ОТВѢТЪ Г. А. АЛЕКСАНДРОВУ (25 № «ДНЯ»)

 

ПО ПОВОДУ ЕГО НАБѢГА НА ТАЛМУДЪ(1)

 

 

Я усталъ отъ вашихъ фразъ бездушныхъ,

Отъ дрожащихъ ненавистью словъ!

Мнѣ противно лгать и лицемѣрить...

А. Апухтинъ.

 

_____

 

Читающей публикѣ извѣстно, какимъ негодованiемъ журналъ «День» разразился противъ закона 27 ноября 1861 г., предоставившаго гражданскiя права евреямъ, имѣющимъ дипломы на ученыя степени доктора, магистра или кандидата. Эта неблагонамѣренность, какъ и слѣдовало ожидать, нашла себѣ сильное опроверженiе со стороны русской журналистики, краснорѣчиво заявившей этимъ свою вѣротерпимость и свое безпристрастiе.(1)

Въ 25 нумерѣ «Дня» нѣкто г. Александровъ, враждебно выступилъ противъ евреевъ и талмуда. Къ этому славному подвигу возбудили его, как онъ объявляетъ, «единодушно поднявшiяся со всѣхъ сторонъ, печатно и устно, возраженiя на статью 19 нумера «Дня» объ евреяхъ.» Съ какимъ восхищенiемъ редакцiя «Дня» встрѣтила статью г. Александрова, видно изъ того, что она поспѣшила (въ выноскѣ къ статьѣ) искренно поблагодарить его, «неизвѣстнаго ей автора, изъ г. Бугульмы, за доставленiе такой, въ высшей степени любопытной и замѣчательной статьи.» Вслѣдствiе такого лестнаго для г. Александрова отзыва редакцiи «Дня», мы беремъ на себя легкiй, но вмѣстѣ и скучный трудъ — разсмотрѣть насколько именно эта статья любопытна и замѣчательна... Мы рѣшились на это, подстрекаемые единственно любопытствомъ.

Г. Александровъ начинаетъ свою «въ высшей степени любопытную» статью такими словами: «Единогласно поднявшiяся со всѣхъ сторонъ, печатно и устно, возраженiя на статью «Дня» объ евреяхъ заставляютъ обратить на нее особенное вниманiе. Это единодушное возстанiе слишкомъ замѣчательно... Еврейскiй вопросъ, сколько можно судить, не остался вопросомъ поднятымъ и забытымъ какъ интересъ мимолетный... Нѣтъ! онъ прирастаетъ къ нашей почвѣ силою закона (какое отчаянiе!..), онъ облекается въ положительную истину факта и вмѣстѣ съ этимъ получаетъ естественное право дальнѣйшаго развитiя.» Вотъ это послѣднее, вотъ чтó безпокоитъ неизвѣстнаго и намъ автора! Но мы уже поневолѣ знакомимся съ нимъ по образу и подобiю его мыслей и разсужденiй. Прiятное знакомство!.. Итакъ г. Александрову пришлось вовсе не по–сердцу «единодушное возстанiе», выразившееся, по его собственному признанiю, «устно и печатно» противъ привязчивой выходки «Дня», направленной ко вреду и уничтоженiю обширной семьи русскихъ евреевъ. Какъ выразилось это возстанiе печатно и устно — это вопросъ, при которомъ авторъ, какъ увидите, путается, теряется и незнаетъ чтó отвѣчать. А ларчикъ просто открывается: печатно — въ лучшихъ и наиболѣе распространенныхъ органахъ нашей литературы; устно — какъ неопровержимый фактъ общественнаго мнѣнiя. Кажется ясно. Но автору до этого дѣла нѣтъ, и нѣтъ потому, что онъ вѣроятно полагаетъ въ простотѣ душевной, что еще въ модѣ разить евреевъ, дѣлая на нихъ нападенiя съ той или другой стороны, — и вотъ онъ обращается къ талмуду и глоссамъ его, думая, что это вѣрнѣйшiй способъ поразить iудействующихъ насмерть... Согласитесь сами, вѣдь въ немъ, въ талмудѣ–то, лежитъ сильный доводъ противъ гражданскихъ правъ евреевъ, въ немъ вѣдь содержится столько страшныхъ вещей!.. Такъ послѣдуемъ же и мы за г. Александровымъ.

 Да, въ талмудѣ много, много страшнаго... Поэтому самому мы не видимъ ничего предосудительнаго во влеченiи нашего автора къ талмуду; напротивъ, желая поразить на–голову все страшное талмуда, онъ этимъ доказываетъ геройство, отвагу и даже презрѣнiе величайшею опасностью въ пользу общаго блага... Намъ только показывается предосудительнымъ то, что вставши въ одно прекрасное утро, онъ вдругъ, какбы по мановенiю волшебнаго жезла, вздумалъ сдѣлаться реформаторомъ еврейской нацiи, Лютеромъ нашихъ временъ: долой талмудъ — и дѣло съ концомъ! Но спросимъ нашего ревностнаго реформатора объ одномъ: неужели достаточно одного минутнаго настроенiя фантазiи, одной забавной запальчивости, одной неразборчивости въ выраженiяхъ, для того чтобы пересоздать какое бы то нибыло ученiе, а тѣмъ болѣе такое, которое утвердилось и упрочилось вѣками и страданiями? Наврядъ ли... Впрочемъ г. Александровъ приступилъ къ дѣлу какъ герой: онъ началъ шарить въ талмудѣ и рыться въ немъ, и наконецъ какъ видно рѣшился даже выполнить свою высокую миссiю при посредствѣ московскаго изданiя «День» (замѣтьте при этомъ, что этотъ журналъ вовсе не распространенъ между евреями, которыхъ авторъ реформируетъ), помѣстивъ въ немъ статью о задуманной имъ реформѣ на шести столбцахъ съ половиной... Посмотримъ же, какими путями авторъ стремится къ достиженiю своей косвенной цѣли; прямая же цѣль его намъ болѣе чѣмъ понятна...

Но прежде чѣмъ приступимъ къ разсмотрѣнiю положенiй г. Александрова, мы считаемъ за нужное бросить бѣглый взглядъ на сущность и значенiе талмуда.

«Тамудъ есть сочиненiе не одного человѣка, даже не одного столѣтiя: это умственная жизнь сотни поколѣнiй, это завѣтъ предковъ потомству.

