// БОРИСЪ ЗАЙЦЕВЪ. Преподобный Сергій Радонежскій. Y.M.C.A.–PRESS. PARIS, 1925.

 

СВ. СЕРГІЙ

ЧУДОТВОРЕЦЪ И НАСТАВНИКЪ.

 

Можно разсуждать такъ: Богъ тѣмъ болѣе поддерживаетъ, окрыляетъ и заступается за человѣка, чѣмъ больше устремленъ къ нему человѣкъ, любитъ, чтитъ и пламенѣетъ, чѣмъ выше его духопроводность. Ощущать дѣйствіе этого Промысла можетъ и просто вѣрующій, не святой. Чудо–же, нарушеніе «естественнаго порядка» (внѣшней, тонкой пленки, гдѣ все совершается по правиламъ и подъ которой, глубже, кипитъ царство силъ духовныхъ) — чудо «просто смертному» не дано (какъ не дано ему и истинныхъ видѣній). Чудо есть праздникъ, зажигающій будни, отвѣтъ на любовь. Чудо — побѣда сверхъ–алгебры, сверхъ–геометріи надъ алгеброй и геометріею школы. Вхожденіе чудеснаго въ будни наши не говоритъ о томъ, что законы буденъ ложны. Они лишь — не единственны. То, что называемъ мы «чудеснымъ» — совершенно «естественно» для міра высшаго, чудесно–же лишь для насъ, живущихъ въ буд-

 

// 36

 

няхъ и считающихъ, что кромѣ буденъ ничего и нѣтъ. Для моллюска чудомъ было–бы услышать музыку Бетховена, для человѣка въ нѣкоторомъ смыслѣ чудддо — капелька воды подъ микроскопомъ (простымъ глазомъ не видать!), видѣніе будущаго и физически невидимаго, и, главное чудо, наименѣе пріемлемое — мгновенная отмѣна нашего маленькаго закона: воскресеніе по смерти. Это, конечно, величайшая буря любви, врывающаяся оттуда, на призывъ любовный, что идетъ отсюда.

Даже Преп. Сергій, въ ранней полосѣ подвижничества, не имѣлъ видѣній, не творилъ чудесъ. Лишь долгій, трудный путь самовоспитанія, аскезы, самопросвѣтлѣнія приводитъ его къ чудесамъ, и къ тѣмъ свѣтлымъ видѣніямъ, которыми озарена зрѣлость. (Замѣчательно, что пугающихъ видѣній, ужаса, потрясавшаго  юные годы отшельничества — нѣтъ въ старости Сергія, когда духъ его пріобрѣлъ абсолютную гармоничность и просвѣтленность). Въ этомъ отношеніи, какъ и въ другихъ, жизнь Сергія даетъ обазъ постепеннаго, яснаго, внутренно–здороваго движенія. Это непрерывное, недраматическое восхожденіе. Святость растетъ въ немъ огранично. Путь Савла, вдругъ почувствовавшаго себя Павломъ — не его путь.

Спокойно, внутренно дозрѣвъ, онъ совершаетъ чудо съ источникомъ. Оно связано съ обычными, житейскими дѣлами. Пока Преподобный жилъ одинъ на своей Маковицѣ, вопросъ о водѣ не смущалъ его. Былъ–ли около монастыря малень-

 

// 37

 

кій родникъ, недостаточный для многихъ? Или родникъ вообще былъ не такъ близко, и не смущая Сергія, вызывалъ недовольство братіи—неизвѣстно. Во всякомъ случаѣ, появились разговоры, что носитъ воду трудно.

Тогда Сергій, взявъ одного изъ иноковъ, спустился внизъ отъ обители, и найдя небольшую лужу дождевой воды, сталъ предъ ней на молитву. Онъ молился, чтобъ Господь далъ имъ воду, какъ нѣкогда послалъ ее по молитвѣ Моисея. Осѣнилъ мѣсто крестнымъ знаменіемъ, и оттуда забилъ ключъ, образовавъ ручей, который братія назвала–было  Сергіевой рѣкой. Но онъ запретилъ называть его такъ (14).

Второе чудо Сергія относилось къ ребенку. Въ это время многіе уже знали о немъ, какъ о святомъ, и приходили съ поклоненіемъ и за совѣтами, а главное, со своими бѣдами. Епифаній разсказываетъ, какъ одинъ человѣкъ принесъ ему тѣжело больного своего ребенка. Пока онъ просилъ Сергій помолиться за него, и пока Преподобный готовился къ молитвѣ, ребенокъ умеръ. Отецъ. Отецъ впалъ въ отчаяніе. Сталъ даже укорять Сергіяучше–бы ужъ ребенокъ умеръ дома, а не въ келіи святого: по крайней мѣрѣ, вѣра не убавилась–бы.

И отецъ вышелъ, чтобы приготовить гробикъ. А когда вернулся, Сергія встрѣтилъ его словами:

— Напрасно ты такъ и смутился. Отрокъ вовсе и не умиралъ.

