Целые города тех, кого нет.. подземные города, истлевшие, молчаливые, бескрайние. Укрытые землей, укутанные травами, листьями, снегом.
Видят безбрежные сны. Какими они были и как ушли, оставили ли свой след в памяти живущих?
Мы снова погружаемся в историю и тонем в ее страницах. Ассасины – убийцы, войны. Война – мать, война – жена, война – любовница, вся жизнь – война.
Сны о сражениях, остекленевшие глаза покойников стоят перед глазами, стоит их на минуту закрыть, а в ноздри ударяет запах гари, разложившейся плоти, смерти.
А когда приходит время уходить – тризну по ним справляет ветер, и даже мать не знает, где захоронено любимое чадо.
Какая тьма сопровождает солдата изо дня в день?
Возможно ли, умерить страдание человека, вынужденного ежеминутно видеть смерть, чувствовать живую кровь на своих руках, быть палачом, во имя жизни, во имя Родины,
во имя свободы, во имя веры.
Вера в руках фанатиков оправдывает все. В Старце я фанатика не вижу, чего нельзя сказать об его приближенных, и испытываю уважение к его сединам.
Мое воображение тускло, подернуто пеленой романтического восприятия жизни. И сквозь призму этого восприятия я сочувствую этому вечно одинокому седоволосому мужу,
я вижу, как он, осеняемый светом свечи, изучает древние манускрипты, вижу, беспорядочно разложенные свитки на столе, вижу, как он задумчиво хмурит лоб, как мелькают
обрывки прочитанного и сказанного на протяжении долгого дня у него в глазах. Хотя нельзя забывать и того, что его мудрость жестока, беспощадна
и безотносительна к критериям добра и зла, к критериям, на основе которых выстроено восприятие жизни обычного человека.
Великий магистр над жизнью, он управляет человеческими судьбами, и все, что он делает, направлено на достижение вполне конкретных, приземленных целей,
которые ничего общего с божественным волеизъявлением не имеют. Но невозможно жертвовать чужими жизнями и не платить цену.
Каждый человек, уходя, забирает у вершителя своей судьбы кусочек души, как плату за свою непрожитую жизнь.
Вас интересует продолжение? Что ж, извольте. Бедность – вот та причина, которая порождала желание стать ассасином.
Сытый желудок, знаете ли, мощный стимул для любого рода деятельности. Но одного желания для того, чтобы быть принятым в ряды низаритов, не достаточно.
Набор в коллегию профессиональных убийц производился в определенные даты. Жаждущие собирались у ворот Аламута, но впускать в заветные двери их никто не спешил,
они неделями принимали солнечные ванны, изнывая от голода и жажды. Нестерпимый зной отсеивал слабых, они возвращались домой. Игра на выбывание на этом не заканчивалась.
Принимали в орден лишь тех, кто от изнеможения терял сознание. Лишь при потере сознания жалостливые стражники заносили храбрецов внутрь.
Там новоиспеченных убийц ждало испытание… раем. Молодого человека приглашали в дом Старца и одурманивали гашишем. Затем, будущего фидаина переносили
в искусственно созданный рай, в котором его ждали прекрасные девы, лучшие вина и обильные угощения. Разгоряченный ласками прелестниц – «девственниц-гурий» юноша жаждал
остаться в раю навсегда. Эти самые лжегурии внушали, что нет ничего невозможного, после смерти в бою с неверными он вернется сюда снова.
Для одиннадцатого столетия, в котором за прелюбодеяние могли забить камнями, а на невесту нужно было заплатить калым, женщина подчас была недосягаемой роскошью.
Надо сказать, что методов манипулирования сознанием в Тайном Ордене, использовалось немало. Как результат – уверенность низаритов в том, что смерть за исламскую идею – прямая дорога в рай.
Власть Старца над ассасинами была безграничной, один взмах рукой – и стражи без тени страха бросались с крепостных стен в глубокое ущелье.
Такой беспрекословной преданности предшествовала изнурительная подготовка тела и духа. Кроме «идеологической составляющей», ассасины немало времени уделяли
изматывающим физическим тренировкам. Будущий ассасин обязан был в совершенстве владеть всеми видами оружия: стрельбой из лука, фехтованием на саблях, метанием ножей и,
наконец, «рукопашным боем», также он должен был превосходно разбираться в ядах.
Еще одним испытанием новоиспеченного низарита становилось многочасовое времяпрепровождение у крепостной стены в зной или лютую стужу, обязательным условием
которого являлась его полная неподвижностью. Цель такой экзекуции состояла в следующем – выработать у неофита терпение и силу воли, которые требовались при
длительном выслеживании жертвы.
Не меньше, чем боевые навыки, ценился у ассасинов талант актерского перевоплощения. При необходимости, ассасины могли изменяться до неузнаваемости.
Такого рода метаморфозы позволяли незаметно просочиться в «ближний круг» жертвы. Помимо всего вышеперечисленного, в программу обучение входило изучение иностранных языков.
Как правило, после «исполнения заказа» ассасины не скрывались с места преступления, принимая смерть, как заслуженную награду. Даже во время изуверских пыток,
которые, как вы помните, в средневековье были весьма и весьма изобретательными, низариты старались сохранять улыбку.
Они умирали за веру, пугающе безразличные ко всему происходящему, уходили, как подобает войнам, не вымаливая пощады.
История стерла их лица – они многолики. Их имена, размытые дождями и обагренные кровью неверных, забылись. Но память о безжалостных тенях прошлого будет жить в веках.
Мы живем. День за днем, день за днем время утекает сквозь
пальцы, ускользают минуты, стираются воспоминания, и мы уже бережно выбираем осколки ушедших дней из огромной груды памяти – забытый, поросший пылью, бесценный хлам.
Тени воспоминаний тревожат сознание, бередят выстраданные раны, не позволяют уснуть, забыться в безмолвии опустошенного сознания.
В воспаленном бессонницей мозгу мелькают те, кого нет сейчас с нами, те, кого мы любили, самые дорогие.
Недосказанное и сказанное в зудящем порыве раздражения – возврату не подлежит. Адресат не доступен, прощен, свободен.
Бесполезно вслушиваться в шаги, казнить себя, вспоминая о плохом, ценить нужно живущих – мертвым все равно.
Ксения Сорокина