«Вотъ как объясняется его происхожденiе, согласно съ вѣрованiями евреевъ. Моисей получилъ на горѣ Синаѣ только десять заповѣдей. Пятикнижiе есть продолженiе или дальнѣйшая разработка десяти заповѣдей. Пророки суть продолженiе пятикнижiя. Но въ библiи же говорится, что Богъ имѣлъ еще тайныя совѣщанiя съ Моисеемъ въ скинiи завѣта (эгелъ–меедъ), гдѣ онъ изъяснялъ ему полный смыслъ закона и примѣненiя его ко всѣмъ частнымъ случаямъ. Эти устныя изъясненiя писанiя Моисей передал Iисусу Навину, этотъ — старѣйшинамъ, эти — пророкамъ, а эти послѣднiе передали ихъ членамъ великой синагоги (Keneset Hagedola), которые въ свою очередь передали эти устныя толкованiя знаменитѣйшимъ раввинамъ, — что продолжалось до любимца римскаго императора Марка Аврелiя, знаменитаго раби Iегуды — святого, который, видя, что толкованiя эти не могутъ болѣе устно сохраняться во всей чистотѣ и непогрѣшительности, собралъ главнѣйшiя изъ нихъ въ одинъ сводъ — «Мишну», въ концѣ II столѣтiя по р. х. Дальнѣйшее разработыванiе Мишны, на основанiи устнаго же преданiя и смысла писанiя, составляетъ «талмудъ» (ученiе), который первоначально преподавался въ синагогахъ и академiяхъ (какъ въ Iамнiи, Бетъ–Шеоримѣ, Тиверiадѣ, Сифорисѣ, Цезареѣ, Нагардеѣ, Пумпедитѣ, Сурѣ и пр.) устно, а потомъ въ концѣ Ѵ столѣтiя послѣ христiанской эры составленъ былъ письменно знаменитымъ равви Аше и Раввина. Дальнѣйшее разъясненiе темныхъ мѣстъ талмуда составляетъ труды послѣдущихъ раввинов.

«Вотъ краткiй очеркъ происхожденiя и сущности талмуда, который въ настоящее время составляетъ до 40 большихъ фолiантовъ и раздѣляется на 60 трактатовъ. Чтоже касается содержанiя, достоинства и духа талмуда, то послушаемъ лучше мнѣнiе объ этомъ самихъ христiан.

«Переводчикъ Мишны, Surenhesius, издавшiй свой трудъ въ Амстердамѣ въ 1698—1703 г., говоритъ объ этомъ творенiи съ величайшими похвалами, нисколько несомнѣваясь, что оно основано на истинныхъ преданiяхъ, какъ вѣруютъ евреи.

«Чтоже касается до талмуда, то вотъ что говоритъ о немъ знаменитый орiенталистъ Joh. Buxtorf(1): «Талмудъ есть ученое творенiе или великое зданiе учености, составленное разными ученѣйшими раввинами. Онъ заключаетъ многостороннюю ученость по всѣмъ наукамъ и учитъ подробнѣйшему и совершеннѣйшему гражданскому и каноническому праву евреевъ, такъ что синагоги и народъ еврейскiе, слѣдуя оному, могли бы жить счастливо и какъ нельзя желать лучше. Къ нему примѣшаны разныя сказанiя, которыя, заключая въ себѣ большею частiю глубокiя мистическiя и алегорическiя понятiя, только немногимъ бываютъ понятны, и поэтому слывутъ даже безсмысленными баснями»(2). Далѣе авторъ этотъ подтверждаетъ сказанное нами выше о содержанiи, происхожденiи и авторитетѣ талмуда.

Мы могли бы привесть еще немалое число цитатъ другихъ христiанскихъ писателей, громко говорящихъ за раввиновъ и талмудъ, как напримѣръ Оригена, Климента, Евсевiя, Iеронима (творца Вульгаты) и др.; но считаемъ изложенное нами пока достаточнымъ для оправданiя талмуда въ глазахъ иновѣрцевъ и защищенiя его отъ нападокъ и смѣшного лжезнанiя и т. д.

Итакъ вотъ г. Александровъ взялся разрушить это талмудическое зданiе, надъ которымъ работали генiи и вѣка, и онъ разрушаетъ его — чѣмъ бы вы думали? — однимъ почеркомъ, однимъ взмахомъ пера: долой его да и только! Въ этомъ памятникѣ древности, состоящемъ изъ сорока огромнѣйшихъ фолiантовъ или шестидесяти большихъ трактатовъ и сверхъ того изъ нѣсколькихъ десятковъ тоже довольно объемистыхъ творенiй, объясняющихъ и дополняющихъ его; въ этомъ громадномъ памятникѣ учености евреевъ онъ нашолъ, или лучше сказать вырылъ нѣсколько такихъ мѣстъ, которыя съ легкой руки могъ пересоздать сообразно съ своею цѣлью и стремленiями, — и этим–то жалкимъ лжезнанiемъ талмуда обличаетъ онъ евреевъ въ ненависти къ христiанамъ!.. До чего дошло это лжезнанiе и умышленно–превратное толкованiе его, въ соединенiи съ постыдной ненавистью и враждой противъ евреевъ — это мы сейчасъ докажемъ.

Г. Александровъ приводитъ въ своей статьѣ слѣдующiя слова р. Элiэзера: «Богъ, поразившiй египтянъ однимъ пальцемъ своимъ, истребитъ сыновъ исавовыхъ (тутъ онъ поспѣшилъ поставить въ скобкахъ, вѣроятно для вящей эфектности, слово «христiанъ») и сыновъ измаиловыхъ (мусульманъ) всею дланью своей, ибо первые — враги народа его, а вторые — его собственные враги». Но почему же авторъ, заявляя себя такимъ знатокомъ талмуда и всего относящагося къ нему, забылъ про то, что въ «Minian Hamitzwot» Маймонида, отпечатаннаго въ 1852 г. въ С. Петербургѣ съ нѣмецкимъ переводомъ подъ заглавiемъ: «Die Anzahl der Gebote», во второмъ отдѣлѣ (Lo taase — Verbote), параграфы 54 и 55 совершенно уничтожаютъ всю силу возведеннаго имъ на евреевъ обвиненiя? Вотъ что гласитъ § 54: «потомковъ Исава ты можешь исключить изъ среды своей не далѣе какъ до третьяго поколѣнiя, ибо сказано: не унижай эдомита (христiанина)». Тоже самое говорится въ слѣдующемъ параграфѣ (55) относительно египтянъ. Будь авторъ, напротивъ, человѣкъ благонамѣренный, онъ могъ бы напомнить евреямъ объ этихъ религiозныхъ постановленiяхъ синагоги, если ему удалось усмотрѣть, что они, эти евреи, не выполняютъ догматовъ своей религiи со всею точностью; онъ могъ бы этимъ доказать евреямъ, что они въ настоящее время обязаны, на основанiи своего ученiя, уважать и любить христiанъ какъ самихъ себя; но это находится внѣ его програмы. Если угодно познакомиться съ совершенно новымъ, никому еще невѣдомымъ коментарiемъ г. Александрова на талмудъ, такъ вотъ читайте: «Человѣку праведному (тутъ авторъ счелъ нужнымъ приплесть въ скобкахъ «iудею»: это не въ похвальбу; нѣтъ! это сдѣлано имъ по необходимости, съ цѣлью...) дозволяется... обманывать» (!?!). И чтожъ? чѣмъ подкрѣпилъ онъ это свое положенiе? — Вотъ чѣмъ: «съ невиннымъ будь невиненъ, съ нечестивымъ (тутъ ужь ему необходимо было поставить тоже въ скобкахъ «христiаниномъ», контраста ради...) будь нечестивъ». Но такъ какъ первая фраза: «человѣку праведному и т. д.» составляетъ чистый вымыселъ автора, плодъ пылкаго его воображенiя, то объ этомъ не стоитъ и говорить: само дѣло уже говорить за себя; во второй же фразѣ: «съ невиннымъ и т. д.», выкинувъ совершенно произвольно приплетенное имъ слово «христiаниномъ», вы получите весьма простое, нелишонное смысла, талмудическое изреченiе (см. Talm. Baba Batra, f. 123, a). Чего добраго, быть–можетъ г. Александровъ скажетъ, что и такое изреченiе несовсѣмъ–то еще гуманно. Не споримъ, что гораздо выше стоитъ изреченiе напримѣръ Соломона: «Не говори: хочу отплатить зломъ» (Прит. 20, 22); но съ насъ, какъ хотите, довольно было бы одно точное выполненiе и талмудическаго правила: ибо намъ какъ–то плохо вѣрится въ существованiе въ наше время идеала совершеннаго праведника, котораго и видòмъ невидать, и слыхòмъ неслыхать. Кто согласится теперь подставить и другую свою щеку, получивши ударъ въ одну? Возможное ли дѣло, чтобы человѣкъ, будь онъ хотя бы и еврей, могъ благоговѣть предъ своимъ  преслѣдователемъ? Поэтому самому наши составители талмуда, испытавшiе не одну передрягу, знавшiе, что законъ въ самыхъ суровыхъ словахъ объявляетъ всѣхъ евреевъ безъ изъятiя недостойными вѣчности(1), а гражданское состоянiе ихъ такъ же отверженнымъ, какъ отвержена была душа ихъ(2), и въ тоже время чувствовавшiе гнетъ этого же самого закона по отношенiю къ налогамъ, кажется были съ своей стороны вправѣ сказать, что и «iудеи воскреснутъ и наслѣдуютъ блаженство жизни вѣчной...» Странное дѣло: отчего тогдашнимъ евреямъ было «своего сужденiя не имѣть» и непретендовать на жизнь лучшую, вѣчную? И г. Александровъ, мы думаемъ, непрочь отъ нея? Что это за дѣтскость бояться, чтобы одни iудеи (у страха глаза велики) не завладѣли ею?.. Что за предусмотрительность!..

