НАШИ ДОМАШНIЯ ДѢЛА

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМѢТКИ

Денегъ дѣвать некуда, а капиталовъ нѣтъ. — Въ чемъ заключается истинное значенiе денегъ. — Въ безденежьи ли заключается причина жалобъ на безденежье? — Основанiе устройства свободныхъ банковъ. — Какъ объяснить явленiе, состоящее въ томъ, что и деньги и товары потеряли свою покупательную силу. — Различiе между торговымъ кризисомъ и атонiей. — Предположенiе о новомъ выпускѣ бумажныхъ денегъ. — Московское страховое общество и складчины взаимнаго застрахованiя. — Данковскiй голова. — Новый московскiй городской голова. — Предполагаемыя улучшенiя въ календарѣ. — Послѣднiя извѣстiя о ходѣ крестьянскаго дѣла. — Страданiя и жалобы извѣстнаго литератора г. Григорiя Бланка.

_______

Въ № 41 «Московскихъ Вѣдомостей» есть предовая статья, а въ этой статьѣ много курьезовъ. Но пусть читатели судятъ сами.

Передовая статья вызвана недѣльнымъ отчетомъ государственнаго банка. Въ послѣднее время онъ выдавалъ золота по полтора мильона въ недѣлю, а въ срединѣ февраля пришлась такая недѣля, что выдано было два съ четвертью мильона. «Куда какъ не за границу требуется и пойдетъ это золото?» заключаютъ «Московскiя Вѣдомости». Положимъ что это и такъ, хотя это и нѣсколько торопливо, какъ увидимъ послѣ. Но слѣдующее заключенiе еще любопытнѣе: «Не ясный ли это признакъ, что намъ выгодно сбывать деньги за границу, то–есть что у насъ есть избытокъ въ денежныхъ знакахъ?» Далѣе выходитъ, что мы даже страдаемъ отъ избытка денежныхъ знаковъ, что это фактъ самый несомнѣнный изъ несомнѣнныхъ, что этотъ вопросъ давно разсмотрѣнный со всѣхъ сторонъ и всѣмъ уже успѣли прискучить нескончаемыя варьяцiи этой темы. Далѣе съ забавнѣйшею важностью доказывается, будто бы у насъ денегъ черезчуръ много, а нѣтъ капиталовъ. Капиталовъ нѣтъ, а денегъ дѣвать некуда. Иначе сказать, у насъ много того, чего у насъ нѣтъ; иначе сказать тотъ, или тѣ купцы, которые нашли выгоду выслать за границу въ одну недѣлю два съ четвертью мильона золотомъ, деньги имѣютъ, но не капиталисты; и ежели въ предыдущiя недѣли высылали тоже съ выгодою по полтора мильона, то все–таки не капиталисты, а только люди, имѣющiе деньги. Далѣе еще говорится, что дѣла наши разстроены, что для поддержки предпрiятiй, дающихъ четыре и пять процентовъ, мы занимаемъ по девяти и десяти процентовъ, а все–таки денегъ у насъ куры не клюютъ, деньги дешевы, а дороги капиталы.

Ну если такимъ образомъ «разсмотрѣнъ со всѣхъ сторонъ» вопросъ о нашей звонкой монетѣ, — какъ говоритъ статья, — «и всѣмъ уже успѣли прискучить нескончаемыя его варьяцiи» — то сдѣлано еще немного, хотя и правда, что подобныя варьяцiи въ самомъ дѣлѣ прискучить могутъ. Вотъ любопытно было бы, еслибы лица, распоряжающiяся государственными финансами, имѣли о нихъ такое же точно понятiе, какъ «Москов. Вѣдомости»; какую кашу сдѣлали бы они изъ финансовъ, съ забавнѣйшею важностью толкуя о томъ чтó намъ нужнѣе, «возстановленiе ли или упроченiе денежной единицы?» Любопытнѣе всего, что «Москов. Вѣдом.» ссылаются на «здравый смыслъ, не говоря уже о здравой экономической теорiи». И точно, въ особенности здравый смыслъ тутъ дѣло не лишнее.

Здравая экономическая теорiя тоже была бы въ этомъ случаѣ не лишняя, если только она въ самомъ дѣлѣ здравая, и еще если она примѣняется къ факту правильно, безъ механической игры представленiй, безъ узкости и темности сознанiя, безъ выводовъ, сдѣланныхъ заранѣе. Къ этому еще надо прибавить, что такъ–называемая наука, политическая экономiя, совсѣмъ еще не наука и требуетъ величайшей осторожности въ примѣненiи небольшого количества добытыхъ ею истинъ. И въ этомъ случаѣ примѣръ «Моск. Вѣд.» весьма поучителенъ.

Всѣ у насъ жалуются на безденежье, и жалуются очень справедливо. Самое несомнѣнное доказательство этого — высокiй процентъ, платимый при обмѣнѣ векселей на деньги, то–есть дисконтъ. Если у васъ есть вексель, подписанный какимъ–нибудь извѣстнымъ торговцемъ, комерцiи совѣтникомъ, срокомъ на годъ, то вамъ не легко будетъ промѣнять этотъ вексель на деньги: придется сдѣлать значительную уступку отъ шести до десяти и болѣе процентовъ. Продать этотъ вексель въ банкѣ — не всегда можно: банкъ покупаетъ векселя или принимаетъ ихъ къ учету до извѣстной суммы, и то не свыше шестимѣсячнаго срока. Для каждаго торговца въ банкѣ постановлена извѣстная норма, дальше которой довѣрiе банка простираться не должно, и понятно само собою, что эта степень довѣрiя опредѣляется по разнымъ случайнымъ обстоятельствамъ: по слухамъ о ходѣ дѣлъ каждаго торговца, по количеству его имѣнiя, по объему его оборотовъ, по знакомству, по протекцiи, и такъ далѣе. Нерѣдко случается, что даже очень благонадежный вексель не принимается въ банкѣ къ учету, то–есть не покупается. Это бываетъ именно тогда, когда въ порфели банка имѣется уже опредѣленное количество векселей даннаго лица; далѣе этого количества банкъ въ своемъ довѣрiи идти не можетъ, столько же изъ осторожности, сколько (если еще не болѣе) по ограниченности своихъ собственныхъ средствъ. Тогда приходится искать частнаго покупателя на вексель, частнаго учета или дисконта, и дѣлать огромную уступку. Еслибы свободныхъ капиталовъ было много, то они разумѣется искали бы вѣрнаго помѣщенiя, и отъ ихъ соперничества дисконтъ долженъ бы былъ понизиться. Но этого нѣтъ, стало–быть нѣтъ большого количества свободныхъ капиталовъ, стало–быть мало капиталовъ. «Моск. Вѣд.» говорятъ, будто это не значитъ, что мало денегъ; но ихъ мнѣнiю денегъ больше, нежели нужно.

Мы посылаемъ много денегъ за границу; это несомнѣнно. Но это вовсе еще не значитъ, будто намъ выгодно сбывать ихъ за границу, будто у насъ есть лишнiя деньги. Положимъ, что нѣкоторый богатый землевладѣлецъ заложилъ свое имѣнiе, взялъ хорошiй кушъ, и употребляетъ его на выкупъ своихъ векселей, на постепенное покрытiе мелкихъ своихъ долговъ, сдѣлавши одинъ долгъ крупный. Онъ выдаетъ много денегъ, но это вовсе не значитъ, что у него есть лишнiя деньги и что ему выгодно сбывать ихъ, отдавать на вывозъ изъ своего дома. Пожалуй оно выгодно въ нравственномъ отношенiи, потомучто поддерживаетъ кредитъ до поры, до времени, но далеко не выгодно, какъ прямая спекуляцiя. Извѣстно также всякому, что кредитъ поддерживается лишь на нѣкоторое время, пока производятся уплаты, а потомъ, когда все–таки доходъ превышается расходомъ, кредитъ опять исчезаетъ и наступаютъ попрежнему стѣсненныя обстоятельства. У насъ точно такъ же усиленная высылка денегъ за границу показываетъ не излишекъ денегъ, а только то, что мы уплачиваемъ кое–какiе мелкiе долги, и когда всѣ долги будутъ заплачены, дѣла поправятся только при одномъ условiи, совершенно неизбѣжномъ: если итогъ цѣны привозимыхъ къ намъ изъ–за границы товаровъ не будетъ превышать итога цѣны товаровъ, отправляемыхъ за границу отъ насъ. Иначе сказать, надо: чтобъ расходъ не превышалъ дохода, и это единственное средство поправить дѣло.

