Собраніе сочиненій И. А. Бунина. Т. IX : Цикады. Петрополисъ, 1935. С. 183  

ДѢДУШКА

Сѣдъ, густоволосъ, лохматъ, весь день куритъ.

Встаетъ ни свѣтъ, ни заря и пока не закуритъ, не затянется — совершенно шальной, ничего не понимаетъ.

И необыкновенно ненуженъ, чуждъ всему міру, всѣмъ чадамъ и домочадцамъ (хотя и зовутъ его папашей, дѣдушкой) и вотъ-вотъ скоропостижно помретъ, на вѣки исчезнетъ изъ этого мѣщанскаго гнѣзда, изъ этого уѣзднаго захолустья — и поди-ка узнай тогда, разскажи, чѣмъ и для чего жилъ онъ въ своемъ вѣчномъ табачномъ дурманѣ.

И все-то онъ играетъ какую-то роль:

— Дѣдушка, обѣдать! Лапша простынетъ!

— Да обѣдайте, обѣдайте безъ меня… Я потомъ… что останется…

А самъ ждетъ не дождется обѣда — съ ранняго утра.

— Папаша, вы хоть бы кальсоны перемѣнили, вѣдь у васъ цѣлая укладка бѣлья!

— Вотъ это спасибо! Цѣлая укладка! Да у меня клока цѣльнаго давно не осталось! Небось, кабы было, не сталъ бы беречь! Мнѣ теперь, милая невѣстушка, ничего не надо. Пожилъ, слава Богу, пора и честь знать, объ одномъ молю Бога — околѣть поскорѣй…

// 184

А самъ жаденъ невѣроятно, надъ укладкой своей дрожитъ и жить хочетъ ужасно и твердо надѣется прожить никакъ не менѣе вѣка.

Зачѣмъ?

Но онъ и самъ не знаетъ, зачѣмъ.

«Чужая душа потемки.» — Нѣтъ, своя собственная гораздо темнѣй.

1930.