Но посмотрите какъ нецеремонно онъ продолжаетъ клеймить евреевъ. Нисколько необинуясь, онъ прямо выдумалъ вотъ какую фразу: «обманъ всякаго не–еврея дозволен.» Но здѣсь авторъ поступилъ уже нѣсколько благоразумнѣе: онъ покрайней–мѣрѣ не подтвердилъ этого своего вымысла какимъ нинаесть талмудическимъ изреченiемъ, котораго конечно не нашолъ и которое онъ могъ бы попрежнему пересоздать по–своему, сообразно съ своею цѣлью. Такимъ образомъ, повторяемъ, г. Александровъ не подкрѣпилъ своего нареканiя ничѣмъ. Мы съ своей стороны могли бы сказать просто, что это ложь; но нежелая, чтобы намъ повѣрили на–слово, мы сейчасъ приведемъ доказательства тому, что обманъ не–еврея, по ученiю нашему, на зло нашимъ противникамъ, строго запрещенъ. Смотри объ этомъ Min. Hamitz. oтъ § 250 по 256: въ § 250 говорится такъ: «въ куплѣ и продажѣ да не будетъ обмана»; въ § 253 наказывается не обманывать чужеземца, ибо сказано: «и ты не долженъ притѣснять его»; § 251 гласитъ: «нельзя обманывать ближняго ниже словами», а что — вопреки нареканiямъ г. Александрова — подъ «ближнимъ» разумѣется нетолько iудей, но и иновѣрецъ, въ этомъ убѣждаютъ насъ какъ нельзя яснѣе §§ 252 и 255.

Пойдемъ далѣе. Г. Александровъ, негодуя на евреевъ и талмудъ, говоритъ (опять отъ своего имени, т. е. опять выдумываетъ небывальщину), что «всѣ прочiе народы (вѣроятно кромѣ еврейскаго) останутся на вѣки (!?) въ гробахъ (своихъ) или въ аду, что душа ихъ неспособна воскреснуть.» И вотъ читайте, только безъ шутокъ, подтвержденiе этой могучей мысли, почерпнутой г. Александровымъ ужь не изъ талмуда, а изъ псалмовъ Давида: «возвратятся въ адъ нечестивые, всѣ народы, забывающiе Бога». (Пс. IХ, ст. 18.) Удачное подтвержденiе, неправда ли?.. Но г. Александрову уже  вѣдомо, что мы вглубляемся въ его статью любопытства ради, желая именно знать насколько она дѣйствительно любопытна и замѣчательна, какъ о томъ свидѣтельствуетъ «День». Любопытство просто одолѣваетъ насъ: мы напримѣръ очень любопытствуемъ знать кáкъ читаетъ псалтырь г. Александровъ. Неужели онъ дотого благочестивъ, что доходя въ своемъ чтенiи до слова «нечестивые», вовсе не произноситъ его? Неправда ли, онъ говоритъ, что Iудеи или iудействующiе (пускай уже будетъ по немъ) подъ словомъ «нечестивые» разумѣютъ — чтó само собой весьма забавно — христiанъ; но не вправѣ ли и мы съ своей стороны предположить, что онъ разумѣетъ подъ нимъ — еврея?.. Понимаетъ ли г. Александровъ изъ–за чего мы тутъ тратимъ время, которое намъ, признаться сказать, очень дорого?.. Но чтожъ прикажете дѣлать? Любопытство!.. Такъ пойдемъ же дальше, и прибавимъ къ приведенному авторомъ изъ IX псалма 18–му стиху слѣдующiй стихъ, 19–й, служащiй ему какбы продолженiемъ и дополненiемъ, отдѣляясь отъ него лишь точкою съ запятою (зри «Книгу хваленiй или псалтирь на россiйскомъ языкѣ». С. Петербургъ. 1823 г.): «ибо не навсегда забытъ будетъ бѣдный, и надежда угнетенныхъ не погибнетъ на вѣкъ». Теперь, прочтя оба стиха (18 и 19) IХ псалма вмѣстѣ, легко открыть мысль, уже ничѣмъ не заслоненную. Не такъ ли? А вотъ незнаемъ какъ г. Александрову, а намъ такъ нравится другой стихъ, а именно 14–ый ХХХIII псалма: «удерживай языкъ твой отъ зла, и уста твои отъ отъ коварныхъ словъ». Хорошiй стихъ, неправда ли?

Но оставимъ псалтирь, и обратимся къ молитвамъ iудействующихъ, на которыя обратилъ свое вниманiе нашъ ученый авторъ. Быть–можетъ и здѣсь найдемъ мы что–нибудь для утоленiя нашего любопытства...