Для уравненiя расхода съ приходомъ, когда первый выше второго, имѣются два средства, или уменьшить расходъ, то есть воздержаться отъ излишнихъ покупокъ за границей, или увеличить приходъ, то–есть увеличить сбытъ своихъ продуктовъ, для чего усилить свою производительность. Послѣднее средство конечно выгоднѣе; но такъ какъ выгодный сбытъ зависитъ большею частью отъ большого запроса, который не въ нашихъ рукахъ, не въ нашей волѣ, то и надобно соединить первую мѣру со второю: значительную часть покупаемыхъ за границею товаровъ производить дома, причемъ и увеличится произодительность.

У насъ на все стоитъ страшная дороговизна. Это фактъ несомнѣнный; съ нимъ даже согласны «Моск. Вѣд.». Они дѣлаютъ изъ этого факта такой выводъ, что значитъ денегъ у насъ много. Хлѣбъ дорогъ, рабочiя руки дороги, квартиры дороги. Политическая экономiя увѣряетъ, будто это значитъ, что деньги дешевы. До нѣкоторой степени это такъ. Когда въ Калифорнiи открылись золотыя розсыпи и народъ кинулся на разработку драгоцѣннаго метала, то въ первое время золото было тамъ крайне дешево въ сравненiи съ предметами первой необходимости. Простой и самый неприхотливый рабочiй въ одинъ день издерживалъ на хлѣбъ по червонцу, или по два. Была стало–быть большая дороговизна: золота было слишкомъ много относительно хлѣба. Но г. Катковъ въ своей газетѣ сильно ошибается, если думаетъ, что въ Калифорнiи было лишнее золото. Смѣшно слышать, чтобы когда–нибудь могло быть лишнимъ такое добро, какъ золото, а если въ какомъ–нибудь краю земного шара на покупку куля хлѣба приходится употребить больше золота, нежели сколько нужно употребить на покупку того же въ другомъ краю, то это значитъ, что въ томъ первомъ краю не золота слишкомъ много, а хлѣба слишкомъ мало. И много ли нужно проницательности, чтобы понять такое простое дѣло? А вѣдь вотъ нѣтъ, не понимаютъ, да еще съ забавною важностью толкуютъ, что всѣмъ уже успѣли прискучить нескончаемыя варьяцiи на эту тему. Можно согласиться только съ тѣмъ, что весьма легко прискучитъ безсмыслица, соединенная съ торжественно важнымъ диктаторскимъ тономъ. Пора политической экономiи окончательно усвоить мысль, что чего–нибудь хорошаго не бываетъ и не можетъ быть слишкомъ много. Современемъ, когда политическая экономiя созрѣетъ до степени науки, эта истина будетъ общеизвѣстна, какъ дважды–два четыре. А покамѣстъ политическая экономiя строитъ догадки, имѣющiя основанiя только подъ однимъ изъ своихъ угловъ, а всѣми остальными углами стоящiя въ воздухѣ. Понятное дѣло, что онѣ разрушаются отъ малѣйшаго прикосновенiя дѣйствительности или хоть здраваго смысла.

Страдаемъ мы отъ избытка денегъ, изволите видѣть. Но какъ же это постараться вообразить? Земледѣлецъ денегъ не дѣлаетъ, золота не копаетъ; ко времени жатвы или окончательной уборки съ полей продуктовъ у него, положимъ, осталась тысяча рублей. Сосѣдъ его рудокопъ, имѣющiй кучу золота, предлагаетъ ему за извѣстное количество хлѣба не фунтъ, а два фунта драгоцѣннаго метала. Въ какомъ смыслѣ земледѣлецъ будетъ страдать отъ этого избытка? Развѣ только въ томъ, что тяжело будетъ это нести? Но это страданiе еще не велико, тѣмъ болѣе, что земледѣльцу надо будетъ отдать за извѣстное количество желѣза, сапоговъ, шляпъ и другихъ предметовъ для него необходимыхъ, тоже не фунтъ, а два фунта золота. Наконецъ могла бы случиться такая бѣда, что золота накопаютъ больше, чѣмъ на свѣтѣ желѣза. Но и это не бѣда, потомучто тогда золото перестанеть быть драгоцѣннымъ металомъ, потеряетъ свое достоинство какъ удобное орудiе мѣны, и человѣчество придумаетъ себѣ другiя деньги, не такiя громоздкiя.

Такимъ образомъ выходитъ, что можно страдать отъ избытка денегъ только въ такомъ случаѣ, когда для нихъ нужно устроивать особыя дорогiя помѣщенiя и когда они слишкомъ громоздки. Едва ли и г. Катковъ станетъ утверждать, что мы уже дошли до этого.

Очевидно, что въ понятiяхъ г. Катковъ происходитъ путаница вслѣдствiе неяснаго пониманiя чтò такое деньги, и здѣсь мы говоримъ, конечно, не о знаменитомъ его четвертакѣ, хотя и о немъ понятiя не точны. Для облегченiя дальнѣйшей бесѣды объ этомъ предметѣ, надо хорошенько условиться въ значенiи словъ.

Люди оказываютъ взаимныя другъ другу услуги посредствомъ мѣны, при чемъ одинъ уступаетъ другому часть своихъ продуктовъ. Но въ прямой мѣнѣ имѣются большiя неудобства. Человѣкъ, располагающiй тушею говядины, можетъ имѣть нужду въ хлѣбѣ, въ ножѣ, въ каленкорѣ, въ чаѣ, въ книгахъ и въ разныхъ другихъ предметахъ. Чтобы вымѣнять себѣ все это, онъ долженъ съ большими трудами отыскивать владѣльцевъ этихъ необходимыхъ для него вещей, и каждому изъ нихъ дать по части своего товара, котораго равноцѣнное количество опредѣлялось бы предварительнымъ уговоромъ. Но человѣкъ, обладающiй каленкоромъ и желающiй уступить нѣкоторую часть его въ обмѣнъ на другiе товары, можетъ–быть только–что приобрѣлъ себѣ значительный запасъ мяса. Надо искать другого обладателя каленкора, еще не запасшагося говядиной. Для избѣжанiя подобныхъ неудобствъ, люди уже въ отдаленнѣйшiя времена, какъ только общество принимало нѣкоторую правильность, старались принять какое–нибудь особенное орудiе, посредствомъ котораго выражались бы цѣнности различныхъ произведенiй. Требовалось, чтобы это орудiе было общепринято въ обмѣнъ на продукты и услуги, чтобы потомъ можно было произвольно мѣнять его на другiе продукты и другiя услуги. Въ драгоцѣнныхъ металахъ, именно въ золотѣ и въ серебрѣ, имѣется много свойствъ, вслѣдствiе которыхъ они особенно удобны для этой цѣли. По этимъ свойствамъ видно, что общепринятость ихъ не случайна и не произвольна. Одно изъ этихъ свойствъ — совершенное однообразiе качества. Золото и серебро, какъ тѣла простыя, вездѣ одинаковы: калифорнское, австралiйское и сибирское золото ровно ничѣмъ одно отъ другого не отличаются; серебро мексиканское и уральское — одно и тоже вещество. Другое свойство — дѣлимость на мелкiя части и удобное соединенiе въ большiя массы посредствомъ плавки. Сверхъ того они весьма прочны, огонь производитъ въ нихъ весьма незначительныя измѣненiя, а ржавчина не измѣняетъ вовсе; они долгое время могутъ переходить изъ рукъ въ руки, не претерпѣвая отъ тренiя чувствительной потери. Они весьма тягучи, не ломки, удобно смѣшиваются съ другими металами, увеличивающими ихъ прочность, послѣ чего нельзя снова раздѣлить ихъ безъ большой потери; они получаютъ и удерживаютъ отпечатокъ, показывающiй ихъ вѣсъ и степень чистоты метала. Всѣ эти свойства придаютъ имъ большую цѣнность при употребленiи въ ремеслахъ, независимо отъ услугъ, оказываемыхъ ими въ качествѣ монеты; это весьма важное обстоятельство, потомучто оно ставитъ и поддерживаетъ драгоцѣнные металы на степени равенства со всѣми остальными полезными произведенiями.

Другое обстоятельство, въ силу котораго они служатъ удобными посредниками мѣны, это то, что они заключаютъ большую цѣнность въ своемъ маломъ объемѣ. Это происходитъ частiю отъ относительной рѣдкости мѣстонахожденiй, откуда извлекаются драгоцѣнные металы, и частiю — отъ первобытности орудiй, употребляемыхъ для ихъ извлеченiя изъ земли и низкой степени развитiя рабочихъ — рудокоповъ. Это занятiе всегда представляло самыя ослѣпительныя надежды и всегда сопровождалось большими случайностями и разочарованiями. Оно почти вездѣ было трудомъ народовъ, стоящихъ на низкой степени образованности или понижало умственный уровень тѣхъ, кто ему предавался. Отъ этого происходятъ двѣ выгоды относительно драгоцѣнныхъ металовъ, употребляемыхъ въ качествѣ посредниковъ мѣны. Первая выгода та, что малаго количества ихъ достаточно для замѣны большого количества другихъ полезныхъ продуктовъ; вторая та, что въ значительной степени поддерживается однообразiе ихъ цѣнности, причемъ довольно ограниченны прибавки, дѣланныя въ разныя времена къ количествамъ, уже существовавшимъ. Если принять въ соображенiе, что они очень прочны и что находящаяся въ обращенiи ихъ масса претерпѣваетъ меньше убавки, нежели всѣ остальныя вещи, переходу которыхъ изъ рукъ въ руки они способствуютъ, то легко замѣтить, что даже небольшая ежегодная прибавка къ количеству, находящемуся въ употребленiи (прибавка хотя меньшая противъ увеличенiя всей массы продуктовъ за тоже время), быстро уменьшила бы ихъ цѣнность и лишила бы ихъ того постоянства, которое есть главнѣйшее качество посредника всеобщей мѣны.

