<Полное
собрание сочинений И. А. Бунина: [в 6 т.]. — Пг.:
изд. Т-ва А.Ф. Маркс, [1915]. Т. 1. — С. 12-17>
ЛИСТОПАДЪ.
Осенняя поэма.
М. Горькому.
Лѣсъ, точно теремъ расписной, ‑
Лиловый, золотой, багряный, ‑
Веселой, пестрою стѣной
Стоитъ надъ свѣтлою поляной.
Березы желтою рѣзьбой
Блестятъ въ лазури голубой;
Какъ вышки, елочки темнѣютъ,
А между кленами синѣютъ
То тамъ, то здѣсь въ листвѣ сквозной
Просвѣты въ небо, чтò оконца…
Лѣсъ пахнетъ дубомъ и сосной, ‑
За лѣто высохъ онъ отъ солнца,
И Осень тихою вдовой
Вступила нынче въ теремъ свой...
Какъ хорошо ей! На полянѣ,
Среди широкаго двора,
Воздушной паутины ткани
Блестятъ, как сѣть изъ серебра.
Просѣка узкая, какъ сѣни,
Уводитъ въ теремъ, а по ней
Лежитъ коверъ листвы осенней
Среди кустарниковъ и пней.
Тамъ, въ потаенномъ чернолѣсьѣ,
Всегда затишье: частый боръ
Надъ нимъ темнѣетъ въ поднебесьѣ
// 12
И окружаетъ свѣтлый дворъ.
Сегодня цѣлый день играетъ
Въ дворѣ послѣднiй мотылекъ
И, точно бѣлый лепестокъ,
На паутинѣ замираетъ,
Пригрѣтый солнечнымъ тепломъ;
Сегодня такъ свѣтло кругомъ,
Такое мертвое молчанье
Въ лѣсу и въ синей вышинѣ,
Что можно въ этой тишинѣ
Разслышать листика шуршанье.
Лѣсъ, точно теремъ расписной, ‑
Лиловый, золотой, багряный, ‑
Стоитъ надъ солнечной поляной,
Завороженный тишиной;
Заквохчетъ дроздъ, перелетая
Среди подсѣда, гдѣ густая
Листва янтарный отблескъ льетъ;
Играя въ небѣ промелькнетъ
Скворцовъ разсыпанная стая –
И снова все кругомъ замретъ…
Лѣсъ розовѣетъ. А въ ворота –
Среди двухъ высохшихъ осинъ –
Глядятъ и синева долинъ,
И мелколѣсье, и болота,
И даль лиловыхъ деревень…
Какъ хорошо! Но жаль чего-то,
И грустно Осени весь день.
Порой задумчиво выходитъ
Она на солнце изъ воротъ
И бродитъ въ полѣ, и не сводитъ
Очей съ желтѣющихъ болотъ.
Тамъ, по лощинамъ и полянамъ,
Густыхъ кустарниковъ бугры
Раскинулись широкимъ станомъ,
Какъ темно-красные шатры.
Тамъ путь на югъ. Съ нѣмой печалью
На край небесъ глядитъ она,
Гдѣ даль слилась съ небесной далью,
Мечтами тихими полна.
А день уходитъ. Небо ясно,
Прозрачный воздухъ сухъ и тихъ,
Лѣса алѣютъ… И безгласно
// 13
Уходитъ свѣтлый день отъ нихъ.
Послѣднiя мгновенья счастья!
Ужъ знаетъ Осень, что такой
Глубокiй и нѣмой покой –
Предвѣстникъ долгаго ненастья.
Все строже вдаль она глядитъ,
Все рѣзче тайное страданье
Въ ея нѣмыхъ очахъ сквозитъ…
Какое вѣщее молчанье!
Глубоко, странно лѣсъ молчалъ
И на зарѣ, когда съ заката
Пурпурный блескъ огня и злата
Пожаромъ теремъ освѣщалъ.
Потомъ угрюмо въ немъ стемнѣло…
Луна восходитъ, а въ лѣсу
Ложатся тѣни на росу…
Вотъ стало холодно и бѣло
Среди полянъ, среди сквозной
Осенней чащи помертвѣлой,
И жутко Осени одной
Въ пустынной тишинѣ ночной!
Теперь ужъ тишина другая:
Прислушайся – она растетъ;
А съ нею, блѣдностью пугая,
И мѣсяцъ медленно встаетъ.
Всѣ тѣни сдѣлалъ онъ короче,
Прозрачный дымъ навелъ на лѣсъ –
И вотъ ужъ смотритъ прямо въ очи
Съ туманной высоты небесъ.
О, мертвый сонъ осенней ночи!
О, жуткiй часъ ночныхъ чудесъ!
Въ сребристомъ и сыромъ туманѣ
Свѣтло и пусто на полянѣ;
Лѣсъ, бѣлымъ свѣтомъ залитой,
Своей застывшей красотой
Какъ будто смерть себѣ пророчитъ.
