Львов В

Львов В.

Словопроходец. К выходу нового издания «Толкового словаря» Владимира Даля //

Юность. 1981. № 10. С. 104 - 106

Поистине это был Калита народной словесности и живой русской речи - собиратель несметных сокровищ народной мудрости, лирики, фантазии и юмора. Сын иностранца, датчанина, он настолько тесно связал свою жизнь с судьбою русского народа, насколько это удавалось лишь немногим его кровным сынам. Это еще раз подтверждает интернациональную суть гражданского творчества, противостоящую реакционным «почвенническим» теориям иноплеменной несовместимости в духовной жизни и творчестве народа.

Дания - страна, откуда пришли в мир гениальные сказки. Народ, подаривший человечеству Андерсена, дал России Владимира Даля.

Он тоже был сказочником в начале своей писательской жизни. В своих оригинальных сказках Даль обильно и талантливо использовал им же накопленный фольклорный материал. Так, в одной лишь сказке «Сила Калиныч, душа горемычная, или Русский солдат ни в аду, ни в раю» мы насчитываем на двенадцати страницах около ста разнообразно вкрапленных в текст пословиц, загадок и пр.

Первая книга Даля «Русские сказки Казака Луганского» (1833) имела редкий успех, вызвала восторженные отзывы - от Пушкина до «Северной пчелы» - и негодование III отделения: тираж «Сказок» был изъят из продажи, автор провел день под арестом. Жандармы всегда были не в ладу с юмором и с народным словом, которое никогда не жаловало ни охранителей, ни ими охраняемых. «И на вашу спесь пословица есть» - уж они это знали!

Директор канцелярии III отделения рапортовал, что в сказках Даля «содержатся насмешки над правительством, жалобы на горестное положение солдата и пр.». Цензура преследовала Даля не раз. В 40-е годы дважды подвергался запрету роман «Вакх Сидоров Чайкин», затем рассказы «Находчивое поколение» и «Ворожейка». Собранные Далем и изданные А. Афанасьевым «Народные русские легенды» (появившиеся и за рубежом) вызвали гнев и духовных и светских охранителей, которые потом почти 10 лет препятствовали выходу в свет сборника «Пословицы русского народа», издевательски именуя его «памятником народных глупостей».

Л. А. Перовский, министр, у которого служил Даль, выговаривал ему: «И охота тебе писать что-нибудь кроме бумаг по службе?. Давай выбирай: писать - так не служить, служить - так не писать». Это говорил «просвещенный» вельможа, чью деятельность ценили Белинский и Грановский, а Тургенев даже поступил к нему на службу - под начало Даля. Сановный либерал всего лишь повторил известную тогда солдафонскую сентенцию: «Служить, так не картавить, а картавить, так не служить» (она встречается в Далевом сборнике).

До того как Даль стал министерским чиновником, он семь лет прослужил на флоте, потом учился в Дерптском университете, затем лекарская служба в армии, военные походы. Он пересек десятки тысяч российских верст, жил в Николаеве и на Урале, в Прибалтике и на Волге, в Питере и в Москве. В истории России мало отыщется интеллигентов, знавших русскую жизнь, как знал ее Владимир Даль. «Каждая его строчка меня учит и вразумляет, придвигая ближе к познанию русского быта и нашей народной жизни», - писал Гоголь о прозе Даля, когда до «Толкового словаря» было еще далеко. А вот отзыв Белинского: «Он любит простого русского человека... как хорошо он знает его натуру! Он умеет мыслить его головою, видеть его глазами, говорить его языком». Тургенев, называя Даля народным писателем, говорил об особенностях его таланта: «...сочувствие к народу, родственное к нему расположение... наивная и добродушная наблюдательность. В этом отношении никто, решительно никто в русской литературе не может сравниться с г. Далем. Русского человека он знает, как свой карман, как свои пять пальцев». Эту статью (1847) Тургенев заключает так: «Г-н Даль уже занял одно из почетнейших мест в нашей литературе...»

Но Даль не мог сосредоточиться лишь на писательстве. У него был редкостный гражданский темперамент, разнообразные знания, необычайно широкий круг интересов и увлечений.