Но ясно, что въ изѣстное время въ данномъ мѣстѣ хлѣбомъ можетъ опредѣляться цѣнность золота, точно такъ же, какъ золотомъ опредѣляется цѣнность хлѣба или всякаго другого продукта, который можетъ быть приобрѣтенъ. Хотя золото въ разныя времена и въ разныхъ мѣстахъ менѣе всякаго другого продукта подвержено измѣнчивости, однако все–таки цѣнность его измѣняется не только по отношенiю къ одному продукту, какъ хлѣбъ, но даже по отношенiю къ серебру ко всѣмъ прочимъ продуктамъ. Когда открылись золотоносные края Калифорнiи и Австралiи, произошла именно такого рода перемѣна: цѣнность золота понизилась и продолжаетъ понижаться, или что одно и тоже, цѣнность всей массы продуктовъ возвысилась въ сравненiи съ этимъ металомъ. Это происходит оттого, что всякiй годъ во всемiрное обращенiе вступаетъ золота вчетверо больше того что вступало до 1848 года. Золото теперь добывается съ меньшимъ прямымъ трудомъ, стало быть надо меньше и непрямого труда на его добыванiе. Прежде на всѣхъ рудокоповъ, занятыхъ добыванiемъ золота, приходилось въ извѣстный перiодъ времени положимъ пудъ золота, а ныньче въ такой же точно перiодъ приходится уже четыре пуда. Въ извѣстное время земледѣльцы нѣкоторой области заработывали своимъ трудомъ десять фунтовъ золота, а теперь они должны заработывать сорокъ фунтовъ. Конечно, съ 1848 года золото подешевѣло не настолько; но дѣло въ томъ, что ежели оно дешевле достается при добыванiи его трудомъ прямымъ, рудокопнымъ, то настолько же дешевле оно должно доставаться и трудомъ косвеннымъ.

Когда драгоцѣнные металы поступаютъ въ торговлю и предлагаются въ видѣ песку или слитковъ, то легко замѣтить, что они имѣютъ значенiе всякаго другого товара. Однако встарину экономисты предполагали, что когда металы превращаются въ монету и выпускаются въ обращенiе правительствомъ подъ именемъ червонцевъ, долларовъ, франковъ или рублей, они получаютъ новыя свойства и менѣе подвержены перемѣнамъ, происходящимъ со всѣми обыкновенными произведенiями промышленности. Но ясно, что монета отличается отъ своего матерiала только извѣстною степенью чистоты, примѣсью опредѣленнаго количества болѣе грубаго метала и тѣмъ еще, что она дѣлается постоянно одной формы и вѣса, обозначенныхъ на надписи. Честность правительствъ ручается за тщательность и вѣрность пробы, чтò вкратцѣ выражается вензелемъ или портретомъ государя.

Чрезвычайная чувствительность, съ какою монета откликается на общiе законы торговли и повинуется имъ, оказывалась всякiй разъ, когда люди пробовали удержать и золото и серебро въ одно время мѣрою цѣнности. Въ извѣстный день весьма возможно опредѣлить сколько золотников серебра равняются одному золотнику золота. Очень легко сказать какого вѣсу долженъ быть сегодня имперiалъ, если онъ долженъ ходить совершенно наравнѣ съ десятью серебряными рублями. Но въ непродолжительномъ времени относительная цѣнность двухъ металовъ можетъ измѣниться, точно такъ же, какъ она можетъ быть не принята въ другихъ странахъ. Примѣровъ этому множество, и одинъ изъ самыхъ ясныхъ былъ въ тридцатыхъ годахъ в Америкѣ. Тогда золотая монета дѣлалась очень чистая, цѣною ровно въ десять долларовъ. Во всѣхъ Соединенныхъ Штатахъ на одну такую монету можно было купить десять долларовъ, не больше. Но въ Англiи и во Францiи на ту же монету можно было купить серебра столько, что на монетномъ дворѣ оно уже цѣнилось въ 10 долларовъ и 66 центовъ. Поэтому всѣ десяти–долларовыя монеты были вывезены въ Европу какъ товаръ. Съ другой стороны и цѣнность золота можетъ понизиться, такъ что на десять серебряныхъ рублей иной разъ можно бываетъ купить золота на десять съ полтиной. Въ такомъ случаѣ должно исчезать серебро. Пониженiе достоинства серебряной монеты помогаетъ здѣсь на нѣкоторое время, но нельзя сказать, чтобы такимъ образомъ навсегда установилось отношенiе, которое по самому свойству вещей подвержено постоянному колебанiю.

Всякiй законный обладатель нѣкотораго количества драгоцѣнныхъ металовъ вдадѣетъ ими только въ обмѣнъ труда, употребленнаго прямо на ихъ добыванiе, напримѣръ изъ рудника, или въ обмѣнъ на услуги, оказанныя его трудомъ или его капиталомъ, который есть не иное что, какъ скопленiе прежнихъ, еще не вознагражденныхъ услугъ. Обладатель драгоцѣнныхъ металовъ владѣетъ ими только покамѣстъ, для обмѣна на другiя услуги, когда придетъ нужда въ этихъ услугахъ. Онъ не можетъ ни ѣсть, ни пить своихъ металовъ, ни употребить ихъ на какое бы то ни было полезное дѣло, кромѣ обмѣна. Если металъ у него имѣетъ форму монеты, то на ней вычеканено публичное ручательство цѣлаго общества въ томъ, что обладатель ея оказалъ извѣстное количество услугъ, за которыя въ свою очередь можетъ потребовать равнозначащихъ или равноцѣнныхъ услугъ, когда захочетъ. Бастiа, въ одной изъ своихъ великолѣпныхъ брошюръ, въ которыхъ онъ старался знакомить французовъ съ основанiями политической экономiи, подробно объяснялъ то что справедливо названо у него истиннымъ значенiемъ надписи, вычеканенной на монетѣ. По его словамъ, то, что написано на монетѣ значитъ: «Возвратите предъявителю сего, въ обмѣнъ на этотъ значокъ, столько же услугъ, сколько онъ оказалъ обществу; цѣнность его услугъ опредѣлена во столько–то золотниковъ и долей чистаго серебра, заключающагося въ этомъ значкѣ. Въ удостовѣренiе чего назначенные для этого публичные агенты вычеканили на этой штукѣ ея имя, рубль, и надлежащiя эмблемы.» Такимъ образомъ монета есть доказательство, росписка, квитанцiя въ томъ, что владѣтель ея оказалъ остальному человѣчеству нѣкоторую услугу, отдалъ эту услугу взаймы и въ свое время потребуетъ возврата. Такимъ образомъ рабочiй, получившiй за свой трудъ рубль, получилъ еще только росписку въ томъ, что общество отъ него приняло его работу и дало ему право требовать себѣ за это равнозначащей работы отъ другихъ. А когда одно общество посылаетъ другому два съ четвертью мильона рублей, то это значитъ, что первое получило отъ второго значительныя услуги на два съ четвертью мильона и посылаетъ въ этомъ квитанцiи, вычеканенныя на металѣ; при этомъ второе общество можетъ требовать взаимныхъ услугъ отъ перваго, и по полученiи ихъ чеканеныя росписки возвратитъ, или въ обмѣнъ на эти же росписки возьметъ услуги отъ третьяго или какого еще другого общества.

