<Бунинъ И. А. Собр. соч.: [в 12 т.] — [Берлинъ]: Петрополисъ, 1934—1939. Т. 8. C. 2 - 8.>

РОЗА iЕРИХОНА

Въ знакъ вѣры въ жизнь вѣчную, въ воскресеніе изъ мертвыхъ, клали на Востокѣ въ древности Розу Iерихона въ гроба, въ могилы.

Странно, что назвали розой да еще розой Iерихона этотъ клубокъ сухихъ, колючихъ стеблей, подобный нашему перекати-поле, эту пустынную жесткую поросль, встрѣчающуюся только въ каменистыхъ пескахъ ниже Мертваго моря, въ безлюдныхъ синайскихъ предгоріяхъ. Но есть преданье, что назвалъ ее такъ самъ Преподобный Савва, избравшій для своей обители страшную Долину Огненную, нагую, мертвую тѣснину въ Пустынѣ Iудейской. Символъ воскресенія, данный ему въ видѣ дикаго волчца, онъ украсилъ наиболѣе сладчайшимъ изъ вѣдомыхъ ему земных сравненій.

Ибо онъ, этотъ волчецъ, воистину чудесенъ. Сорванный и унесенный странникомъ за тысячи верстъ отъ своей родины, онъ годы можетъ лежать сухимъ, сѣрымъ, мертвымъ. Но, будучи положенъ въ воду, тотчас начинаетъ распускаться, давать мелкіе листочки и розовый цвѣтъ. И бѣдное человѣческое сердце радуется, утѣшается: нѣтъ въ мірѣ смерти, нѣтъ гибели

                                                                                                    /7/

тому, что было, чѣмъ жилъ и дышалъ когда-то! Нѣтъ разлукъ и потерь, доколѣ жива моя душа, моя Любовь, Память!

Такъ утѣшаюсь и я, воскрешая въ себѣ тѣ свѣтоносныя древнія страны, гдѣ нѣкогда ступала и моя нога, тѣ благословенные дни, когда на полуднѣ стояло солнце моей жизни, когда, въ цвѣтѣ силъ и надеждъ, рука объ руку съ той, кому Богъ судилъ быть моей спутницей до гроба, совершалъ я свое первое дальнее странствіе, брачное путешествіе, бывшее вмѣстѣ съ тѣмъ и паломничествомъ во святую землю Господа нашего Iисуса Христа. Въ великомъ покоѣ вѣковой тишины и забвенія лежали передъ нами ея палестины — долы Галилеи, холмы іудейскіе, соль и жупелъ Пятиградія. Но была весна, и на всѣхъ путяхъ нашихъ весело и мирно цвѣли все тѣ-же анемоны и маки, что цвѣли и при Рахили, красовались тѣ-же лиліи полевыя и пѣли тѣ же птицы небесныя, блаженной беззаботности которыхъ учила евангельская притча…

Роза Iерихона. Въ живую воду сердца, въ чистую влагу любви, печали и нѣжности погружаю я корни и стебли моего прошлаго — и вотъ опять, опять дивно прозябаетъ мой завѣтный злакъ. Отдались, неотвратимый часъ, когда изсякнетъ эта влага, оскудѣетъ и изсохнетъ сердце — и уже навѣки покроетъ прахъ забвенія Розу моего Iерихона.

                                                                                                             /8/