...Писатель, языковед и лексикограф, фольклорист и этнограф, хирург и офтальмолог, один из первых в России исследователей гомеопатии и автор первой статьи о гомеопатии; публицист, которого волновали самые разнообразные проблемы - общественные, хозяйственные, научные, медицинские, педагогические; инженер, наводивший переправы из подручных средств, изобретатель оригинальной системы вентиляции и специального устройства для походной транспортировки раненых и больных (оно отмечено в истории военной медицины)...

Натуралист-любитель, он и в этой области знаний добился таких успехов, что за основание краеведческого музея в Оренбурге и за многолетнюю помощь академии в изучении природы Оренбургского края был избран членом-корреспондентом академии по отделению естественных наук. Впоследствии Даль составил учебники ботаники и зоологии, считавшиеся в течение полустолетия лучшими по ясности изложения и по выверенности материала. О писательском чувстве времени и новизны у Даля можно судить по тем персонажам его повестей, очерков и рассказов, которые опередили появление в литературе Чичикова, Обломова, купцов-самодуров и чиновников-неудачников А. Н. Островского. Сюжет оперы Гулак-Артемовского «Запорожец за Дунаем» был подсказан Далем. В 1871 году Владимир Иванович опубликовал в журнале «Русская старина» анекдотическую историю «подпоручика Киже», ставшую через полвека темой рассказа Ю. Тынянова.

След, оставленный Далем в русской литературе, велик. Он первым применил сказ как самостоятельный жанр; ему принадлежат первые книги для широкого просветительского чтения в народе («Солдатские досуги», «Матросские досуги» и др.). Этот опыт получил большое распространение; традиция, заложенная Далем, была поддержана Л. Толстым.

Как видим, изобретательская страсть сопутствовала Далю во всех его начинаниях. «От добрых рук ничего не уходит» - эта пословица может быть эпиграфом ко всему творчеству Даля и к его биографии - девизом жизни, как надпись в гербе. Сам Даль не был титулованным вельможей, но для чужого герба однажды довелось ему сочинить надпись. Это произошло в 1849 году, когда он решил оставить министерство, сделав, таким образом, выбор - писать или служить. А его вельможный покровитель и шеф, жаждавший репутации либерала, в это время получил графский титул; исполняя его просьбу, Даль придумал для его герба прицельно-многозначительный девиз: «Не слыть, а быть».

Нам неизвестно, понял ли «противник крепостного права» граф Перовский, «известный независимостью своих взглядов», и если понял, то принял ли этот скромный совет, который вписал в его герб на прощание тот, кто раньше составлял для него записку «Об уничтожении крепостного состояния в России» (записка была передана Перовским во дворец в 1845 г.).

По современным представлениям, Даля следовало бы назвать новатором. Слово «новатор» Даль почему-то не включил в свой словарь, хотя оно встречается уже в периодике в первой четверти XIX века; видимо, он не был уверен, что слово это приживется[1]. Кстати, не попало слово «новатор» и в Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, и только в начале 20-х годов нашего столетия, после вековой «стажировки», получило словарную прописку.

Естественнее будет называть автора «Толкового словаря» изобретателем (по Далю, изобретение - «выдумка, открытие, находка умственная...»). К приводившемуся перечню его изобретений и находок добавим классификацию наречий и говоров русского языка, которой до него не было в нашем языковедении.

Среди множества диалектизмов Далем были отмечены такие, которые встречаются в разных говорах, в отдаленных друг от друга местах. Это значит, считал Даль, слова эти когда-то были общеупотребительными, потом уходили из языка, сохраняясь лишь на отдельных его островках - в местных говорах.

Слова, исчезнувшие из живой речи, но сохранившиеся в словаре Даля, важны для нас и дороги нам не меньше, чем памятники древнего зодчества или экспонаты Оружейной палаты - дороги и как реликвии, и для успешной работы в области проблем языковедения. В какой-то его части «Толковый словарь» может считаться своеобразным музеем языка. К месту будет упомянуто, что в будущем музее Даля намечено устроить особую экспозицию, посвященную истории русского языка. Музей в недалеком времени откроется в доме на Большой Грузинской в Москве, где великий словопроходец прожил последние 13 лет, завершая 53-летнюю работу над словарем.

У словаря, как и у самого составителя, есть биография, полная приключений.