Такимъ образомъ значенiе монеты въ обращенiи есть тоже самое что значенiе векселя, подписаннаго всѣми тѣми, кому монета можетъ быть предъявлена. Всякiй, принимающiй монету, возвращаетъ ея владѣльцу своимъ трудомъ или продуктами своего труда все то что тотъ сдѣлалъ полезнаго для человѣчества. Общество, посылающее другому на два съ четвертью мильона росписокъ на металѣ, или звонкой монеты, получило извѣстнаго рода услуги или то что оно считаетъ услугами, нѣсколько ранѣе, и конечно дало въ нихъ еще прежде росписки или квитанцiи на бумагѣ, въ видѣ торговыхъ векселей. Еслибы предвидѣлся скорый возвратъ услугъ, то не было бы надобности въ замѣнѣ бумажныхъ росписокъ металическими. Напримѣръ получили мы изъ Англiи рельсы или трубы для водопроводовъ и можемъ вознаградить эту услугу хоть напримѣръ хлѣбомъ. Получили желѣза на мильонъ, дали въ этомъ росписку на бумагѣ, отдали хлѣба на мильонъ и уничтожили росписку. Тутъ оканчивается весь оборотъ. Но можетъ случиться и такъ, что мы ведемъ дѣла съ тремя различными иностранцами. Отъ одного, француза, мы получаемъ моды, отъ другого, бельгiйца, ружья, отъ третьяго, англичанина, рельсы, и всего этого въ итогѣ на мильонъ, причемъ конечно выдаемъ три бумажныя росписки, каждая въ треть мильона. Потомъ мы отправляемъ къ англичанину хлѣба, сала и кожъ на мильонъ, и получаемъ тоже росписки: на треть мильона, свою, обратно, да на двѣ трети мильона двѣ новыя. Но ежели англичанинъ тоже посылалъ французу желѣзо, и именно на треть мильона, и имѣетъ отъ него росписку въ полученiи, то вмѣсто новой росписки со стороны англичанина, мы можемъ взять у него росписку француза. Когда французъ, въ обмѣнъ на свои моды будетъ съ насъ требовать ровноцѣнной услуги, то мы представляемъ ему его росписку, выданную англичанину, мѣняемся бумагами, и расчетъ конченъ. Тоже самое можемъ мы сдѣлать съ бельгiйцемъ, если только у англичанина найдется бельгiйская росписка въ треть мильона. Тогда весь торговый оборотъ кончается безъ денегъ, безъ металическихъ росписокъ. Нѣсколько сложнѣе, но въ дѣйствительности весьма часто дѣла такъ и дѣлаются.

Но можетъ случиться, что мы приняли услугъ или того что считаемъ услугами, на мильонъ, а возвратили всего только на девятьсотъ тысячъ. Тогда у иностранца застряла наша росписка во сто тысячъ; онъ требуетъ отъ насъ услугъ цѣною на сто тысячъ, а мы этихъ услугъ оказать не въ силахъ. Подождавъ немного, именно столько, сколько по уговору ждать слѣдовало, онъ перестаетъ довольствоваться бумажною квитанцiей, а требуетъ уже металической. Дѣло въ томъ, что металическая несравненно удобнѣе. Онъ будетъ требовать изъ Мокки грузъ кофе; тамъ пожалуй не примутъ въ уплату за него нашу бумажную росписку, потому, положимъ, что насъ не знаютъ. А золото тамъ хорошо знакомо. Такимъ образомъ англичанинъ заплатитъ за мокскiй кофе не золотомъ, а тѣмъ желѣзомъ, которое онъ намъ поставилъ, и только металическую квитанцiю въ этомъ передаетъ аравiйскому производителю кофе. При этомъ трудъ, употребленный на то, чтобы выростить кофе, будет оплаченъ трудомъ, употребленнымъ на приготовленiе желѣза и золото употребится въ дѣло только какъ посредникъ мѣны, какъ росписка, которую всѣ понимаютъ и которой всѣ вѣрятъ.

А вѣрятъ всѣ звонкой монетѣ потому, что вещество, изъ котораго она сдѣлана, сама по себѣ годится въ дѣло и заключаетъ въ себѣ цѣнность, основанную на трудѣ, необходимомъ для производства этого вещества въ данное время, въ извѣстномъ мѣстѣ, тогда какъ бумажную квитанцiю можно произвести вездѣ и почти безъ всякаго труда.

Понятно, что употребленiе звонкой монеты, этого посредника, этого векселя, по которому соглашается платить всякiй своимъ трудомъ или продуктами своего труда, не имѣетъ никакого влiянiя на основные законы мѣны. Монета облегчаетъ операцiю мѣны, какъ самый благонадежный въ свѣтѣ вексель, который не можетъ упасть въ цѣнѣ по разстройству дѣлъ векселедателя, потомучто по немъ всякiй готовъ заплатить своимъ трудомъ. Поэтому на монету не совсѣмъ удобно смотрѣть какъ на товаръ только. Правда, что въ обмѣнъ на товаръ идутъ и товары, и векселя, но монета есть именно такой товаръ, который всѣмъ нуженъ, такой вексель, который всѣми принимается безъ учета, въ нарицательной цѣнѣ. Кромѣ того монета облегчаетъ операцiю мѣны тѣмъ, что служитъ мѣрою цѣнностей. Не будь монеты у англичанина, покупающаго мокскiй кофе, какимъ образомъ сошолся бы онъ въ цѣнѣ съ аравитяниномъ? Онъ мѣняетъ кофе на желѣзо, доставленное въ Петербургъ. Какъ же объяснить и доказать аравитянину, что англичаниномъ оказана Петербургу значительная услуга, какъ не такою понятною и убѣдительною роспискою, какъ червонецъ? Сверхъ того монета въ качествѣ переводнаго векселя оживляетъ мѣну точно на такихъ же основанiяхъ, какъ оживляетъ ее желѣзная дорога и пароходъ, или еще больше: операцiя ускоряется.

Намъ напримѣръ нуженъ сахаръ. У насъ есть хлѣбъ, который на сахаръ удобно бы промѣнять, еслибы производители сахару нуждались въ хлѣбѣ. Но такъ какъ хлѣба имъ не нужно, то надо сдѣлать длинную операцiю многосложной мѣны, пока доберемся до сахару. Надо промѣнять хлѣбъ на желѣзо, потомъ желѣзо на каленкоръ, а потомъ каленкоръ на сахаръ. Гораздо короче послать въ Гавану звонкой монеты и привести сахаръ, а эта звонкая монета, при нормальномъ ходѣ дѣлъ, эта росписка, вернется къ намъ въ свое время, когда производители сахару отошлютъ ее въ Англiю, промѣняютъ ее на каленкоръ, производитель каленкору промѣняетъ ее на желѣзо, а произодитель желѣза отдастъ намъ обратно за хлѣбъ.

Неужели же «Моск. Вѣд.» не поймутъ, что нѣтъ никакой возможности страдать отъ излишества звонкой монеты? Вѣдь это значитъ ни больше ни меньше, какъ страдалъ бы кто–нибудь отъ излишества услугъ, оказанныхъ имъ человѣчеству, отъ права требовать себѣ возврата ровноцѣнныхъ услугъ въ такомъ видѣ, какой ему заблагоразсудится. Ктоже страдаетъ отъ излишняго количества благонадежнѣйшихъ векселей, по которымъ готовъ платить всякiй, къ кому ни обратитесь, своимъ трудомъ или продуктами своего труда? Да и можетъ ли быть такого рода излишество, не говоря уже о томъ, что у насъ–то его далеко нѣтъ.

_______

Но оставляя въ сторонѣ «Москов. Вѣд.» съ ихъ «механическою игрою представленiй» или съ ихъ «сознанiемъ темнымъ и ненормальнымъ», какъ выражается г. Юркевичъ въ заглавiяхъ своихъ публичныхъ лекцiй, нельзя не признать, что денегъ все–таки нѣтъ. Всѣ жалуются на безденежье и на общую дороговизну, и никакъ не могутъ объяснить себѣ отчего дѣла у насъ плохи. Возникаютъ даже очень любопытныя пренiя, въ которыхъ спорящiе высказываютъ удивительныя вещи, неслыханныя убѣжденiя и договариваются, какъ нѣкоторые любители допиваются, до чортиковъ. Дошли даже до вопроса: отчего дѣла у насъ плохи: отъ излишества или отъ недостатка бумажныхъ денегъ? Любопытный вопросъ и странный въ тоже время, тѣмъ болѣе странный, что переписка по поводу его печатается въ «Биржевыхъ Вѣдомостяхъ», которыя, судя по названiю, должны бы спецiальнымъ образомъ быть знакомы съ бумажными знаками. Споръ ведется между г. Бунге и г. Шиповымъ, но которая изъ спорящихъ сторонъ лучше, рѣшить мудрено; кажется, что обѣ лучше. Г. Шиповъ говоритъ, что одно средство избавиться отъ тяготѣющаго надъ нами торговаго, промышленнаго и монетнаго кризиса — напечатать побольше бумажныхъ денегъ. На это г. Бунге столь же туманными, сколько и неясными фразами возражаетъ, что потребность въ орудiяхъ обращенiя должна быть удовлетворена такими орудiями, которыя созданы торговлею и имѣютъ цѣнность, основанную на довѣрiи, а не на обязательномъ курсѣ, и что «безденежье не есть воображаемая болѣзнь, отъ которой можно лечить промышленный мiръ политико–экономическими статьями и увѣренiемъ, что болѣзнь пройдетъ сама собою».

