НЕБО НАДЪ СТѢНОЙ
Въ солнечное зимнее утро уѣзжаю изъ Рима.
Хмельной, возбужденный старикъ, везущiй меня на вокзалъ, въ одномъ пиджакѣ и каскеткѣ сидящiй на высокихъ козлахъ, всячески дергаетъ локтями, гонитъ свою узкую клячу по тѣсной длинной улицѣ, въ тѣни и свѣжей сырости. Но вотъ улица круто поворачиваетъ вправо, обрывается спускомъ на просторную площадь, на слѣпящее теплое солнце. Кляча сразбѣгу садится на заднiя ноги, старикъ, упавъ на бокъ, быстро крутитъ тормазъ. Колеса скребутъ и ноютъ, копыта крѣпко цокаютъ по камню. Впереди, въ этомъ блескѣ, еще зыбкомъ, влажномъ, густо дымится водяной пылью, валитъ въ разныя стороны сѣрыми клубами огромный фонтанъ. А слѣва, рядомъ съ нами идетъ какая-то древняя руина, тянется дикая, какъ крѣпость, радостно озаренная солнцемъ стѣна, надъ обрѣзомъ которой ярко и густо синѣетъ небо. И старикъ, тормозя, коситъ глаза кверху, въ дивное лоно его райскихъ красокъ, и кричитъ, восклицаетъ:
- Мадонна! Мадонна! // С. 91.