Бунин И. А. На Базарной / И. А. Бунин // Божье древо. – Париж : Современные записки, 1927-1930.

 

 

 

НА БАЗАРНОЙ

 

- Вамъ что-нибудь по хозяйству или гробикъ?

На Базарной всѣмъ торгуютъ: туть магазины краснаго товару, часовой магазинъ, аптекарскiй магазинъ, москательныя и колонiальныя лавки, скобяные, посудныя, а еще дальше, совсѣмъ возлѣ базара, тѣ растворы и сараи, гдѣ выставлены наружу метла, гробы, лопаты, грабли, новыя, черно-блестящiя по втулкамъ колеса… Iюль, будни, день сухой и жаркiй, на Базарной пусто – всего одинъ случайный покупатель, мужикъ изъ уѣзда: рысью прогремѣлъ отъ собора, снизу, - сразу видно, что по спѣшному и неожиданному дѣлу, - и остановился передъ самымъ большимъ растворомъ. Бросилъ веревочныя  возжи на свою кобыленку съ дробными, какъ у осла, ногами, соскочилъ съ грядки пыльной телѣги, набитой соломой, двинулъ на затылокъ горячую шапку, стоитъ и смотритъ.

- Что-нибудь по сельскому обиходу или, повторяю, гробикъ?

- Да, гробикъ…

- Выборъ агромадный. Вамъ поскромнѣй или понаряднѣй?

Мужикъ переводитъ глаза съ манящихъ своей новизной лопатъ и метелъ на то, что нужно, - что стоитъ рядомъ съ ними и такъ сумрачно и грубо чернѣетъ сухой дешевой краской, бѣлѣя крестами на крышкахъ и крылатыми дѣтскими головками по скатамъ крышекъ.

- Да, конечно, что-нибудь получше….

- А, собственно, для кого же? Для младенца? Для отрока или отроковицы? Для старичка или старушки? // С. 63.

- Для младенца, милый, я не сталъ бы себя безпокоить въ такую пору. Я всю косьбу бросилъ въ полѣ…

- Значитъ, для родителя или для мамаши?

-То-то и дѣло, что для мамаши… Ты мнѣ выбери что-нибудь поинтереснѣй и подешевле.

- А какого приблизительно были онѣ росточку? Пропорцiональной женской мѣры?

Мужикъ, выбирая гробъ глазами, ребромъ ладони проводитъ себя отъ предплечья къ предплечью.

- Тогда чего жъ лучше модель, напримѣръ, такого рода?

И приказчикъ быстро кладетъ руку на возглавiе лиловаго гроба, однимъ ловкимъ кругообразнымъ движеньемъ отдѣляетъ его отъ прочихъ и ставитъ передъ мужикомъ на тротуарѣ.

- Этотъ, думается, дюже мелокъ. Она, правда, исхудала…

- Гробъ не перваго разряду завсегда довольно мелокъ, но вмѣщаетъ вполнѣ прилично.

- А проченъ?

- Съ ручательствомъ за полную солидность. До Второго Пришествiя хватитъ.

- А ну-ка, открой-ка…

Приказчикъ отнимаетъ крышку. Мужикъ, наклоняясь, внимательно смотритъ. Внутри гробъ некрашенъ, тесъ тамъ золотистый, шершавый, хорошо и сухо пахнетъ, кое-гдѣ въ желтыхъ смоляныхъ капляхъ. Дно, однако, не изъ цѣльной тесины, а изъ двухъ и притомъ неровныхъ, ужъ совсѣмъ корявыхъ, плохо пригнанныхъ другъ къ другу, а, главное, съ дырой отъ спиленнаго и выпавшаго сучка, отъ его выскочившей пробки. И мужикъ, оживляясь, въ радостной надеждѣ на большую уступку:

- Нѣтъ, этотъ со свищемъ, съ изъяномъ! Это бракъ, милый! Возьму, если скинешь съ пятерки. И то только для мамаши! // С. 64.