Въ этомъ спорѣ принялъ участiе г. Скарятинъ, въ другой уже газетѣ, говоря, что не мѣшалло бы напечатать побольше асигнацiй, а въ третьей газетѣ промолвилъ свое длинно–худощавое слово и г. Катковъ. Дѣло дѣйствительно въ высшей степени интересное. Отъ яснаго пониманiя его зависятъ наши надежды, наши расчеты, стало–быть наша экономическая будущность. Хотя г. Бунге и пишетъ г. Шипову, что споръ ихъ утомилъ читателей и самого г. Бунге, однако время ныньче не то, чтобы отдыхать среди нерѣшонныхъ вопросовъ. Утомить можетъ только напыщенная туманность, которая между прочимъ показываетъ смутное пониманiе дѣла самимъ авторомъ.

Капиталъ, состоящiй изъ вещей, недвижимости или денегъ, представляющихъ право на полученiе имущества, всякiй капиталъ приобрѣтается и сохраняется только посредствомъ труда. Операцiя мѣны и торговли вовсе не увеличиваютъ народнаго капитала, то–есть массы полезныхъ вещей, находящихся въ обществѣ; ни звонкая монета, ни какiе кредитные знаки тоже не увеличиваютъ народнаго капитала до той минуты, пока не обмѣниваются на полезные предметы. Всякiя деньги, въ видѣ ли золотой и серебряной монеты, или въ видѣ кредитныхъ билетовъ, все равно, не составляютъ богатства, не суть полезные предметы сами по себѣ; они полезны только какъ орудiе, какъ квитанцiи, по которымъ обладаетль ихъ можетъ получить предметы полезные, которые могутъ служить на удовлетворенiе голода, жажды, на сохраненiе въ нашемъ тѣлѣ необходимой теплоты, на питанiе ума и т. д. Надо лишь твердо убѣдиться въ этомъ и тогда нашъ финансово–промышленно–торговый кризисъ окажется дѣломъ въ высшей степени простымъ, понятнымъ.

Итакъ деньги металическiя или бумажныя сами по себѣ не полезны, никуда не годятся, кромѣ обмѣна на другiе предметы, дѣйствительно полезные. Между тѣмъ и другими деньгами разница только та, что первыя пользуются несравненно большимъ довѣрiемъ, чѣмъ вторыя, потомучто въ нихъ заключается, кромѣ условнаго значенiя квитанцiи на полученiе всякаго чужого труда или продуктовъ этого труда, еще значенiе внутреннее, не какъ монеты, а какъ метала. По существу дѣла человѣчество весьма могло бы обойтись вовсе безъ денегъ. Портной очень удобно могъ бы шить платье своему сосѣду сапожнику и его семейству, а сапожникъ могъ бы снабжать портного и его семейство обувью; къ концу года по точной оцѣнкѣ труда того и другого могло бы оказаться, что они другъ другу ничего не должны. На такихъ же точно основанiяхъ могла бы существовать цѣлая община, въ которой всѣ члены удовлетворялись бы во всѣхъ своихъ нуждахъ взаимными услугами, безъ употребленiя денежныхъ знаковъ. Но для этого необходимо взаимное довѣрiе. Надо, чтобы каждый членъ общины былъ твердо убѣжденъ, что работа его не пропадетъ даромъ, то за продукты своего годового труда онъ воспользуется небольшими частицами годового труда всѣхъ остальныхъ членовъ общины. Дѣло къ тому и идетъ.

Простѣйшая форма кредита или взаимнаго довѣрiя въ обыкновенныхъ обществахъ есть текущiе счеты между двумя лицами, состоящими въ частыхъ торговыхъ сношенiяхъ: Иванъ отпускаетъ Петру свои издѣлiя, Петръ Ивану свои, а въ концѣ года можетъ оказаться, что они поквитались. Если же нѣтъ, если за Иваномъ осталось издѣлiй на тысячу рублей, то онъ выдаетъ Петру росписку, по которой тотъ всегда можетъ получить въ лавкѣ Ивана товаровъ на тысячу рублей, или чтобы его не стѣснять, выдаетъ звонкую монету, тѣже росписки, по которымъ Петръ можетъ добыть себѣ товаровъ у всякаго другого лица, даже незнакомаго съ Иваномъ. Заплативъ разницу, оказавшуюся въ концѣ года, даже звонкою монетой, Иванъ тѣмъ неменѣе остается долженъ Петру или тому, кому тотъ монету передаетъ. Петръ можетъ передать монету Андрею, Сидору, Антону, и наконецъ десятый, сотый можетъ явиться съ тою же монетой къ Ивану, вытребовать отъ него недоданный въ прошломъ году Петру товаръ, причемъ монета–росписка возвращается къ своему прежнему владѣтелю.

Людей, непривычныхъ к экономическимъ соображенiямъ, сбиваютъ здѣсь слова. Такъ какъ звонкая монета заканчиваетъ текущiй счетъ, то имъ кажется, что она–то и составляетъ цѣль всей операцiи. Но это ничего, что такъ кажется. Всѣмъ на свѣтѣ кажется, то солнце обращается вокругъ земли; но и при самомъ ясномъ пониманiи дѣла, въ языкѣ остаются слова, соотвѣтствующiя тому что кажется, а не тому что происходитъ на дѣлѣ. Зная, что солнце по отношенiю къ землѣ неподвижно, мы все–таки говоримъ, что солнце встаетъ, двигается и садится. Такъ и въ экономическихъ соображенiяхъ, надо стараться, чтобы общепринятыя выраженiя не затемняли сущности дѣла, и говоря иной разъ о деньгахъ, какъ о цѣли, мы все–таки имѣли бы въ виду, что это не цѣль, а средство.

Удобнѣе всего дѣлаются торговые обороты не тамъ, гдѣ много звонкой монены. Во Францiи монеты больше, чѣмъ въ Англiи. Даже въ Испанiи монеты больше, чѣмъ въ Соединенныхъ–штатахъ. А между–тѣмъ въ Англiи и въ Соединенныхъ–штатахъ кредитъ замѣнилъ употребленiе въ безчисленномъ множествѣ случаевъ, но уже не по текущимъ счетамъ, а по другой формѣ кредита. Иванъ долженъ Петру извѣстную сумму денегъ (подъ деньгами всегда разумѣется количество труда или его продуктовъ, представляемое суммою), а Петръ переводитъ этотъ долгъ на Андрея, которому самъ долженъ. Все это дѣлается на векселяхъ. Ежели случится, что Андрей долженъ Ивану такую же точно сумму, какую Иванъ долженъ Петру, то въ такомъ случаѣ вовсе безъ употребленiя монеты обмѣнены были предметы, втрое превосходящiе сумму векселя. Но если Андрей Ивану не долженъ, то онъ все–равно принимаетъ его вексель въ твердомъ убѣжденiи, что онъ въ срокъ заплатитъ, тѣмъ болѣе, что тутъ же и Петръ своею подписью обязывается произвести уплату въ случаѣ несостоятельности Ивана. Если до истеченiя срока векселя Андрея захочетъ получить по немъ трудъ или его продукты въ замѣну переданнаго ему векселя, то онъ передаетъ вексель тому, съ кѣмъ вступаетъ въ дѣло. Если этотъ послѣднiй имѣетъ полное довѣрiе къ состоятельности Ивана и Петра, онъ можетъ принять переводъ безо всякаго иного ручательства. Но на практикѣ принято, что и Андрей подписываетъ вексель, то–есть обязывается по немъ уплатить, если первые подписавшiеся не уплатятъ. Такимъ образомъ вексель можетъ перейти черезъ большое количество рукъ, послужить всякiй разъ къ переходу множества продуктовъ и замѣнить количество монеты, равное его цѣнноти. Въ торговлѣ встрѣчаются векселя съ двадцатью, тридцатью и болѣе подписями.

Хранить дома деньги очевидно опасно; это обстоятельство повело къ устройству банковъ частными лицами или обществами. Въ эти банки принимаются деньги на храненiе и выдаются по запискамъ вкладчиковъ немедленно. Выгода этихъ записокъ состоитъ въ томъ, что онѣ могутъ писаться точь въ точь на требуемую сумму, и если получающiй эту сумму тоже имѣетъ открытый счетъ у банкира, то простою запискою двухъ цыфръ совершается весь переводъ денегъ. Въ большомъ городѣ, гдѣ много банкировъ, деньги хранятся въ разныхъ домахъ, а результатъ выходитъ одинъ и тотъ же, потомучто каждый банкиръ принимаетъ векселя другихъ, и потомъ они сводятъ счеты между собою. Лондонскiй Clearing House есть учрежденiе, гдѣ банкиры всякiй день мѣняются векселями, и каждый при заключенiи дневныхъ дѣлъ платитъ или получаетъ излишекъ общаго счета того дня. Такимъ образомъ ежедневно производится у нихъ уплатъ почти на двадцать мильоновъ рублей, тогда какъ въ дѣйствительности происходитъ передача банковыхъ билетовъ едва на мильонъ.