Сова, и та молчитъ: сидитъ
Да тупо изъ вѣтвей глядитъ…
Порою дико захохочетъ,
Сорвется съ шумомъ съ высоты,
Взмахнувши мягкими крылами,
И снова сядетъ на кусты
И смотритъ круглыми глазами,
// 14
Водя ушастой головой
По сторонамъ, какъ въ изумленьи…
А лѣсъ стоитъ въ оцѣпенѣньи,
Наполненъ блѣдной, легкой мглой
И листьевъ сыростью гнилой…
На утро слабой и больною
Проснется Осень. На дворѣ
Темно и хмуро. За стѣною
Бушуетъ боръ, какъ въ ноябрѣ…
Теперь ужъ долго не проглянетъ
На небѣ солнце. Дождь и мгла
Холоднымъ дымомъ лѣсъ туманятъ…
Не даромъ эта ночь прошла!
Но Осень затаитъ глубоко
Все, чтò она пережила
Въ нѣмую ночь, и одиноко
Запрется въ теремѣ своемъ:
Пусть боръ бушуетъ подъ дождемъ!
Пусть мрачны и ненастны ночи,
И на полянѣ волчьи очи
Зеленымъ свѣтятся огнемъ!
Лѣсъ, точно теремъ безъ призора,
Весь потемнѣлъ и полинялъ,
Сентябрь, кружась по чащамъ бора,
Съ него мѣстами крышу снялъ
И входъ сырой листвой усыпалъ;
А тамъ зазимокъ ночью выпалъ
И таять сталъ, все умертвивъ…
Трубятъ рога въ поляхъ далекихъ;
Звенитъ ихъ мѣдный переливъ,
Какъ грустный вопль, среди широкихъ
Ненастныхъ и туманныхъ нивъ.
Сквозь шумъ деревьевъ, за долиной,
Теряясь въ глубинѣ лѣсовъ
Угрюмо воетъ рогъ туриный,
Скликая на добычу псовъ,
И звучный гамъ ихъ голосовъ
Разноситъ бури шумъ пустынный…
Льетъ дождь, холодный, точно ледъ.
Кружатся листья по полянамъ,
И гуси длиннымъ караваномъ
Надъ лѣсомъ держатъ перелетъ…
// 15
Но дни идутъ. Свѣжѣетъ просинь
Студеныхъ далей. Ихъ просторъ
Въ поля иныя тянетъ Осень.
Близка зима, стихаетъ боръ.
И вотъ встаютъ столбами дымы
Въ селѣ на утренней зарѣ;
Лѣса багряны, недвижимы,
Земля въ морозномъ серебрѣ.
И въ горностаевомъ шугаѣ,
Умывши блѣдное лицо,
Послѣднiй день въ лѣсу встрѣчая,
Выходитъ Осень на крыльцо.
Дворъ пустъ и холоденъ. Въ ворота,
Среди двухъ высохшихъ осинъ,
Видна ей синева долинъ
И ширь пустыннаго болота,
Дорога на далекiй югъ…
Туда отъ зимнихъ бурь и вьюгъ
Отъ зимней стужи и мятели
Давно ужъ птицы улетѣли;
Туда и Осень поутру
Свой одинокiй путь направитъ
И навсегда въ пустомъ бору
Раскрытый теремъ свой оставитъ…
Прости же, лѣсъ! Прости, прощай!
День будетъ ласковый, хорошiй,
И скоро мягкою порошей
Засеребрится мертвый край.
Какъ будутъ странны въ этотъ бѣлый,
Пустынный и холодный день
И боръ, и теремъ опустѣлый,
И крыши тихихъ деревень,
И небеса, и безъ границы
Въ нихъ уходящiя поля!
Какъ будутъ рады соболя,
И горностаи, и куницы,
Рѣзвясь и грѣясь на бѣгу
Въ сугробахъ мягкихъ на лугу!
А тамъ, какъ буйный плясъ шамана,
Ворвутся въ голую тайгу
Вѣтры изъ тундры, съ океана,
Гудя въ крутящемся снѣгу
// 16
И завывая въ полѣ звѣремъ…
Они разрушатъ старый теремъ,
Оставятъ колья и потомъ
На этомъ остовѣ пустомъ
Повѣсятъ инеи сквозные,
Воздвигнутъ арки кружевныя, ‑
И будутъ въ небѣ голубомъ
Сiять чертоги ледяные
И хрусталемъ и серебромъ.
А въ ночь, межъ бѣлыхъ ихъ разводовъ,
Взойдутъ огни небесныхъ сводовъ,
Заблещетъ звѣздный щитъ Стожаръ –
В тотъ часъ, когда среди молчанья
Морозный свѣтится пожаръ,
Расцвѣтъ Полярнаго Сiянья!
1900.