ИРЛИ
Ф. 16033/6
Даль Владимир Иванович.
Запретчики.
2 лл.
<Вверху слева вписано карандашом: 1872
(окт<я>б<ря>). — Ред.>
Запретчики.
По поводу речи о гомеопатическомъ
народномъ лечебникѣ, высшее врачебное начальство Мин<истерства>
Вн<утреннихъ> Д<ѣлъ> объявило:
«Леченье больныхъ по гомеопатическому
способу никогда до сихъ поръ, ни въ Росіи, ни въ
образованыхъ европейскихъ государствахъ, офиціально рекомендуемо [не было] со
стороны медицинской администраціи не было; напротивъ того, если у насъ и было
допускаемо и терпимо это леченье, [то] болѣе какъ уступка настоятельному
желанью публики, тѣмъ не менѣе однако оно
стоѝтъ подъ особенымъ надзоромъ и контролемъ медицинскаго начальства; а
постоянное введенье этого [способа] метода леченья въ больницахъ, какъ
гражданскаго, такъ и военнаго вѣдомства, до сихъ поръ было запрещаемо
министерствами, на основаніи выраженныхъ по этому
предмету мнѣній медицинскаго совѣта».
Оговоримся, что мы отнюдь не хотимъ
касаться чьей бы то нибыло личности, а всего менѣе личности почтенной и
уважаемой; мы беремъ только должностное объявленье, согласное съ духомъ и
направленьемъ врачебной администраціи образованыхъ европейскихъ государствъ
(изъ числа коихъ Росія, повидимому, исключена), и объ
немъ скажемъ немного словъ.
Что значитъ /такое/ объявленье,
[это,] одно ли это омовеніе рукъ, въ непричастности такому грѣху,
какъ изданье гомеопатическаго лечебника, или это угроза, потому что /вѣдь/
лечебникъ не минуетъ рукъ врачебнаго начальства? Судя по напоминанью о надзорѣ
и контролѣ, дѣло походитъ на
угрозу. Ну что жъ — придавить, такъ не пищитъ, говоритъ пословица[, и запретить можно, не дорого стòитъ. Запрещать легко, не смѣй, и кончено!] Правда, что администрація,
о коей говорится въ объявленіи,
// л. 1
почти всюду держится такихъ правилъ, но что же изъ этого слѣдуетъ? Администрація эта всюду состоитъ изъ
заслуженыхъ, и стало быть закоснѣлыхъ
поборниковъ противнаго поля, изъ алопатовъ, и потому всюду поетъ однимъ
голосомъ. Знавали мы впрочемъ и такихъ администраторовъ, которые,
глазъ–нà–глазъ, сознавались, что видѣли
чудеса, отъ гомеопатической капли въ женскомъ кровотеченіи, а между тѣмъ,
усердно пригнетали гомеопатію, оправдываясь именно высотою своего величія,
своимъ офиціальнымъ положеньемъ. Не всегда
однако же правъ гонитель; иногда гонимый можетъ быть правѣе. Гоненье
ровно ничего не доказываетъ, кромѣ свойственаго человѣку духу
самовластія и нетерпимости; а гоненье того, чего мы сами не знаемъ, [не] не
изучали, не испытывали, не наблюдали какъ должно, еще менѣе говоритъ въ
пользу гонителя. Посадите во главу этой администраціи гомеопатовъ, и они вѣроятно
съ такимъ же усердіемъ налягутъ на алопатію; здѣсь
разница была бы только та, что всякій врачъ гомеопатъ знаетъ
алопатическое ученье, получивъ на него одинаковой со всякимъ алопатомъ [дуп]
дипломъ, а большая часть алопатовъ, тѣмъ паче администраторы,
знаютъ гомеопатію только по ходячимъ, въ ихъ кружкѣ, остротамъ и пересмѣшкамъ.
Затѣмъ идетъ такая речь: «напротивъ того (т. е. администрація нисколько не была впользу гомеопатіи),
если у насъ и было допускаемо и терпимо это леченье, то болѣе какъ
уступка настоятельному желанью со стороны публики». Благодаримъ /хоть/ за
прямоту; тутъ, вопервыхъ, сознанье въ непріязнености къ этому леченью
[вовторыхъ] (напротивъ), которое только терпимо, а терпятъ вѣдь
не добро, терпятъ только зло, и то по необходимости!
Вовторыхъ — какая жъ крайность заставляетъ терпѣть это зло? Настоятельное
желанье публики. Вотъ это опять правда; публика, по личному сознанью медицинской
администраціи, не дождавшись отъ нея рекомендаціи гомеопатическаго
способа, а напротивъ, видя отверженіе его, сама въ свою голову горячо
ухватилась за этотъ способъ и /тѣмъ/ вынудила уступку и терпимость
противниковъ
// л. 1 об.