Въ самое непродолжительное время банкиръ по опыту доходитъ до убѣжденiя, что изо всѣхъ довѣренныхъ ему денегъ значительная часть праздно остается у него на рукахъ, такъ что онъ можетъ отдавать ее взаймы, удерживая только то что дѣйствительно понадобляется для выдачъ по запискамъ вкладчиковъ. Такимъ образомъ онъ вознаграждаетъ себя за трудъ, за рискъ и за издержки по прiему, выдачѣ вкладовъ. Выгода для общества здѣсь та, что въ обращенiи находится большое количество звонкой монеты, которая безъ этого оставалась бы неподвижно въ рукахъ своихъ обладателей. Экономiя здѣсь такого же рода, какъ въ устройствѣ на извѣстномъ пути нѣкотораго числа пасажирскихъ экипажей, которые отходятъ всякiй день въ опредѣленные часы, чѣмъ дается возможность всѣмъ живущимъ по тому пути путешествовать не имѣя собственнаго экипажа. Монета, точно такъ же, какъ и экипажи, помогаетъ производству только тогда, когда находится въ движенiи, и количество услугъ, оказываемыхъ деньгами и экипажами зависитъ отъ быстроты ихъ обращенiя. Понятно также, что отъ этого уменьшается процентъ, за который достать взаймы деньги: этимъ способомъ на рынкѣ являются деньги, ищущiя помѣщенiя изъ процентовъ, оказывается много монеты, которая безъ того безполезно лежала бы въ карманахъ или въ сундукахъ лицъ, удаленныхъ одно отъ другого. Этимъ же способомъ увеличивается желанiе всѣхъ и каждаго промѣнять свои деньги на товары, такъ какъ всякiй знаетъ, что ему въ случаѣ нужды легко можно будетъ достать деньги на время, до продажи своихъ произведенiй.

Противуестественное положенiе, въ которомъ теперь находятся дѣла Соединенныхъ–штатовъ, въ соображенiе идти не могутъ; но въ 1852 году, напримѣръ, въ банкахъ Нью–Iорка было собственныхъ капиталовъ 62 мильона; имъ довѣрно было на храненiе 67 мильоновъ, а передавали они взаймы на короткiе сроки болѣе 150 мильоновъ, постоянно удовлетворяя своихъ вкладчиковъ по ихъ требованiямъ. Изъ этого видно, что довѣренныя имъ деньги весьма удобно отдаются взаймы.

По многимъ обстоятельствамъ для торговца не такъ удобно всякiй разъ писалъ банкиру записку о выдачѣ хранящихся у него денегъ, какъ прямо имѣть квитанцiи банкира въ полученiи имъ на храненiе денегъ, съ обязательствомъ немедленной выдачи ихъ предъявителю. Точно такъ же весьма удобно, чтобы эти банкирскiя росписки были приготовлены различныхъ размѣровъ, для облегченiя уплатъ крупныхъ, малыхъ и дробныхъ суммъ. Банковые билеты исполняютъ это условiе. Банкиръ или цѣлое общество банкировъ обыкновенно болѣе извѣстные, внушаютъ болѣе довѣрiя (хотя можетъ–быть имѣютъ и не болѣе прочное основанiе), чѣмъ обыкновенный частный человѣкъ, подписывающiй вексель. Поэтому частный человѣкъ можетъ употреблять банковые билеты въ дѣлахъ и съ такими людьми, которые могли бы опасаться того, что онъ почему–нибудь не заплатитъ по своему векселю. Кромѣ того банковые билеты удобнѣе монеты тѣмъ, что ихъ гораздо удобнѣе носить. Это весьма важное достоинство въ глазахъ лицъ, которымъ приходится платить или получать большiя суммы. Банкиры, выдающiе билеты, имѣютъ ту выгоду, что билеты эти не представляются немедленно въ кассу, а болѣе или менѣе долгое время, смотря по обстоятельствамъ, остаются въ обращенiи.

Еще огромная выгода заключается въ томъ, что банкиры выдаютъ безпроцентные свои билеты подъ учетъ векселей, приносящихъ проценты. Это дѣлается такимъ образомъ. Петръ имѣетъ вексель, подписанный Иваномъ, суммою въ тысячу рублей и срокомъ на три мѣсяца. Но имѣя нужду въ деньгахъ, Петръ самъ подписываетъ (дѣлаетъ бланкъ) этотъ вексель и относить его къ банкиру. Тотъ принимаетъ его и выдаетъ своихъ безпроцентныхъ билетовъ, но уже не на тысячу рублей, а меньше; именно онъ удерживаетъ въ свою пользу проценты, которые включены въ сумму 1,000 рублей, и еще нѣкоторое количество за свой рискъ. Билетъ банкира можетъ перейти отъ Петра черезъ нѣсколько рукъ и на другой же день можетъ явиться для немедленнаго размѣна на звонкую монету. На этотъ случай у банкира всегда имѣется потребное количество монеты. За это банкиръ, по истеченiи трехъ мѣсяцевъ, получитъ съ Ивана, а если онъ несостоятеленъ, то съ Петра, всю тысячу, такъ что получитъ выговоренный при заключенiи сдѣлки барышъ. Но можетъ также случиться, что билетъ банкира будетъ бродить по бѣлу свѣту цѣлый годъ, и два, и больше, а между тѣмъ деньги отъ Ивана давно получены и пошли на покрытiе требованiй различныхъ вкладчиковъ и опять возвращались въ видѣ чьего–нибудь вклада, и снова нѣсколько разъ уходили.

Такимъ образомъ понятно, что расчетливый банкиръ наживаетъ ужасающiе капиталы, несравненно большiе, нежели при какой–нибудь другой отрасли торговли или промышленности. Еслибы вознагражденiе за дѣятельность банкировъ, за ихъ умѣнье вести дѣла и за ихъ основные капиталы было меньше и приближалось къ обыкновенному уровню другихъ торговыхъ и промышленныхъ барышей, то общество пользовалось бы услугами банкировъ за болѣе дешовую цѣну. Дороговизна банкирскихъ услугъ происходитъ оттого, что во всѣхъ почти странахъ свободное соперничество банкировъ значительно стѣснено. Изъ банковскихъ дѣлъ устроена какая–то монополiя для избранныхъ, съ особенными привилегiями. Даже когда людямъ позволяется дѣлать банкирскiя дѣла, все–таки постановлены ограниченiя, которыя мѣшаютъ имъ свободно соединять свои капиталы и кредитъ для обезпеченiя возможно большей экономiи. Ближе всего къ свободной банкирской дѣятельности та система, которая утверждена въ нью–iоркскомъ штатѣ закономъ 1838 года. Тамъ произвольное количество людей можетъ образовать общество для банковыхъ операцiй; эти общества или даже отдѣльныя лица могутъ выпускать въ обращенiе безпроцентные билеты на одинаковыхъ условiяхъ. Главное основанiе заключается въ томъ, что въ обезпеченiе принимающихъ билеты требуется, чтобы эти общества или также отдѣльные банкиры внесли обезпеченiе назначенному отъ штата чиновнику. Обезпеченiе можетъ состоять изъ облигацiй нью–iоркскихъ займовъ, или займовъ Соединенныхъ–штатовъ, или изъ земель нью–iоркскаго штата, оцѣненныхъ въ двухъ пятыхъ дѣйствительной стоимости, кромѣ находящихся на нихъ строенiй. Въ замѣнъ этихъ обезпеченiй банкиръ получаетъ билеты, которые желаетъ выпустить, подписанные кѣмъ слѣдуетъ и записанные въ назначенномъ для того присутственномъ мѣстѣ. Проценты на внесенныя обезпеченiя выплачиваются банкиру постоянно, пока онъ платитъ по своимъ билетамъ; въ случаѣ же, если онъ прекращаетъ платежи, директоръ банковаго департамента продаетъ его залоги и вырученными деньгами оплачиваетъ билеты. Такимъ образомъ пришли въ движенiе многiе десятки мильоновъ рублей, представлявшихъ неподвижную собственность.