Г. Александровъ говоритъ слѣдующее: «въ молитвахъ своихъ iудеи говорятъ: «благословенъ господь–богъ нашъ, царь мiра всего, не сотворившiй меня акумомъ, и не сотворившiй меня рабомъ (слугой).» Что правда, то правда: евреи повторяютъ это въ молитвахъ своихъ каждый божiй день. Но г. автору угодно было и это мѣсто истолковать по–своему: акумъ, говоритъ онъ, значитъ гой, а гой значитъ христiанинъ. Это совсѣмъ невѣрно. А вотъ позвольте, г. Александровъ, объяснить вамъ, откуда происходитъ слово «акумъ». Оно составляетъ сокращенiе и состоитъ изъ трехъ отдѣльныхъ словъ и союза «и»: «а» значитъ аводатъ («служенiе» поеврейски), «к» — кеховимъ («звѣзды»), «у» — и, «м» — мазолетъ («планеты»). Такимъ образомъ подъ словомъ «акумъ» разумѣются тѣ, кои поклоняются звѣздамъ и планетамъ, или кругу небесному. Это, какъ учитъ исторiя, первая степень языческой религiи или сабеизмъ; слѣдовательно «акумъ» значитъ язычникъ, а не христiанинъ. Понимаете?.. О, какъ мы были бы любопытны знать, каково было бы мнѣнiе или сужденiе г. Александрова насчетъ слѣдующихъ напримѣръ благословенiй, ежедневно творимыхъ евреями! Вотъ они: «благословенъ господь–богъ нашъ, царь мiра всего, опоясывающiй насъ силою», или «благословенъ господь–богъ нашъ, царь мiра всего, вѣнчающiй Израиля доблестью». Судя по его статьѣ, мы не можемъ не быть того убѣжденiя, что онъ, махнувъ рукою, отъ души расхохотался бы надъ такими молитвами iудействующихъ, саркастически приговаривая: хороша сила! хороша доблесть!.. Поэтому самому мы считаемъ нелишнимъ привести здѣсь, въ видѣ отступленiя, соображенiя объ этихъ благословенiяхъ учениковъ одинадцати или двѣнадцатилѣтняго возраста, сообщенныя какъ фактъ въ «Iудейскомъ народномъ листкѣ» (№№ 51 и 52 за 1860 г.). Очевидецъ тутъ расказываетъ слѣдующее: «Дословно переводя съ еврейскаго на нѣмецкiй языкъ первое изъ означенныхъ благословенiй, наставникъ обратился въ классѣ къ ученикамъ своимъ съ вопросомъ: не находятъ ли они въ высказываемыхъ ими словахъ чего–нибудь страннаго или непонятнаго? На это одинъ изъ учениковъ отвѣчалъ такими словами: мнѣ при этомъ приходитъ въ голову, что евреи славословятъ Бога за ту силу, посредствомъ которой чудесно сохранился этотъ слабый, угнетенный и преслѣдуемый народъ, который въ настоящее время лучшимъ своимъ положенiемъ въ нѣкоторыхъ государствахъ обязанъ не своей силѣ, а справедливости и человѣколюбiю господствующихъ народовъ. Точно также — продолжалъ ученикъ — кажется мнѣ, что мы благодаримъ Бога за ту доблесть, съ которою онъ вѣнчаетъ насъ въ то время, когда мы со всѣхъ сторонъ подвергаемся презрѣнiю, осмѣянiю и отверженiю со стороны суевѣрной толпы...»

Наставникъ. Ежели мы не имѣемъ понятiя о какой–либо вещи, то какъ же намъ убѣдиться въ ея сущности?

Ученикъ. Посредствомъ дѣйствiй этой вещи, которыя и убѣждаютъ насъ въ ея сущности.

Н. А судьбы евреевъ могутъ ли служить этому доказательствомъ?

У. Конечно могутъ.

Н. Въ мирѣ ли и спокойствiи провелъ этотъ народъ прошедшiя тысячелѣтiя?

У. Конечно нѣтъ. Напротивъ: исторiя учитъ насъ, что никакой народъ въ мiрѣ не долженъ былъ столько бороться за свое существованiе, какъ именно народъ еврейскiй, которому ежеминутно угрожали преслѣдованiя, уничиженiе и даже истребленiе.

Н. Ежели кто–либо бываетъ побѣжденъ, чтó это доказываетъ?

У. То, что онъ слабѣе своего побѣдителя.

Н. А чтò доказываетъ тотъ, который выдерживаетъ борьбу, такъ что не бываетъ побѣжденъ?

У. То, что онъ сильнѣе своего противника.

Н. Ежели же евреи выдержали всю эту многотрудную борьбу съ вѣками, и имъ стало лучше чѣмъ прежде, то чѣмъ же они обладаютъ?

У. Силой и могуществомъ.

Н. Итакъ вы видите, что это наше благословенiе имѣетъ глубокiй внутреннiй смыслъ. Только надобно вамъ знать, что сила бываетъ разнаго рода: одна ищетъ прiобрѣтенiй и завоеванiй съ оружiемъ въ рукахъ; другая сосредоточена въ себѣ самой и есть оборонительная: она неутомимо защищаетъ то, чѣмъ владѣетъ, нещадя для этой цѣли ни добра, ни крови и неотступая отъ своего поста ни на шагъ. Если измѣрить могущество и силу надлежащимъ маштабомъ, то нетрудно убѣдиться, что сила наступательная или нападающая всегда уступаетъ въ своихъ результатахъ силѣ оборонительной, защищающейся, такъ–сказать пассивной. Эта–то пассивная сила и составляетъ силу нашего еврейскаго народа. Такимъ образомъ мы должны благодарить Бога за то, что мы, одолжонные этой силѣ, такъ незыблемо сохранили свое бытiе. Наше благословенiе именно и указываетъ на могущество этой силы; оно гласитъ: «опоясывающiй Израиля силою». Сила же наступательная, нападающая, лежитъ въ мышцахъ, и если подразумѣвалась бы такая сила въ благословенiи нашемъ, то оно гласило бы иначе, а именно: «укрѣпляющiй силою мышцы Израиля»; опоясыванiе же силой — предполагаетъ могущество въ оборонѣ.»

Показать какой истинно–глубокiй смыслъ сокрытъ и во второмъ изъ вышеозначенныхъ благословенiй — мы почитаемъ излишнимъ: для насъ покуда достаточно и объясненiе перваго, чтобъ убѣдить читателя въ томъ, что легко пояснить вещи такъ, какъ диктуетъ здравый разумъ, и что напротивъ, легко также людямъ злымъ перевернуть вверхъ дномъ истинный смыслъ въ вещахъ самыхъ разумныхъ и глубокомысленныхъ, для того чтобы усмотрѣтъ въ нихъ ничтожество, вздоръ... Къ этому послѣднему способу воззрѣнiя на вещи прибѣгаетъ именно нашъ г. Александровъ. Чтобъ еще нагляднѣе показать всю истину нашихъ словъ, мы заглянемъ опять въ его статью.

