СМѢХЪ

 

(ИЗЪ БАРБЬЕ)

 

I

 

Мы все утратили, все, даже смѣхъ радушный

Съ его веселостью и лаской простодушной —

Тотъ смѣхъ, который встарь бывало у отцовъ,

Изъ сердца вырвавшись, гремѣлъ среди пировъ.

Его ужь нѣтъ теперь, веселаго собрата:

Онъ скрылся отъ людей и скрылся безъ возврата...

А былъ онъ, этотъ смѣхъ, когда–то добрый кумъ!

Нашъ смѣхъ теперешнiй — не болѣе какъ шумъ,

Какъ вопль, исторгнутый знобящей лихорадкой,

Ротъ искажающiй язвительною складкой.

Прощайте–жь навсегда и пѣсни и любовь,

Вино и громкiй смѣхъ — вы не вернетесь вновь!

Въ нашъ вѣкъ нѣтъ юношей румяныхъ и веселыхъ,

Во славу красотѣ дурачиться готовыхъ;

Нѣтъ откровенности, бывалой въ старину —

При всѣхъ поцѣловать не смѣетъ мужъ жену;

Шутливому словцу дивятся словно чуду;

За то цинизмъ теперь господствуетъ повсюду,

Жолчь льется съ языка обильною струей;

Насмѣшка подлая шипитъ надъ нищетой,

Повсюду, какъ въ аду, у насъ зубовный скрежетъ:

Смѣхъ не смѣшитъ людей — нѣтъ, онъ теперь ихъ рѣжетъ...

 

II

 

О смѣхъ! Чтобы къ намъ прiйти съ наморщеннымъ челомъ,

Какимъ доселѣ ты кровавымъ шолъ путемъ?

Твой голосъ издавна тамъ слышался бывало,

Гдѣ все въ развалинахъ дымилось и пылало...

Онъ рѣзко пробѣгалъ надъ нивой золотой,

Когда по ней толпу водили на разбой;

На стѣнахъ городскихъ, нежданно, безъ причины,

Онъ слышался сквозь стукъ ударовъ гильотины;

Онъ часто заглушалъ и стонъ и громкiй плачъ,

Когда за клокъ волосъ тресъ голову палачъ...

Вольтеръ, едва живой, но полный страшной силы,

Прощаясь съ жизнiю, смѣялся у могилы —

И этотъ смѣхъ его, какъ молотъ роковой

Въ основахъ потрясалъ общественный нашъ строй.

Съ тѣхъ поръ подъ тяжестью язвительнаго смѣха

Ничто прекрасное не жди у насъ успѣха!

 

III

 

Увы! бѣда тому, въ комъ есть святой огонь,

Кто душу положить хотѣлъ бы на ладонь!

Бѣда, сто разъ бѣда той музѣ благородной,

Которая, избравъ отъ дѣтства путь свободный,

Слѣпая къ призракамъ мишурной суеты,

Полюбитъ идеалъ добра и красоты!

Смѣхъ, безобразный смѣхъ — людской руководитель,

Всего прекраснаго завистливый гонитель,

Какъ язва кинется внезапно на нее,

Запутаетъ въ сѣтяхъ, столкнетъ съ пути ее...

И тщетно, бѣдная, сбирала бы усилья

Широко развернуть израненыя крылья,

И пѣснью въ небесахъ подслушанной своей

Затронутъ заживо больную грудь людей —

Увы, на полъ-пути, лишонная надежды,

Поникнувъ головой, сомкнувъ печально вѣжды,

Она падетъ съ небесъ... А тамъ, на краткiй срокъ,

Забившись гдѣ–нибудь въ безвѣстный уголокъ,

Оплакивая жизнь, но съ жизнiю не споря —

Умретъ до времени съ душою полной горя..

С. ДУРОВЪ