Можно было бы еще впослѣдствiи подвергнуть подробному разсмотренiю вопросъ, нужны ли и выгодны ли даже и эти законодательныя предосторожности для обезпеченiя получателей билетовъ. Обезпеченiя устроены для того, чтобы не образовывались банки людьми не имѣющими капитала, которые подъ предлогомъ отдачи денегъ въ заемъ само только занимали бы у публики. Такъ какъ капиталистъ продолжаетъ получать проценты и доходъ съ внесенныхъ имъ залоговъ, то онъ ничего не теряетъ отъ бездѣйствiя своего капитала, а его билеты получаютъ, вслѣдствiе всѣмъ извѣстныхъ принятыхъ мѣръ предосторожности, и довѣрiе и легкость обращенiя, которыми онъ пользуется. Сверхъ того общество предохранено отъ чрезмѣрнаго и быстраго прилива и отлива бумажныхъ денегъ, что происходило бы непремѣнно, еслибы банкиры могли увеличивать количество выпускаемыхъ ими билетовъ безъ представленiя новыхъ залоговъ. Съ другой стороны ихъ собственная выгода ручается за то, что они будутъ поддерживать обращенiе всѣхъ билетовъ, представляющихъ внесенные ими залоги, покрайней–мѣрѣ насколько по ихъ мнѣнiю это будетъ безопасно. Если у нихъ дѣйствительно есть капиталъ выше того, который выпущенъ ими въ обращенiе, и если потому они имѣютъ право на большiй кредитъ, то они могутъ требовать отъ банковаго департамента новыхъ для себя билетовъ, если вносятъ дополнительные залоги. Если у нихъ нѣтъ капитала, то нѣтъ достаточной причины, чтобъ они пользовались кредитомъ на воображаемыхъ основанiяхъ, кромѣ того кредита, который будетъ имъ лично оказанъ людьми, которые захотѣли бы принять участiе въ ихъ операцiяхъ взносомъ своихъ залоговъ. Свойство вносимыхъ залоговъ не имѣетъ влiянiя на основной принципъ. Главное дѣло заключается въ томъ, чтобы залоги могли быть вѣрно и быстро проданы по своей номинальной цѣнѣ. Община, принимающая билеты банкира наравнѣ съ монетою, дѣлаетъ это въ томъ убѣжденiи, что у него достаточное количество звонкой монеты для исполненiя всѣхъ его обязателтсвъ. Весь вопросъ между банковыми учрежденiями вполнѣ свободными, и тою системою, которая принята въ ньюйорскомъ штатѣ, заключаетя вотъ въ чемъ: что для общины легче и дешевле: отыскивать степень довѣрiя: какое можно оказывать человѣку, чрезъ особенныхъ поставленныхъ на это агентовъ, или представить всякому лицу искать этой степени на свой рискъ?

Не вдаваясь въ подробный разборъ этого вопроса, замѣтимъ только мимоходомъ, что его теоретическое рѣшенiе, хотя бы даже основанное на точныхъ данныхъ, соброанныхъ въ той или другой странѣ, можетъ быть одно, а практическое примѣненiе для каждаго даннаго случая можетъ быть другое, измѣняясь сообразно съ обстоятельствами. Самое неоспоримое теоретическое положенiе непремѣнно должно измѣняться въ приложенiяхъ къ различнымъ обествамъ, потомучто каждый общественный организмъ въ данное время можетъ можетъ требовать тѣхъ или другихъ условiй для своего процвѣтанiя. По теорiи напримѣръ очень хорошо извѣстно всякому, что человѣкъ долженъ питаться мясною пищею и растительною; но есть случаи, когда это правило исполняемо быть не должно; есть напримѣръ болѣзненныя состоянiя, въ которыхъ растительная пища, заключающая въ себѣ крахмалъ, должна быть вовсе запрещена. Въ предложенiи къ различнымъ обществамъ, законы политической экономiи (когда она сдѣлана наукой и когда основные принципы ея не будутъ подвержены ни сомнѣнiю ни спору) должны имѣть широкiя исключенiя, потомучто въ жизни всякiй разъ встрѣчается не отвлеченное нѣкоторое общество, и именно данное, съ своею исторiей, съ привычками, съ возрастомъ, съ темпераментомъ, отдѣльное и отличающееся отъ другихъ. Гигiена была бы весьма печальною наукой, еслибы она имѣла въ виду только отвлеченнаго человѣка, не принимая въ соображенiе возрастъ, полъ, привычки, образъ жизни, тѣлосложенiе и другiя обстоятельства различныхъ огранизмовъ. А сборникъ соображенiй и догадокъ, называемый ныньче политическою экономiею, наукой, обыкнорвенно имѣетъ въ виду отвлеченное обещество и всѣ на свѣтѣ общественные организмы хочетъ нагнуть къ своимъ законамъ. Въ медицинской практикѣ встрѣчаются случаи, которымъ безопасно подвергаться прежде или которымъ подвергается другой, здоровый организмъ. Случается, что питанiе можно допустить только самое умѣренное, въ высшей степени постепенное, и самый незамѣтный переходъ къ нормальному порядку жизни. Но точно также случаются обстоятельства, когда еще далеко до окончанiя болѣзни необходимо усилить питанiе, прибѣгать даже къ раздражающимъ средствамъ, чтобы недугъ не обратился въ безвыходную вялость, атонiю, анатiю, которая потомъ уже никогда не перейдетъ въ окончательное выздоровленiе. Вездѣ и во всемъ постепенность такая же точно нелѣпость, каъ вездѣ и во всѣмъ торопливость; и то и другое, употребленное неумѣстно и не вовремя, можетъ–быть одинаково гибельно для пацiента.

Отсутствiе или упадокъ кредита въ обществѣ обозначаютъ или весьма опасную атонiю, или только кризисъ. Во второмъ случаѣ надо ограничиться выжидательнымъ способомъ леченiя; эта болѣзнь, какъ говоритъ г. Бунге, «пройдетъ сама собою». Въ первомъ случаѣ — дѣло плохо; политико–экономическими статьями тутъ ничего не сдѣлаешь; общество само должно сдѣлать энергическiя усилiя, а если оно лишено иницiативы, то тѣ, въ чьихъ рукахъ его участь, жолжно принять самыя дѣятельныя мѣры.

Дѣла торговыя и промышленныя падаютъ; есть извѣстiе, что харьковская ярмарка прошла самымъ плачевнымъ образомъ; оказывается множество банкротствъ; многiе плательщики вовсе на ярмарку не явились; съ другихъ ярмарокъ извѣстiя точно такъ же неблагопрiятны; фабрики закрываются; во многихъ мѣстахъ неурожаи; учетный процентъ необыкновенно высокъ; — все это тягостныя обстоятельства, но принятыя и предвидѣнныя въ иностранныхъ и нашихъ переводныхъ книжкахъ, по части политической экономiи. Но ко всему этому присоединяется еще и то, что деньги дороги и въ тоже время дорого все то что покупается еще и то, чтоденьги дороги и въ тоже время дорого и все то что покупается на деньги. Такое проитворѣчiе въ иностранныхъ книжкахъ не предвидѣлось; тамъ ничего объ этомъ не сказано, и мы становимся въ тупикъ. Г. Бунге покрывается туманомъ: г. Катковъ говоритъ, что въ самомъ дѣлѣ у насъ нѣтъ денегъ, но это только потому, что мы страдаемъ отъ избытка денегъ, а г. Шиповъ предлагаетъ напечатать, побольше асигнацiй. Вотъ и бѣда безъ иностранной книжки. Въ отсутствiе нѣмецкаго капельмейстера мы и нотъ не разбираемъ и пошли кто въ лѣсъ, кто по дрова.

Въ самомъ дѣлѣ, политическая экономiя учитъ, что ежели денегъ мало, то они дороги точно также какъ и всякiй другой товаръ, котораго на рынкѣ мало. Это значитъ, что когда много денегъ, то ихъ покупательная способность уменьшается, а когда ихъ мало, то покупательная способность ихъ возрастаетъ. Когда на рынкѣ товаровъ мало, какъ напримѣръ бываетъ въ Николаевскѣ, въ амурской области, то цѣна напримѣръ бываетъ въ Николаевскѣ, въ амурской области, то цѣна ихъ поднимается и за десятокъ яицъ люди платитъ два съ полтиной; если же, на оборотъ, привозъ великъ, то цѣна товаровъ понижается, и продавцы довольствуются самою ничтожною выгодой, а иногда продаютъ и въ убытокъ. Говорятъ еще, что цѣны возвышаются, когда увеличиваются, оживляется обращенiе. А тутъ оказывается напротивъ: обращенiе уменьшается, а цѣны все ростутъ да ростутъ. Съ возвышенiемъ цѣнъ должно бы возрасти производство, а вмѣстѣ съ нимъ и предложенiе; а тутъ выходитъ, что производство падаетъ, такъ что законы политической экономiи не выполняются и оказываются несостоятельными. Практика не подчиняется теорiи, и надо принять мѣры, чтобы ихъ помирить.