«Всякiй подкупъ, — говоритъ авторъ (это снова собственное предположенiе его), — неправедная мзда и лицемѣрiе дозволяются iудеямъ относительно христiанъ». Ненашедши въ талмудѣ ничего такого, чѣмъ бы можно было подкрѣпить этотъ свой вымыселъ, нашъ антагонистъ прибѣгаетъ уже въ этомъ случаѣ не къ псалмамъ, а къ св. писанiю... Но посмотрите какимъ могучимъ стихомъ онъ подтвердилъ эти свои гаманскiе поклепы... Вотъ онъ, этотъ стихъ: «дары бо ослѣпляютъ очи видящимъ и погубляютъ словеса праведна» (Исх. ХХIII, 8). И это онъ считаетъ удачнымъ и справедливымъ доказательствомъ! Грустно подумать... Однакоже мы не отрицаемъ того, что эта выходка, если не любопытна, то покрайней–мѣрѣ замѣчательна, и «въ высшей степени замѣчательна» по своей неподражаемой оригинальности... Изъ этого достаточно уже явствуетъ, что «День» имѣлъ полное, неотъемлемое право — свидѣтельствовать о статьѣ г. Александрова какъ о замѣчательномъ явленiи въ нашей литературѣ... Но впередъ, впередъ! «Также сказано, — продолжаетъ авторъ, — «ниже да помилуеши ихъ» (Второз. VII, 2), что значитъ — это его объясненiе — не давай не–iудеямъ что–либо даромъ. Кто только на своемъ вѣку когда–нибудь читалъ библiю, тотъ вѣроятно припомнитъ, что «не помилуеши ихъ» относится не къ христiанамъ, которыхъ (это долженъ бы знать и г. Александровъ) во времена Моисея и на свѣтѣ не было, а прямо къ язычникамъ, которыхъ законодатель преслѣдуетъ единственно изъ опасенiя, чтобы его народъ не впалъ въ язычество. Чтоже до объясненiя автора «не давай не–iудеямъ что–либо даромъ», то мы только спросимъ его: а дастъ ли онъ что–либо даромъ намъ, iудействующимъ?.. Впрочемъ нашъ талмудъ гласитъ вотъ какъ: «колъ гапотеахъ ядъ — нотнимъ ло», т. е.: «слѣдуетъ подавать каждому протягивающему руку»; а г. Александровъ къ талмуду не обращается, который кажется ему чѣмъ–то страшнымъ, неодолимымъ, враждебнымъ и пр.

Мы безъ труда могли бы доказать, что все прочее въ статьѣ г. Александрова похоже на то, чтó уже нами разсмотрѣно, но мы, признаться, отказываемся отъ этого удовольствiя потому, что скучно и грустно долго оставаться на подобномъ явленiи въ русской журналистикѣ... Такое явленiе могло показаться «въ высшей степени любопытнымъ и замѣчательнымъ» одной лишь можетъ–быть редакцiи «Дня», которая дотого увлеклась «ученою добросовѣстностью» г. Александрова, что немогла не вымолвить: «пусть–(ка) гг. еврейскiе ученые попробуютъ сами опровергнуть справедливость его ссылокъ и указанiй. Мы полагаемъ, что читателямъ (нашимъ) будетъ довольно интересно познакомиться съ нѣкоторыми нравственными (тонкая насмѣшливость ред....) наставленiями талмуда. Съ этой точки зрѣнiя глядимъ мы сами на эту статью». И безъ этого послѣдняго простодушнаго признанiя мы бы не сомнѣвались въ образѣ мыслей и дѣйствiй «Дня», по пословицѣ русской: «душа душѣ даетъ вѣсть». Словомъ сказать, евреи — это такой предметецъ для «Дня», гдѣ редакцiи его можно было развернуться широко... Этотъ насмѣшливый тонъ «Дня» какъ нельзя краснорѣчивѣе  напоминаетъ намъ одинъ весьма забавный анекдотецъ, расказанный въ «Jüdiches Volksblatt» (1860 г. № 43) о редакторѣ «Прусскаго народнаго листка» въ Берлинѣ, Кейпѣ. Однажды потребовался опытный коректоръ для газеты «Отечество», издавшейся тѣмъ же Кейпомъ. Немедленно нашолся человѣкъ, который имѣлъ всѣ необходимыя достоинства для занятiя этого мѣста. Кейпъ заключилъ съ нимъ условiе, и дѣло казалось было окончено. Но не тутъ–то было: предусмотрительному Кейпу пришло на память спросить будущаго своего коректора — какого онъ вѣроисповѣданiя?

— Я еврей, твердо отвѣчалъ вопрошонный.

Услышавъ такой ужасный отвѣтъ, Кейпъ чуть не отскочилъ въ сторону.

— Такъ нѣтъ, м. г., хотя вы и способный человѣкъ, однако этого мѣста вы у меня занять не можете, произнесъ Кейпъ.

— А абонентомъ вашимъ позволено ли будеть мнѣ остаться у васъ? спросилъ еврей.

— Я считаю уже нашъ разговоръ прерванымъ, отвѣчалъ остроумный Кейпъ, поспѣшно удаляясь въ сосѣднюю комнату.

Указавши на то, какъ удачно и благодушно г. Александровъ сгрупировалъ свои факты, свидѣтельствующiе, по словамъ «Дня», о нѣкоторыхъ нравственныхъ наставленiяхъ талмуда, мы обратимся къ его заключенiямъ, которыя само собой уже должны быть столь же удачны и благодушны: удачное и благодушное начало ведетъ разумѣется къ самымъ удачнымъ и благодушнымъ заключенiямъ. Надобно видѣть, съ какимъ торжествомъ, съ какою злой усмѣшкою нашъ авторъ восклицаетъ (думая вѣроятно этимъ уже окончательно поразить талмудъ и евреевъ): «Вотъ вкратцѣ развитiе тѣхъ десяти заповѣдей, которыя одинаково лежатъ въ основанiи ученiя христiанъ и iудеевъ, и которыя, какъ говорятъ иные, одинаково ими понимаются! Будутъ ли послѣ этого повторять: да въ чемъ же враждебенъ iудаизмъ христiанству? да въ чемъ же противоположенъ?» Да гдѣ взялъ «День», что евреи проповѣдуютъ ниспроверженiе христiанства? Въ дальнѣйшiя выписки (если только можно назвать выписками то, что вышло изъ–подъ редакцiи г. Александрова въ совершенно превратномъ видѣ) и въ подробности я не вдаюсь, потомучто думаю — достаточно того, что уже высказано (мною), чтобъ дать понятiе о духѣ и направленiи всего остального». Видите ли, мы съ своей стороны тоже даемъ понятiе о духѣ и направленiи самого г. Александрова... Его заключенiе мы могли бы считать возможнымъ лишь тогда, когда онъ не присочинилъ бы и не настрочилъ бы ничего своего, по своей волѣ и прихотямъ, сообразно съ своей цѣлью. Но такъ какъ воззрѣнiя его на талмудъ дiаметрально противоположны истинѣ и составляютъ недоноски его воображенiя, то мы и принуждены считать всю его компиляцiю — ему лично–принадлежащимъ сочиненiемъ, которое онъ, какъ авторъ, и имѣлъ полное право пустить въ публику за своею подписью и печатью. Но цѣль... оправдывается ли она средствами?..