Ребенокъ былъ теперь, дѣйствительно, живъ. Отецъ палъ къ ногамъ Сергія. Но тотъ сталъ

 

// 38

 

успокаиваеть его, и даже убѣждать, что дитя просто было въ сильномъ припадкѣ, а теперь обогрѣлось и отошло. Отецъ горячо благодарилъ Преподобнаго за его молитвы. Но тотъ запретилъ ему разглашать о чудѣ. Узналось–же это впослѣдствиіи, утверждаетъ бл. Епифаній, отъ келейника Пр. Сергія. Его разсказъ и приводитъ Епифаній.

Онъ передаетъ еще о тяжело–больномъ, который три недѣли не могъ спать и ѣсть, и котораго исцѣлилъ св. Сергій, окропивъ святой водой. О знатномъ вельможѣ, бѣсноватомъ, привезенномъ съ береговъ Волги, куда уже проникла слава Сергія, какъ чудотворца. Вельможу повезли насильно. Онъ слышать не хотѣлъ о Сергіи, бился, рвался, пришлось сковать его цѣпями.

Уже предъ самою обителью онъ въ ярости разорвалъ цѣпи. Крикъ слышали въ монастырѣ. Сергій велѣлъ ударить въ било и братіи собираться въ церковь. Начался молебенъ — о выздоровленіи. Понемногу, онъ сталъ успокаиваться. Наконецъ, Преподобный вышелъ къ нему съ крестомъ. Лишь только осѣнилъ его, тотъ съ воплемъ бросился въ лужу: «горю, горю страшнымъ пламенемъ!».

И выздоровѣлъ. Позже, когда разсудокъ вернулся къ нему, его спросили: почему онъ бросился въ воду. Онъ отвѣтилъ, что увидѣлъ «великій пламень», исходившій отъ Креста, и объявшій его. Онъ хотѣлъ укрыться въ водѣ.

Такія исцѣленія, и облегченія, и чудеса широко разносили славу Сергіяъ нему, какъ мудецу и святому, шли люди разныхъ положе-

 

// 39

 

ній  — отъ князей и до крестьянъ. Пусть росъ и богатѣлъ монастырь, Сергій оставался тѣмъ–же простымъ съ виду «старичкомъ», кроткимъ и покойнымъ утѣшителемъ, наставникомъ, иногда судьей.

Житіе приводитъ два случая, когда чрезъ Сергія какъ–бы дѣйствовали и силы карающія.

Вблизи монастыря богатый отобралъ у бѣднаго свинью. Потерпѣвшій пожаловался Сергію. Тотъ вызвалъ обидчика и долго убѣждалъ — возвратить святое. Богатый обѣщалъ. Но дома пожалѣлъ и рѣшилъ не отдавать. Была зима. Свинью онъ только что зарѣзалъ, она лежала у него въ клѣти. Заглянувъ, онъ увиделъ, что вся туша ужъ изъѣдена червями.

Другой разсказъ — о внезапной слѣпотѣ греческаго епископа, сомнѣвавшагося въ святости Сергія — слѣпотѣ, поразившей его какъ только онъ подошелъ къ Преподобному въ оградѣ монастыря. Сергій долженъ былъ за руку ввести его къ себѣ въ келію. Тамъ онъ признался въ своемъ невѣріи и просилъ заступничества. Сергій, помолившись, исцѣлилъ его.

Вѣроятно, такихъ «посѣтителей», и «просителей заступничества» было много. Несомнѣнно, очень многіе приходили просто за совѣтами, каялись въ дѣлахъ, томившихъ душу: обо всемъ не можетъ–же сказать Епифаній. Онъ передаетъ о наиболѣе запомнившемся.

Вообще въ живой душѣ крѣпко сидитъ стремленіе къ очищенію и «направленію». На нашихъ глазахъ совершались  безконечныя палом-

 

// 40

 

ничества въ Оптину — отъ Гоголя, Толстого, Соловьева, со сложнѣйшими запросами души, до бабъ, — выдавать–ли замужъ дочку, да какъ лучше прожить съ мужемъ. А въ революцію и къ простымъ священникамъ приходятъ каяться красноармейцы — и въ кощунствахъ, и въ убійствахъ.

Съ половины жизни Сергій выдвинулся на постъ всенароднаго учителя, заступника и ободрителя. Въ его времена «старчества» еще не было. «Старцы» въ православіи явились поздно, въ XVIII вѣкѣ, съ Паисіемъ Величковскимъ. Но самый типъ «учительнаго старца» древенъ, онъ идетъ изъ греческихъ монастырей, и у насъ въ XV-мъ вѣкѣ извѣстенъ, напр., учительный старец Өилоѳей псковскій.

Въ позднѣйшихъ монастыряхъ старцы выдѣлились въ особый разрядъ — созерцательныхъ мудрецовъ, хранящихъ традицію истиннаго православія, мало прикасающихся къ монастырской жизни.

 Былъ и игуменомъ, и какъ увидимъ — даже и общественнымъ, и политическимъ дѣятелемъ. Но можетъ считаться и основоположникомъ старчества.

 

// 41