_______

Встарину вскiй охотно приносилъ золото и серебро и бралъ асигнацiи. Прежнiе казначеи наживали отъ лажа хорошiя деньги, ибо на покупку бумажнаго рубля нужно было употребить отъ 1 р. 5 коп. до 1 р. 15 коп. серебряными или золотыми деньгами, благодаря всеобщему довѣрiю къ бумажнымъ деньгамъ. Послѣ извѣстнаго измѣненiя величины нашего рубля, измѣненiя, совершенно напрасно придуманнаго графомъ Канкринымъ, бумажный рубль принимался вездѣ наравнѣ съ серебрянымъ, и дѣла шли болѣе или менѣе хорошо до тѣхъ поръ, пока крымская война не вынудила усиленнаго выпуска бумажекъ съ одной стороны, а проснувшаяся послѣ войны торговля не кинулась за границу добывать всевозможныхъ полезныхъ и безполезныхъ товаровъ. безпристрастная оцѣнка тогдашняго оживленiя торговли показываетъ, что въ ней–то и заключается источникъ нынѣшняго атоническаго ея состоянiя. Крикуны, понимающiе свободу торговли навыворотъ, наговорили, будто необходимое тогда для насъ движенiе промышленности заключается въ томъ, чтобы выписать себѣ все изъiза границы. Началась ужаснѣйшая оргiя торговли, напоминающая безумныя траты тѣхъ господъ, которые закладывали имѣнiя, чтобы пожуировать въ Парижѣ и дать два–три блестящiе праздника гдѣ нибудь въ Неаполѣ или въ Карлсбадѣ. Тогда уже не смотрѣли на издержки, а имѣли только въ виду, чтобы было, и сейчасъ же, то что вздумалось завести. Цѣны стали подниматься, и уже не по днямъ, а по часамъ.

Крикуны не подумали, что въ обыкновенныхъ обстоятельствахъ неестественное напряженiе торговли имѣетъ слѣдствiемъ кризисъ, который проходит болѣе или менѣе скоро, но все–таки проходитъ, благодаря внутреннимъ силамъ; они не замѣтили, что Россiя находится въ обстоятельствахъ исключительныхъ. Вотъ какъ обыкновенно происходитъ кризисъ.

Страна, въ которой цѣны высоки и продолжаютъ возвышаться, очень хорошая страна для продавцовъ. Она привлекаетъ ввозъ товаровъ въ гораздо большемъ количествѣ, нежели въ нормальномъ положенiи дѣлъ. Поэтому же самому это плохая страна для покупателя, когда онъ имѣетъ въ виду вывозить. Продукты, которые могли бы вывозиться до напряженiя торговли въ другiя страны и дать выгоду при продажѣ по цѣнамъ этихъ странъ, все менѣе и менѣе даютъ барыша, по мѣрѣ возвышенiя ихъ цѣны въ странѣ отпускающей, и наконецъ барышъ можетъ совершенно исчезнуть, — какъ мы видимъ это теперь у насъ почти по всѣмъ отпускнымъ товарамъ. При нормальномъ ходѣ дѣлъ, корабль, привозящiй въ Петербургъ грузъ изъ Лондона, долженъ бы отвозить грузъ продуктовъ, купленныхъ въ Петербургѣ. Но приходящiй грузъ не обмѣнивается на грузъ вывозимый, и корабль обыкновенно не ждетъ продажи привезенныхъ вещей. Хотя всѣ привозимые товары наконецъ оплачиваются товарами отвозиыми, но это замѣчается лишь въ итогѣ оборотовъ за большое число лѣтъ; но каждая отдельная операцiя иностранной торговли, точно такъ же, какъ и внутренней, производится посредствомъ звонкой монеты или знаковъ, ее представляющихъ. Изъ этого слѣдуетъ, что по мѣрѣ увеличенiя ввоза и уменьшенiя вывоза у страны, вступающей въ кризисъ, образуется долгъ, относительно странъ, у которыхъ цѣнность привоза равняется цѣнности вывоза. Петербургскiй получатель, задолжавшiй Лондону, старается купить въ Петербургѣ лондонскiй вексель, чтобы имъ покрыть свой долгъ. Но если английскiхъ векселей мало для покрытiя всѣхъ долговъ петербургскихъ торговцевъ, то петербургскiе, парижскiе, гамбургскiе, и посылаютъ ихъ въ Лондонъ для продажи тамъ лицамъ, имѣющимъ нужду производить уплаты въ Амстердамѣ, Парижѣ или Гамбургѣ. Купцы рѣшаются на высылку звонкой монеты только тогда, когда истощены уже всѣ средства для завершенiя международнаго баланса посредствомъ векселей. По мѣрѣ увеличенiя необходимости высылать золото, поднимается цѣна векселей: они начинаютъ продаваться съ премiей. Всякiй получатель желаетъ избѣгнуть печальной необходимости посылать за границу золото, и всякiй готовъ заплатить за иностранный вексель премiю, лишь бы она не превышала расхода на привозъ и застраховку золота; цѣны векселей поднимаются сообразно съ числомъ желающихъ приобрѣсти ихъ конкурентовъ. Наконецъ премiя на векселя такъ высока, что становится выгоднѣе вывозить звонкую монету. Тогда всѣ, имѣющiе вклады въ банкахъ, требуютъ возврата своихъ денегъ монетою. разныя домашнiя бумаги вывозиться не могутъ и падаютъ въ цѣнѣ относительно монеты, съ которою сначала были равны. Банкиры стараются превратить въ золото векселя, по которымъ произведенъ учетъ; они прекращаютъ учетъ, требуютъ возврата произведенныхъ ссудъ и стараются извлечь изъ обращенiя свои билеты, по которымъ всегда можетъ потребоваться звонкая монета.Купцы, потерявъ возможность производить займы и видя, что со всѣхъ сторонъ являются бумаги, требующiя уплаты, весьма желаютъ продать, тогда какъ никто не хочетъ купить. Кризисъ начинается на большихъ биржахъ, ведущихъ заграничную торговлю, и распространяется на внутреннiе рынки. Купцы, притѣсняемые кредиторами, въ свою очердь давятъ на своихъ должниковъ. Всякiй старается продать и ограничиваетъ свои покупки до крайности. Тѣмъ не менѣе произвлодятся продажи въ кредитъ, на долгiе сроки, только для того, чтобы какъ–нибудь добыть срочный вексель и сбыть его ростовщику, который рискуетъ много и наживается страшно. Являются процесы, банкротства, наступаетъ общее недовѣрiе.

Вотъ это общее недовѣрiе существуетъ теперь и у насъ; кризисъ дошолъ до этой точки, когда въ обыкновенныхъ обстоятельствахъ начинается реакцiя въ противуположную сторону. Пока различныя купеческiя фирмы падаютъ одна за другою, нѣкоторые счастливцы, менѣе увязшiе въ этой борьбѣ за деньги, переживаютъ кризисъ, пользуются общимъ желанiемъ продать и происходящимъ от этого пониженiемъ цѣнъ, и покупаютъ. Отъ упадка цѣнъ ограничивается привозъ до такой степени, что вывозъ становится относительно выгоднымъ. Товары, оставшiеся въ странѣ при высокихъ цѣнахъ, начинаютъ вывозиться, запросъ на звонкую монету по этому случаю приостанавливается. Банкиры, не боясь требованiя звонкой монеты, начинаютъ съ осторожность принимать векселя къ учету. Цѣны начинаютъ подниматься, купцы чувствуютъ расположенiе покупать, и мало–помалу дѣла принимаютъ свой естественный ходъ, впредь до новаго кризиса.

Но для этого надо прежде всего, чтобы цѣны упали, понизились; у насъ же онѣ все возвышаются, и это обстоятелдьство составляетъ существенное отличiе нашего кризиса отъ тѣхъ, которые бываютъ въ другихъ странахъ. Это обстоятельство сбиваетъ съ толку людей, разумѣющихъ политическую экономiю по иностраннымъ книжкамъ.

Дѣло въ томъ, что кризисъ тамъ имѣетъ другiя причины, не то происхожденiе, какъ у насъ. Тамъ кризисъ приводится большимъ напряженiемъ жизненной силы, преувеличенiемъ напряженiя отъ избытка силъ. У банкировъ накопляется много вкладовъ, вслѣдствiе чего учеты векселей дѣлаются быстрѣе и легче; банкиры ведутъ широкую тороговлю кредитомъ и легкостью кредита подстрекаютъ тороговцевъ къ оживленiю и расширенiю дѣлъ. По мѣрѣ увеличенiя обращенiя, цѣны возвышаются. Все что купецъ покупаетъ, идетъ у него въ продажу по высшей цѣнѣ противъ покупки. Естественно, что онъ желаетъ повторять эту операцiю такъ быстро и такъ часто, какъ только возможно. Отъ этого является наклонность къ спекуляцiи. Говорятъ тогда, что денегъ много; тогда всѣмъ вѣрится, что много денегъ лежитъ безъ употребленiя, потомучто счеты банковъ указываютъ на большое число вкладовъ. Дѣйствительно