих города, которые их знали, расстреляли
в г. Ялте, без суда. Это происходило
в ноябре 1921 года.
7. − Расстреляли
в декабре 1920 года в Симферополе
семерых морских офицеров, не уехавших
в Европу и потом явившихся на регистрацию. Их арестовали в Алуште.
8. − Всех
бывших офицеров, принимавших участие
и не участвовавших в гражданской
войне, явившихся на регистрацию по требованию властей,
арестовали и расстреляли, среди них
инвалидов великой войны и
глубоких стариков.
9. − Двенадцать
офицеров русской армии,
вернувшихся на барках из Болгарии в январе-феврале 1922
года, и открыто заявивших, что
приехали добровольно с тоски по родным и России, и что
они желают остаться в России, − расстреляли в Ялте, в январе-феврале 1922
года.
10. − По словам
доктора, заключенного с моим
сыном в Феодосии в подвале Чеки и
потом выпущенного, служившего
у большевиков и бежавшего от
них заграницу, за время
террора за два-три месяца − конец 1920 и
начало 1921 года в
городах Крыма: Севастополе, Евпатории,
Ялте, Феодосии, Алупке,
Алуште, Судаке, Старом
Крыму и проч. местах, было убито
без суда и следствия, до ста
двадцати тысяч человек − мужчин
и женщин, от стариков до детей.
Сведения эти собраны были по материалам
бывших союзов врачей
Крыма. По его словам
официальные данные указывают
цифру в 56 тысяч. По Феодосии
официальные данные дают
7-8 тысяч расстрелянных, по данным
врачей − свыше 13
тысяч.
11. −
Террор проводили − по Крыму
− председатель Крымского Военно-Революционного Комитета − венгерский коммунист
Бела Кун и его секретарь −
коммунистка Самойлова, не русская,
партийная кличка «Земляничка» и другие. Тов. Островский, расстрелял моего сына.
Свидетельствую, что в редкой
русской семье в Крыму не было
одного или нескольких расстрелянных. Было много
расстреляно татар. Одного учителя-татарина, б.
офицера забили
насмерть шомполами и отдали его тело
татарам.
12. − Мне
лично не раз заявляли
на мои просьбы дать точные сведения за что
расстреляли моего сына и на мои просьбы выдать тело или хотя бы сказать,
где его зарыли,
уполномоченный от Всероссийской
Чрезвычайной Комиссии Дзержинского − не русский − тов. Реденс −
не русский, сказл,
пожимая плечами: «Чего вы хотите?
Тут, в Крыму, была такая
каша!»…
13. − Как мне приходилось слышать не раз от официальных лиц, было получено
приказание из Москвы − «помести Крым железной
метлой». И вот −
старались уже для «статистики».
Так цинично хвалились исполнители
− «надо дать красивую
статистику». И дали.
Свидетельствую: я
видел и испытал все ужасы, выжив в Крыму
с ноября 1920 по февраль 1922
года. Если бы случайное
чудо и властная международная
комиссия могла получить
право произвести следствие
на местах, она собрала
бы такой материал, который
с избытком поглотил бы все
преступления и все ужасы избиенной, когда либо
бывших на земле.
Я не мог добиться
у советской власти суда над
убийцами, потому-то советская
власть − те же убийцы. И вот
я считаю долгом совести
явиться свидетелем хотя бы
ничтожной части великого избиения
России, перед судом
свободных граждан Швейцарии. Клянусь,
что в моих словах − все
истина.
1927 г.
Ив. Шмелев.