Собраніе сочиненій И. А. Бунина. Т. IX : Цикады. Петрополисъ, 1935. С. 126-127

ТЕЛЯЧЬЯ ГОЛОВКА

Мальчикъ, лѣтъ пяти, веснущатый, въ матроскѣ, тихо, какъ завороженный, стоитъ въ мясной лавкѣ: папа ушелъ служить на почту, мама пошла на рынокъ и взяла его съ собой.

— У насъ нынче будетъ телячья головка съ петрушкой, — сказала она, и ему представилось что-то маленькое, хорошенькое, красиво осыпанное яркой зеленью.

И вотъ онъ стоитъ и смотритъ, со всѣхъ сторонъ окруженный чѣмъ-то громаднымъ, краснымъ, до полу висящимъ съ желѣзныхъ ржавыхъ крючьевъ короткими обрубленными ногами и до потолка возвышающимся безголовыми шеями. Всѣ эти громады спереди зіяютъ длинными пустыми животами въ жемчужныхъ слиткахъ жира, а съ плечей и бедеръ блещутъ тонкой пленкой подсохшаго тучнаго мяса. Но онъ въ оцѣпенѣньи смотритъ только на головку, которая оказалась лежащей прямо передъ нимъ, у входа, на мраморной стойкѣ. Мама тоже смотритъ и горячо споритъ съ хозяиномъ лавки, тоже огромнымъ и тучнымъ, въ грубомъ бѣломъ балахонѣ, гадко испачканномъ на животѣ точно ржавчиной, низко подпоясаннымъ широкимъ

// 126

ремнемъ съ болтающимися на немъ толстыми сальными ножнами. Мама споритъ именно о ней, о головкѣ, и хозяинъ что-то сердито кричитъ и тычетъ въ головку мягкимъ пальцемъ. О ней спорятъ, она же лежитъ неподвижно, безучастно. Бычій лобъ ея ровенъ, спокоенъ, мутно-голубые глаза полузакрыты, крупныя рѣсницы сонны, а ноздри и губы такъ раздуты, что видъ имѣютъ наглый, недовольный... И вся она голá, сѣро-тѣлесна и упруга, какъ резина…

Затѣмъ хозяинъ однимъ страшнымъ ударомъ раскроилъ ее на двѣ половины и одну половину, съ однимъ ухомъ, съ однимъ глазомъ и одной толстой ноздрей, швырнулъ въ сторону мамы на хлопчатую бумагу.

1930.