Свои записи Даль возил с собою из города в город, не расставался с ними и в военных походах, они пополнялись едва не на каждой версте. Первое слово 17-летний Даль записал у станции Зимогорский Ям, на пути из Петербурга в Москву, в 1819 году. Через 10 лет их было уже столько, что во время Турецкой войны он перевозил их на верблюде, который однажды потерялся при отходе из Сливно, а через неделю казаки отбили его у турок.

«Толковый словарь» обязан своим рождением дружбе Даля с Пушкиным: именно Пушкин подсказал Далю идею создания такого словаря, когда накапливающаяся коллекция слов еще не имела определенного назначения.

Незадолго до гибели поэт навестил Владимира Ивановича, перебирал его записи, приходя в восторг от многих неизвестных ему слов, речений, поговорок. Восхищение поэта вызвало, в частности, слово «выползина» - сброшенная змеей старая шкурка. Пушкин огорчался: «Да, вот мы пишем, зовемся тоже писателями, а половины русских слов не знаем!»

Вскоре Пушкин опять зашел к Далю - в новом сюртуке. «Какова выползина!» - смеялся он.

Через несколько дней этот сюртук, простреленный пулей Дантеса, поэт завещал Далю, который неотлучно был у постели умирающего друга.

Словарь Даля - это работа, которую мог выполнить только одержимый ревнитель народного слова и которая без этого качества оказалась бы не под силу целому институту за тот же полувековой срок. Вспомним при этом, что над словарем своим Даль работал, выражаясь по-современному, без отрыва от службы и от общественной деятельности, кочуя с большой семьей. Мы приводили перечень его должностей, занятий, увлечений. Однако сам Даль признавал, что эта «разнородность занятий» и географическое разнообразие много помогли ему в собирании и толковании слов.

В четырех томах «гнездами», или «семьями», размещены 200000 слов, каждое объяснено, иллюстрировано примерами, среди которые особенно много тех несметных запасов из Далева собрания «Пословицы русского народа», что вместе со словарем являют собою национальное чудо России - заповедник народного языка и народного мыслетворчества многих веков.

К тому же «Толковый словарь»[2] - своеобразная энциклопедия. В нем мы найдем множество сведений о науках, ремеслах и промыслах, разнообразную и обильную информацию хозяйственного, промышленно-технического, медицинского, военного, философского, естественнонаучного, исторического, этнографического, религиозно-мифологического характера. Например, Даль описывает 50 конских мастей, приводит названия около 30 разновидностей лаптей, рассказывает о способах их производства. Тут же мы прочитаем 30 пословиц и поговорок о лаптях и более сотни - о лошадях.

Оценим эту обстоятельность, вспомнив, что во время, когда создавался словарь, главным наземным транспортом был конно-гужевой и что лапти носило почти все крестьянство и немалая часть городского населения, то есть большинство жителей России.

В гнезде слова «море» даются объяснения более 70 слов этого корня, рассказывается о флоре и фауне морей, приводится 60 пословиц и поговорок о море. Вот некоторые: «Ветром море колышет, молвою народ», «И большой реке слава до моря», «Горе - не море, выпьешь до дна». «Мирская молва - морская волна».

В этих пословицах и мудрость и очарование поэзии. Самые изысканные ценители изящной словесности найдут в собрании Даля множество великолепных образцов поэтической формы, разнообразные примеры стихийного словесного мастерства, относящиеся к эстетическим вершинам фольклора:

Удача - кляча; скачи да кричи. Хорошо в дорожке пирожок с горошком. Не верь коню в холе, а жене в воле. Думают думу без шуму.

Русский не шутит ни с мечом, ни с калачом. Сказал, как узлом завязал.

Вилять не велят; вилял, вилял, да на вилы попал.

Такой щедрый юмор, такая богатая и свободная звукопись, ее совершенная непринужденность, ненаигранность были под силу лишь классикам поэзии. И Далю обязаны, пожалуй, все значительные писатели последних полутора веков - вспомним приведенные выше слова Гоголя.

О роли толковых или объяснительных словарей, говорил Пушкин. Ссылаясь на изречение Декарта, он советовал: «Определяйте значение слов и вы избавите свет от половины его заблуждений».