Ариадна/ Бор. Зайцев // Возрождение. – 1962. – № 123 (март). – С. 21-22

АРIАДНА

Прекрасное имя. В нем сжатость, простота, изящество. Вот как удачно окрестили дорогую Аріадну Владиміровну Тыркову-Вильямс чуть не сто лѣт тому назад!

То, что с ней связано еще по Россіи (бѣгло мы гдѣ-то встрѣчались) в памяти смутно, как и сама она тѣх времен осталась в душѣ нѣкоей тѣнью, но благородной  и вот именно прохладной.

Так же туманно помнится, что случилось нам быть сосѣдями по литературѣ. Вѣрно. Раскрываю сохранившійся № «Вѣстника Европы» 1913 года — ея роман «Жизненный Путь» рядом с давним моим разсказом.

Она писала романы, но по характеру, дѣятельному и властному, волевому — больше тяготѣла к общественности и политикѣ. Не представляю себѣ Тургенева Илии Чехова членами какого-нибудь «Центральнаго Комитета» — это художники прирожденные, их дѣло: литература, вся наутра такая. Аріадна Владиміровна и «засѣдала», и спорила, и настаивала. Навѣрное умѣла защитить свой взгляд и на своем поставить. Думаю, могла в предвыборных кампаніях участвовать (К. Д. Партія).

Была красивая, изящная женщина, противник и соперница Кусковой — все это воображаемый портрет в душѣ. Повторяю, в Россіи знал ее слишком мало.

Здѣсь больше. И она бывала у нас, и мы с женой бывали у нея в Версалѣ, в небольшой комнатѣ, скромно обставленной, носившей тот же отпечаток интеллигентской серьезности и безразличія к показному.

Она была религіозна и непримирима — тут никакія улыбки соблазнить не могли.

Великой любовью ея в литературѣ был Пушкин, что ей подходило: такой же крѣпкій, и здоровый, и прозрачный. О нем написала двухтомный труд: «Жизнь Пушкина», вещь, Достоевскій бы сказал, «капитальную».

Романистки из нея не получилось, она как-то отошла от этого, воспоминанія же ея превосходны. И язык, и тон, и изобразительность.

Аріадна Владиміровна прожила долгую, дѣйственную и бурную жизнь. (Считала себя «романтиком». На экземплярѣ Пушкина, мнѣ подаренном, написала… «такому же неисправимому романтику, как я».)

В жизни своей вкусила и меду, и горечи немало. Но вот уж нельзя

// 21

Сказать, что коптила небо. Думаю, что дано ей было Творцом, вернула с лихвой — ничего в землѣ не закопала. Нѣт, она не лѣнивый раб. И теперь успокоилась. В чужой землѣ. Иначе и не могло быть. В Орду с поклоном не в ея характерѣ было идти.

Сейчас она в Вѣчности. Вѣчность эта включает в себя и ту Родину, чьей дочерью она была, кого любила так, как любила Пушкина и за кого боролась.

Бор. Зайцев

// 22