«Если нѣкоторые будутъ говорить, — продолжаетъ авторъ — что талмудъ есть только испорченое ученiе (онъ вѣрно думалъ сказать: толкованiе?) моисеева закона (вотъ оно куда пошло!), не обязательное для iудеевъ, то это значитъ давать iудаизму опредѣленiе произвольное и т. д.» Какъ не удивляться намъ именно той проворности, съ какою г. Александровъ во всей своей статьѣ все дѣлаетъ своеобразныя предположенiя и своеобразно же отвѣчаетъ на нихъ, какъ ни въ чемъ не бывало, такъ что онъ ни въ чемъ и не затрудняется, и не задумывается, и не боится никакихъ заключенiй?.. Это изумительная способность! Но благодушному его заключенiю такъ и думаешь уже, что евреи будто дикая орда какая, что талмудъ будто только и содержитъ въ себѣ такiя нравственныя сентенцiи, какiя, какъ мы уже замѣтили, получили жизнь подъ молодецкимъ перомъ его, способнымъ на все... Но мы объяснимъ г. Александрову, что такой взглядъ его на суть талмуда стоитъ ниже всякой критики. Талмудъ (см. выше слова Iоанна Буксторфа) есть кодексъ, въ которомъ говорится о законахъ уголовныхъ и полицейскихъ, о правилахъ общежитiя, о молитвѣ и благословенiяхъ, о праздникахъ и о субботѣ, о пасхѣ, о жертвоприношенiяхъ, о рѣзанiи скота съ анатомическими изслѣдованiями, о запрещенiи употреблять мясо животнаго, имѣющаго недостатки въ организацiи (терефотъ), о запрещенiи употребленiя въ пищу крови, о соленiи мяса (мелиха), о предметахъ права давности и вообще о законахъ гражданскихъ, о разводѣ и проч. и проч.(1). Вотъ что составляетъ предметъ талмуда. И мы болѣе чѣмъ увѣрены въ томъ, что никакой порядочный еврей (въ хорошемъ смыслѣ этого слова) не станетъ считать его «испорченымъ ученiемъ моисеева закона», какъ это говоритъ авторъ въ видѣ предположенiя, чтобъ ему удобно было вывести такое заключенiе: «то это значитъ давать iудаизму опредѣленiе произвольное». Это опредѣленiе дѣйствительно произвольное въ устахъ г. Александрова и напоминаетъ собою искуственныя разсужденiя (авторъ можетъ–быть знаетъ реторику Кошанскаго), встрѣчающiяся «у ораторовъ, письмо–писателей и писателей». Да, это искуственное разсужденьице! Но кромѣ искуства, въ этомъ послѣднемъ заключается еще и другой элементъ... Это — самонадѣянность.

Далѣе г. авторъ становится уже ученымъ изслѣдователемъ и открываетъ мiру новыя, дотолѣ невѣдомыя истины. «Iудеи — говоритъ онъ — дѣлятся между собою на караимовъ и раввинитовъ, и все различiе (между ними) состоитъ именно въ томъ, что первые держатся одного только писанаго закона моисеева, а вторые признаютъ такимъ же авторитетомъ и законъ устный, изложенный преимущественно въ талмудѣ». Но какъ же, мы думаемъ, изумится онъ, если мы ему откроемъ, и откроемъ не за тайну, что караимы тоже, какъ и евреи, не обходятся безъ толкованiй на библiю или, что все равно — дѣло не въ названiи — имѣютъ свой талмудъ? А это сущая правда.

Слѣдуя за всѣмъ словоизвитiемъ г. Александрова, въ статьѣ коего все съ начала до конца хорошо перемѣшано и перепутано, мы уже должны теперь столкнуться... съ статистикой и даже... географiей. Вотъ онѣ вмѣстѣ. «Первые же (т. е. караимы) — говоритъ онъ (для доказательства чего это здѣсь говорится — мы не можемъ постичь) — по численности своей относятся къ послѣднимъ (т. е. евреямъ) какъ 1/16 къ 1 (едвали!), а у насъ (посмотрите какой дивный переходъ!) они (кто это — они? первые или послѣднiе: евреи или караимы? но мы сами догадываемся, что это должно–быть караимы) живутъ въ одномъ только (только?) Чуфутъ–Кале». Неправда ли, что тутъ все хорошо: и мысли, и логика, и вѣрность? Но дальше еще лучше: что шагъ, то фраза, несвязывающаяся въ статьѣ г. Александрова ни съ предыдущимъ, ни съ послѣдующимъ, и какъ–будто висящая въ воздухѣ... Такъ за словомъ «Чуфутъ–Кале» читаемъ слѣдующее: «Раввиниты утверждаютъ, что нетолько законъ моисеевъ данъ имъ отъ Бога, но что Богъ далъ имъ и талмудъ такимъ, какимъ онъ нынѣ». Чтоже прикажете на это отвѣчать г. Александрову? Насъ уже удивляетъ одно то обстоятельство, что онъ можетъ этому дивиться... Мы же на этомъ болѣе не остановимся потому, что уже выше привели и свой взглядъ, и взглядъ нѣкоторыхъ христiанскихъ писателей на сущность и значенiе талмуда. Но обратимся къ предыдущей фразѣ, которая хотя нисколько не важна, однако тѣмъ краснорѣчивѣе доказываетъ, что авторъ грѣшитъ противъ истины даже относительно такихъ вещей, которыя всѣмъ болѣе или менѣе извѣстны. «Караимы — какъ сказано авторомъ — живутъ въ одномъ только Чуфуть–Кале». Мы сами проживали нѣсколько лѣтъ въ Крыму, потому очень хорошо знаемъ, что они живутъ въ значительномъ числѣ во всѣхъ крымскихъ городахъ, въ особенности же въ Евпаторiи, гдѣ они составляютъ почти исключительное населенiе города. А Троки (вил. губ.), а Луцкъ (волын. губ.) и проч.? Мы остановились на этихъ повидимому мелочахъ именно потому, что по нимъ легко можно уже судить, какова должна быть у г. Александрова память по отношенiю къ вещамъ большой важности... Это значитъ, что онъ принимается за все на авось. Но дѣло въ томъ, что незная гдѣ именно живутъ караимы и говоря, что они живутъ въ одномъ только Чуфуть–Кале, онъ этимъ никому не наноситъ вреда, ибо отъ этого никому ни тепло, ни холодно; но коснувшись съ заднею мыслью основныхъ началъ юдаизма и сдѣлавъ изъ нихъ какую–то кукольную комедiю, онъ этимъ посягаетъ на совѣсть и свободу цѣлой нацiи, которой не могли устрашить въ ихъ страдальческой долѣ нареканiя еще не такихъ господъ, какъ г. Александровъ...