[этого способа,]
/его,/ предержащихъ власть… пріятно слышать правдивое
сознанье это, но нельзя не пожалѣть, что разрѣшенье
гомеопатическаго пользованья было вынуждено голосомъ общества, стало быть
опередившимъ каѳедральную ученость, и что разрѣшенье это донынѣ
называютъ уступкою и терпимостью. Спасибо, впрочемъ и на этомъ;
но спросимъ, кто же въ семъ дѣлѣ болѣе
прямой судья, алопатъ ли, хотя и начальствующее лицо, или публика, то есть сами
недужные, надъ коими опыты по тому и другому способу производятся? Но что
значитъ, при семъ правдивомъ объясненіи дѣла,
напоминанье, что «леченье это, тѣмъ не менѣе, состоитъ подъ
надзоромъ и контролемъ медицинскаго начальства?» Кто въ этомъ сомнѣвался,
[если словà эти принять не какъ дѣло, а
какъ словà, потому что на дѣлѣ надзора нѣтъ, и при нынѣшнихъ
отношеньяхъ быть не можетъ ‑] или какое своеволіе гомеопатовъ хотятъ
унять этимъ напоминаньемъ? Мы не поймемъ, къ чему оно здѣсь
[относ]/клон/ится; [развѣ желали успокоить имъ /нерѣшительныхъ/
приверженцевъ гомеопатіи и устранить опасенія всѣхъ
недужныхъ? Въ послѣднемъ случаѣ это была бы
косвенная рекомендація, лечится у гомеопатовъ, состоящихъ подъ надзоромъ
и контролемъ]… Да развѣ алопатическіе врачи и аптеки не состоятъ
подъ такимъ же и даже болѣе строгимъ надзоромъ? Вся разница только
въ томъ, что леченье алопатическаго врача администрація понимаетъ, и
потому можетъ судить объ /немъ,/ что, свидѣтельствуя алопатическую
аптеку, она можетъ /также/ судить о качествѣ
снадобій, тогда какъ она речей гомеопата не понимаетъ, а по уступчивой
терпимости своей только пожимаетъ плечами; [и] въ аптекѣ /же/ его
ровно ничего не увидитъ, кромѣ развѣ доброты молочнаго сахару. [И такъ, въ чемъ же состоитъ этотъ надзоръ? Вѣдь администрація
не признаетъ силу нашихъ снадобій, а уступая
требованьямъ общества, только терпитъ этотъ способъ леченья, не рекомендуя
его; какимъ же надзоромъ можетъ она похвалиться?]
Статейка или объявленіе
заключается тѣмъ, что гомеопатическое
// л. 2
леченье въ больницахъ запрещалось доселѣ министрами
внутренихъ дѣлъ и военнымъ, на основаніи мнѣнія
медицинскаго совѣта. Что же доказываетъ подобное запрещенье, въ дѣлѣ науки, искуства и личнаго убѣжденья?
Что слѣдуетъ изъ того, что люди — люди
ученые, люди предержащіе власть, но все таки люди — взялись
быть судьею въ своемъ дѣлѣ? Вызываю на судъ совѣсти всякаго,
кто подписалъ мнѣніе, о коемъ речь идетъ, устранить всеобщее
обвиненье и доказать, что онъ произнесъ приговоръ не въ своемъ дѣлѣ — скажу
болѣе, не надъ самимъ собою! Если бы алопатъ, да еще и начальствующій,
подалъ голосъ на пользу гомеопатіи, то развѣ онъ симъ самимъ не отрекся
бы отъ своихъ братій, не объявилъ бы самъ себя гомеопатомъ? Тутъ нѣтъ
исходу, и доколѣ гомеопатія будетъ подъ командой алопатовъ, дотолѣ
она будетъ подъ гнетомъ. А между тѣмъ, она принялась у насъ всюду и
выжить ее нѣтъ возможности; она одолѣваетъ
старую школу силою правды своей и расплылась уже такъ широко, что ея подъ
каблукъ не упрячешь; а что врачебная администрація ея не признаетъ, какъ
парижская академія не признаетъ животнаго магнетизма, такъ отъ этого дѣла не убудетъ, а повѣсть о семъ перейдетъ въ
наше потомство…
Исправимъ еще одну ошибку[ку] въ объявленіи: именно бывшій мин<истръ> вн<утренихъ> д<ѣлъ> Гр<афъ> Перовскій основалъ въ Петербургѣ гомеопатическую больницу, которая уничтожена была его преемникомъ; онъ же основалъ и другую, въ Nижнемъ, которая жива и доселѣ. Не мѣшало бы тѣмъ, кому о семъ вѣдать надлежитъ, взглянуть на отчеты этихъ больницъ, тѣмъ болѣе, что отчеты первой удостовѣрены и подписаны толко алопатическими врачами!
В. Даль
<Внизу листа вверх ногами
зачеркнутая незаконченная запись: [И запретилъ бы, да не]. — Ред.>