Полное собрание сочинений И. А. Бунина: В 6 т. - Пг.: изд. Т-ва А. Ф. Маркс, 1915. Т. 3.
ЗАПУСТѢНIЕ.
Домой я шелъ по скату вдоль Оки,
По перелѣскамъ, берегомъ нагорнымъ,
Любуясь сталью вьющейся рѣки
И горизонтомъ низкимъ и просторнымъ.
Былъ теплый, тихiй, сѣренькiй денекъ,
Среди березъ желтѣлъ осинникъ рѣдкiй,
И даль луговъ за ихъ прозрачной сѣткой
Синѣла чуть замѣтно — какъ намекъ.
Уже давно въ лѣсу замолкли птицы,
Свистѣли и шуршали лишь синицы.
Я уставалъ, кругомъ все лѣсъ пестрѣлъ,
Но вотъ на перевалѣ, за лощиной,
Фруктовый садъ листвою закраснѣлъ,
И глянулъ флигель сѣрою руиной.
Глѣбъ отворилъ мнѣ двери на балконъ,
Поговорилъ со мною въ позѣ чинной,
Принесъ мнѣ самоваръ — и по гостиной
Полился нѣжный и печальный стонъ.
Я въ кресло сѣлъ, къ окну, и, отдыхая,
Слѣдилъ, какъ замолкалъ онъ, потухая.
Въ тиши звенѣлъ онъ чистымъ серебромъ,
А я гладѣлъ на клены у балкона,
На вишенникъ, краснѣвшiй подъ бугромъ…
Вдали синѣли тучки небосклона
И умиралъ спокойный сѣрый день,
Межъ тѣмъ какъ въ домѣ, тихомъ какъ могила,
Неслышно одиночество бродило
И реяла задумчивая тѣнь.
Пѣлъ самоваръ, а комната беззвучно
Мнѣ говорила: «Пусто, братъ, и скучно!»
Въ соломѣ, возлѣ печки, на полу,
Лежала груда яблокъ; паутины
Подъ образомъ качалися въ углу,
А у стѣны темнѣли клавесины.
Я тронулъ ихъ — и горестно въ тиши
Раздался звукъ. Дрожащiй, романтичный,
Онъ жалокъ былъ, но я душой привычной
Въ немъ уловилъ напѣвъ родной души:
На этот ладъ, исполненный печали,
Когда-то наши бабушки пѣвали.
// 23
Чтобъ мракъ спугнулъ, я двѣ свѣчи зажегъ,
И весело огни ихъ заблестѣли,
И побѣжали тѣни въ потолокъ,
А стекла оконъ сразу посинѣли…
Но отчего мой домикъ при огнѣ
Сталъ и бѣднѣй и меньше? О, я знаю —
Онъ слишкомъ старъ… Пора родному краю
Смѣнить хозяевъ въ нашей сторонѣ.
Намъ жутко здѣсь. Мы всѣ въ тоскѣ, въ тревогѣ…
Пора свести послѣднiе итоги.
Печаленъ долгiй вечеръ въ октябрѣ!
Любилъ я осень позднюю въ Россiи.
Любилъ лѣсокъ багряный на горѣ,
Просторъ полей и сумерки глухiя,
Любилъ стальную, сѣрую Оку,
Когда она, теряясь лентой длинной
Въ дали луговъ, широкой и пустынной,
Мнѣ навѣвала русскую тоску…
Но дни идутъ, наскучило ненастье —
И сердце жаждетъ блеска дня и счастья.
Томитъ меня нѣмая тишина.
Томитъ гнѣзда родного запустѣнье.
Я выросъ здѣсь. Но смотритъ изъ окна
Заглохшiй садъ. Надъ домомъ рѣетъ тлѣнье,
И скупо въ немъ мерцаетъ огонекъ.
Ужъ свѣчи нагорѣли и темнѣютъ,
И комнаты въ молчаньи цѣпенѣютъ,
А ночь долга и новый день далекъ.
Часы стучатъ, и старый домъ беззвучно
Мнѣ говоритъ: «Да, безъ хозяевъ скучно!
«Мнѣ на покой давно, давно пора…
Поля, лѣса — все глохнетъ безъ заботы…
Я жду веселыхъ звуковъ топора,
Жду разрушенья дерзостной работы,
Могучихъ рукъ и смѣлыхъ голосовъ!
Я жду, чтобъ жизнь, пусть даже въ грубой силѣ,
Вновь расцвѣла изъ праха на могилѣ,
Я изнемогъ, и мертвый стукъ часовъ
Въ молчанiи осенней долгой ночи
Мнѣ самому внимать нѣтъ больше мочи!»