Послушаемъ теперь какъ г. Александровъ рѣшаетъ новый вопросъ: «...если еврей — говоритъ онъ — не держится талмуда (ибо нѣкоторые журналы говорятъ, что образованные евреи почитаютъ талмудъ за историческое сочиненiе, а не за алкоранъ свой) и не называетъ себя караимомъ, то вопросъ именно въ томъ, чему же онъ веритъ(1), что–же онъ особенно такое? Пусть онъ тогда торжественно отречется отъ талмуда или гласно изложитъ свое новое (?) исповѣданiе». Клянусь вамъ истиннымъ богомъ, г. Александровъ, что вы горячитесь попустому: мы готовы сейчасъ же вамъ доказать, что мы, избави–богъ, вовсе не нуждаемся въ построенiи какого–либо новаго исповѣданiя; вы это знаете — мы имѣемъ ученiе, опирающееся именно на св. писанiи и талмудѣ, на этихъ двухъ могучихъ виновникахъ нашего долговѣчнаго существованiя, ученiе, которое никому и ничему не враждебно(1). Что талмудъ ничему не враждебенъ, это ясно доказываетъ похвальный отзывъ Рабену Гакодешъ объ Антонинѣ (Sanhedrin 91, b); наши вѣроучители приказывали намъ не отвергать полезнаго, если оно будетъ намъ предложено другими народами. Маймонидъ подтверждаетъ тоже самое. Онъ говоритъ, что для евреевъ должны быть интересны нетолько труды своихъ собственныхъ ученыхъ (пророковъ), но что для нихъ должны быть также интересны и труды ученыхъ другихъ народовъ и проч. (Кидушъ Гаходашъ, перекъ 17, галаха 25; Мегила 15, а). А если г. Александровъ желаетъ удостовѣриться, что евреи не язычники и что они такое, то пускай прочтетъ хоть бы слѣдующiя творенiя, относящiяся до религiи евреевъ: «Lehrbuch der Israelitischen Religion», St. Peterburg, 1859 (на нѣмецкомъ языкѣ), или же «Katechismus der Israelitischen Religion», Konigsberg, 1849 (на языкѣ еврейскомъ). Тутъ онъ найдетъ и сокращенный символъ еврейской вѣры, который состоитъ изъ 13–ти членовъ. Равнымъ образомъ рекомендуемъ мы ему прочесть: «Kurze Auseinandersetzung der Gebräuche des israelitischen Cultus nach Schulchan–Aruch», Riga und Leipzig, 1852. По философiи еврейской религiи мы ему укажемъ на «Козри», — «Религiю въ связи съ философiей», соч. рабби Саадiя Гаона, «Хобатъ–галебаботъ» (объ обязанностяхъ нравственнаго человѣка), на «Бину–хаитимъ» и проч. Да мало ли творенiй, обнимающихъ религiю евреевъ! Итакъ вопросы нашего антогониста: «чему же онъ (еврей) вѣритъ? чтоже онъ особенно такое?» такъ голословны, что не стоило бы собственно на нихъ серьозно отвѣчать. Нѣтъ, нашъ народъ вовсе не такъ безсмысленъ и глупъ, какъ авторъ необинуясь полагаетъ въ своей сердечной простотѣ... Неугодно ли прочесть  подлинныя слова его, доказывающiя какими онъ почитаетъ умниками евреевъ: «мнѣ самому — говоритъ онъ — случалось бесѣдовать съ весьма умными, образованными и добродѣтельными евреями, изъ которыхъ иные прямо говорили, что если дѣлаютъ нынѣ добро христiанамъ, то дѣлаютъ это по лицемѣрiю (!), потомучто они слабѣйшiе въ государствѣ и покупаютъ этимъ добромъ благоволенiе сильнѣйшаго большинства; а другiе — что дѣлаютъ добро по влеченiю сердца, никому въ душѣ зла не желаютъ, сознаваясь однакожъ (полно! шутите печатнымъ словомъ, г. Александровъ!), что это противно ихъ закону, но такъ какъ, съ другой стороны, законъ дозволяетъ имъ лицемѣрить (??!!), то они и могутъ разрѣшить себѣ это добро; что впрочемъ еслибъ они господствовали въ государствѣ (вотъ богатое воображенiе какое у нашего автора!), то поставили бы напередъ условiе этому добру, т. е. обращенiе въ свою вѣру». Ну мастеръ г. Александровъ, неправда ли? Однакоже это переливанье изъ пустого въ порожнее приковываетъ къ себѣ наше вниманiе тѣмъ, что авторъ подтвердилъ это «Ядъ Гахазакой» Маймонида. Сказать, что все это выдумка и ложь, недостаточно: мы лучше приведемъ доказательство тому, что авторъ безъ зазрѣнiя совѣсти порочитъ этого нашего великаго философа, астронома, юриста и врача султана Саладина. Вотъ что говоритъ объ этомъ сочиненiи Маймонида знаменитый Деппингъ, который оставилъ по себѣ весьма замѣчательный трудъ — «Исторiю евреевъ»: въ «Ядъ Гахазакѣ» Маймонидъ уважаетъ преданiя талмудистовъ, проповѣдуетъ уваженiе по отношенiю къ другимъ народамъ и религiямъ и такимъ образомъ знакомитъ евреевъ съ надлежащимъ духомъ юдаизма. Въ 14–ти книгахъ онъ говоритъ о вѣдѣнiи, любви къ Богу, о праздникахъ, объ отношенiи мужчинъ къ женщинамъ, о первенцахъ, о посѣвахъ, о жертвахъ, о возмездiи, о приобрѣтенiи, о судѣ, — однимъ словомъ представляетъ евреямъ кодексъ религiозный, гражданскiй и уголовный, и руководство къ нимъ. (См. Ист. Евр. Деппинга, эпох. II, гл. I — отъ Х до ХIII в.). Но авторъ идетъ дальше, становясь еще болѣе остроумнымъ. «Случается, — говоритъ онъ, — что тѣ изъ евреевъ, которые похитрѣе, увѣряютъ, что уважаютъ въ христiанахъ народъ, который поклоняется одному съ ними Богу». Г. Александровъ повидимому недоволенъ такимъ увѣренiемъ евреевъ, ибо на его взглядъ это чистѣйшiе язычники... Поэтому самому онъ ужь не могъ говорить болѣе спокойно и менѣе обидно, имѣя разумѣется въ виду «пользу общую». Здѣсь онъ удивляется еще и тому, что «такiя слова даже напечатаны на первыхъ страницахъ новаго изданiя талмуда вавилонскаго и въ молитвенныхъ книгахъ». Это обстоятельство сильно раздосадовало его: какъ же это евреи и христiане поклоняются одному и тому же Богу? подумалъ авторъ — и давай бранить ненавистныхъ ему евреевъ на чемъ свѣтъ стоитъ за такую неслыханную дерзость...

Ergo. «Изъ всего сказанного — утверждаетъ почтеннѣйшiй г. Александровъ — вовсе не слѣдуетъ, что я воздвигаю брань и гоненiе на самихъ евреевъ; я (это «я» напоминаетъ намъ изреченiе знаменитаго французскаго трагика: «Moi, moi dis–je, et c’est assez!») возстаю только на современное понятiе и убѣжденiе наше о способности евреевъ въ настоящее время быть равноправными гражданами въ любомъ христiанскомъ государствѣ». Такъ вотъ ужь г. Александровъ не признаетъ и способностей у евреевъ... Недаромъ же мы сейчасъ привели собственныя слова его, для убѣжденiя всѣхъ и каждаго въ томъ, какими онъ считаетъ умниками евреевъ. Но едвали кто раздѣлитъ съ нимъ такое голословное мнѣнiе объ отсутствiи способностей у евреевъ въ настоящее время, какъ онъ выразился. Нѣтъ, постоянное внутреннее развитiе еврейскаго народа въ нравственномъ и научномъ отношенiяхъ, развитiе, присущее ему не со вчерашняго дня, доказываетъ въ–очью, что–бы ни говорили враги его, что онъ одаренъ великими умственными способностями; нетолько въ настоящее время, но и въ прошедшемъ, во время тяжкой своей жизни, онъ не чуждался быстраго внѣшняго возрожденiя: кто знаетъ внутреннюю исторiю этого народа, тотъ и не усомнится въ этомъ истинномъ фактѣ. Г. Александровъ, возставши противъ «современнаго понятiя о способности евреевъ въ настоящее время быть равноправными гражданами въ любомъ христiанскомъ государствѣ», отдѣлался относительно такого важнаго вопроса одною лишь шипящей фразой. Это просто смѣху подобно... Затѣмъ онъ проводитъ еще одну черезвычайно любопытную мысль, говоря, что «такими (т. е. полноправными гражданами) онъ признàетъ евреевъ, когда ихъ образованность и просвѣщенiе станутъ общими дотого, что проникнуть во всѣ низшiе слои народа (еврейскаго), во всю его массу...» Изъ этого замѣчаешь, что г. Александровъ будто безпокоится о томъ, чтобы какiе–нибудь Мошки и Iоськи съ пилой или лопатой въ рукахъ не сдѣлались бы вдругъ государственными людьми... И странное дѣло: у всѣхъ народовъ мiра сего есть и образованный, просвѣтленный классъ общества, есть и чернь, а у евреевъ (русскихъ) этой послѣдней и не должно существовать... Незнаемъ право, отчего это евреи должны непремѣнно быть образованнѣе другихъ народовъ? Хотя и неоспоримо, что всякiй Мошка и Iоська, умѣя читать и писать(1), въ отношенiи первоначальнаго развитiя стоитъ выше всякаго безграмотнаго; но развѣ изъ этого слѣдуетъ, что эти Мошки и Iоськи, непремѣнно должны быть людьми вполнѣ просвѣщенными, для того чтобы евреи, имѣющiе дипломы на ученыя степени доктора, магистра или кандидата, могли пользоваться правами, дарованными намъ закономъ 27 ноября? При этомъ замѣтимъ, что скорѣе цивилизованному меньшинству надлежитъ сближаться съ массой, чѣмъ ожидать, чтобы эта послѣдняя пришла къ нему; въ противномъ случаѣ чѣмъ же цивилизованное меньшинство будетъ лучше темной массы?..

 

 

 


(1) Мы получили эту статью при слѣдующемъ письмѣ:

 

Милостивый государь,

Во имя истины, справедливости и прогреса прибѣгаю къ вамъ въ первый разъ съ покорнѣйшею моею просьбою о напечатанiи предлежащей статьи моей на страницахъ издаваемаго вами журнала. Слово истины, высказанное в февральской книгѣ «Времени» по поводу № 19 «Дня» о евреяхъ, побуждаетъ меня обратиться съ этой моей просьбой именно къ вамъ, милостивый государь. Въ статьѣ «19 № Дня» — «Время» съ рѣдкимъ безпристрастiемъ оправдало вопросъ о гражданственности евреевъ съ общечеловѣческой точки зрѣнiя, за чтò я и всѣ прочiе мои товарищи–евреи по университету приносятъ вамъ свою нелицемѣрную благодарность. «Жалкiе друзья, которые вредятъ христiанству болѣе, чемъ его враги! Нѣтъ ничего особеннаго въ поношенiи враговъ: но поношенiе друзей, но позоръ, навлекаемый дѣлу его защитниками и приверженцами, — вотъ зло нестерпимое и обидное въ высочайшей степени.» Эти слова такъ глубоки и справведливы, что къ нимъ ничего уже не остается прибавить; они глубоко врѣзались въ мою душу. Но вотъ появился 25 № «Дня» съ данными изъ талмуда, который будто служитъ сильнымь доводомъ противъ гражданственности евреевъ... Но эти доводы, почерпнутые изъ талмуда, до того искажены и перетолкованы сообразно съ цѣлью г. Александровымъ, что возмутятъ всякаго, кто когда–либо учился талмуду.

Милостивый государь, я считаю своимъ долгомъ сказать вамъ, что я принялся за опроверженiе нареканiй г. Александрова, nicht auf’s Gerathewohl: бывши питомцемъ раввинскаго училища, а потомъ нѣсколько лѣтъ сряду учителемъ еврейскаго закона въ одномъ изъ казенныхъ еврейскихъ училищъ, я вполнѣ могу сказать, что мнѣ не чужда вся суть талмуда. Это самое и заставило меня не остаться равнодушнымъ къ обвиненiямъ, взведеннымъ г. Александровымъ на евреевъ. Кто изъ насъ правъ, кто неправъ — это я представляю судить вамъ, милостивый государь.

Правда, что я, подобно всѣмъ благомыслящимъ единовѣрцамъ моимъ, радъ видѣть преуспѣянiе евреевъ на пути просвѣщенiя и гражданственности; но не скрою, что ношу вмѣстѣ съ тѣмъ въ душѣ то теплое убѣжденiе, что мои единовѣрцы еще далеко не совершенны: эти мои убѣжденiя я неоднократно выразилъ и печатно. Но требовать отъ евреевъ полнаго, безусловнаго совершенства, котораго будто желаетъ г. Александровъ, мнѣ кажется болѣе чѣмъ предосудительно: наступленiю полнаго дневнаго свѣта вѣдь предшествуетъ утренняя заря; а этой послѣдней евреи наши ждали долго, долго... Поэтому наши взгляды на евреевъ должны быть отчетливы, чужды предубѣжденiй, въ особенности задней мысли. Въ статьѣ же г. Александрова перваго изъ этихъ условiй вовсе не видать, а последнiя два отражаются на каждомъ шагу, въ каждой строкѣ его; но этимъ онъ ничуть не поправляетъ дѣла (еслибъ даже была у него такая цѣль): напротивъ онъ затемняетъ и портитъ его. Кромѣ того, наши взгляды на вещи должны быть искренни, повозможности человѣколюбивы и обдуманы, — это кажется несомнѣнно и противъ этого едва ли человѣкъ честный станетъ и спорить.

Съ истиннымъ почтенiем и проч.

Петръ Лякубъ.

(1) См. № 19, и отвѣтъ на него въ критическомъ обозрѣнiи журнала «Время» (кн. 2).

(1) De abrev. hebr. Онъ жилъ отъ 1564 до 1629 года.

(2) Многiя изъ этихъ мистическихъ и алегорическихъ понятiй, во множествѣ разсѣянныхъ здѣсь и тамъ по цѣлому талмуду, мастерски объяснены И. Б. Шершевскимъ и изданы въ особой книгѣ подъ заглавiемъ: «Куръ Лазагавъ», т. е. объясненiе разныхъ талмудическихъ легендъ. Вильно, 1858 года.

(1) Abrah. ben Zacuth, Sepher Juchasin. — De Boissi, Dissértation sur Aben–Hezrah.

(2) Ibid. — Manuel Abaob, Nomolog. — D. Ganz. Tschémach David.

(1) Подробнѣе объ этомъ см. «Die Anzahl der Gebote nach Maimonides.» St. Petersburg, 1852, а также переводъ маймонидова юридическаго сборника, изданный съ 1850–53 г. въ С.–Петербургѣ, въ особенности 4 и 5 томы.

(1) Курсивъ въ подлинникѣ.

(1) Читай Teuda Beisrael, соч. И. Б. Левинзона, Вильно, 1855.

(1) Это не простая фраза: она доказывается фактомъ.