philolog.ru Кафедра русской  литературы
 
новости | конференции | библиотека | семинары | книги | о нас | сетевые ресурсы | проекты
дискуссии | как мы работаем | нас поддерживают | о проекте | первая страница
 
СЛОВАРЬ
древней и новой поэзии,
составленный Николаем Остолоповым
Действительным и Почетным членом разных Ученых Обществ.
Санкт-Петербург, 1821




Для правильного отображения шрифтов вам необходимо скачать и установить этот шрифт!

Оглавление
Предисловие
А (Адонический - Аферезис) 3-17стр.
Б (Баллада - Белые стихи) 18-21стр.
В (Вакхий - Высокое) 22-25стр.
Г (Галлиамбический - Горацианский) 26-27стр.
Д (Дактилический - Действие) 28-32стр.
Е (Евфемеизм - Ехо) 33-40стр.
Ж (Желание - Женский)нет
З (Завязка - Звукоподражание)нет
И (Идиллия - Ифония)нет
К (Канева - Куплет)нет
Л (Лаконизмъ - Логогрифъ)нет
М (Мадригалъ - Мысль)нет
Н (Надгробие - Нравственность)нет
О (Оаристь - Ответствие)нет
П (Палинвакхий - Пятистопный) 41-46стр.
Р (Развязка - Руна)52-60стр.
С (Сатира - Сценический)63-71стр.
Т (Тавтограмма - Трагедия)72-73стр.

Страницы: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27] [28] [29] [30] [31] [32] [33] [34] [35] [36] [37] [38] [39] [40] [41] [42] [43] [44] [45] [46] [47] [48] [49] [50] [51] [52] [53] [54] [55] [56] [57] [58] [59] [60] [61] [62] [63] [64] [65] [66] [67] [68] [69] [70] [71] [72] [73]

ЕПИГРАММАТИЧЕСКIЙ. Относящiйся къ Епиграммѣ, или имѣющiй ея свойства. — См. Епиграмма. — Имя сiе придается также писателю, упражняющемуся наиболѣе въ сочиненiи Епиграммъ.

ЕПИГРАФЪ. Одно слово, или изрѣченiе, въ прозѣ или стихахъ, взятое изъ какого либо извѣстнаго писателя, или свое собственное, которое помѣщаютъ авторы въ началѣ своихъ сочиненiй, и тѣмъ даютъ понятiе о предметѣ оныхъ. — ejpi надъ, graVfw пишу.

ЕПИДИКТИЧЕСКIЙ. Тоже самое значитъ, что панегирическiй. — Аполлосъ.

ЕПИЗОДИЧЕСКIЙ. Въ Поэзiи называютъ Епизодическою такую поэму, которая содержитъ излишнiя приключенiя, и въ которой Епизоды употреблены безъ всякой надобности, и не имѣютъ надлежащей связи. Аристотель въ своей Пiитикѣ говоритъ, что трагедiи, въ коихъ Епизоды не связаны между собою, заслуживаютъ справедливое порицанiе; онъ называетъ ихъ Епизодическими Драмами, т. е. имѣющими слишкомъ много Епизодовъ: Superabundantes in episodis.

ЕПИЗОДЪ. Вводная рѣчь или повѣсть, вводный разсказъ. Епизодъ есть небольшое повѣствованiе, которое авторъ въ Епической или Дидактической поэмѣ, или въ какомъ либо другомъ творенiи, вводитъ для украшенiя и для разнообразiя. Содержанiе Епизода должно быть отлично отъ главнаго повѣствованiя; но, не составляя сущности самой поэмы, Епизодъ долженъ присоединяться къ ней почти непримѣтною связью, то есть, авторъ долженъ показать, будто самая поэма подаетъ поводъ ко введенiю Епизода.

Греки называли Епизодъ praVgma praVgmati sunaptoVmenon, дѣйствiе присоединенное къ дѣйствiю, или у Свиды e[zo ujpoJeVsewn ojn и также ejxagwVnion praVgma — названiя, показывающiя, что Епизодъ не принадлежитъ собственно къ содержанiю поэмы, но есть нѣчто къ оному присовокупляемое. — Изъ Opere di T. Tasso. Vol. ottavo. p. 445.

О правилахъ, какихъ требуютъ Епизоды въ отношенiи къ поэмамъ, см. статьи: Дидактическiй и Епическiй.

Въ древней трагедiи называлось Епизодомъ все то, что не составляло хора; ибо хоры были тогда единственнымъ дѣйствiемъ трагедiи. — См. Трагедiя.

ЕПИКЕДIОНЪ, epicedium, funebre. Слово Греческое. У древнихъ называлось симъ именемъ сочиненiе, написанное на кончину кого–либо. Они при погребенiи употребляли три рода сочиненiй: произносимое на кострѣ называлось Ненiя, говоренное при отправленiи похороннаго обряда именовалось Епикедiонъ, и надписываемое на гробницѣ Епитафiя.

ЕПИЛОГЪ. Такъ называлась у древнихъ рѣчь, которую говорилъ къ зрителямъ одинъ изъ главныхъ актеровъ по окончанiи театральнаго представленiя, и которая обыкновенно содержала разсужденiе о самомъ сочиненiи. У новѣйшихъ Драматическихъ писателей Епилоги не въ употребленiи. — ejpi, надъ и по, послѣ; loVgo" рѣчь, слово. — См. Прологъ. — Епилоги могутъ быть помѣщаемы въ поэмахъ шуточныхъ.

ЕПИНИКИЧЕСКIЙ, Epinicium. Поэма, симъ именемъ называемая, есть та, которою поздравляютъ побѣдителя съ пораженiемъ непрiятеля. — Аполлосъ и Тредiаковскiй.

ЕПИСТОЛА или Посланiе. — Слово сiе, означавшее прежде всѣ роды писемъ, предоставлено въ послѣдствiи однѣмъ только письмамъ въ стихахъ.

Извѣстно, что каждый родъ поэзiи имѣетъ особенное свойство, какъ то: Ода — смѣлость, Пѣсня — нѣжность, Басня — простоту, Сатира — колкость, Елегiя — унылость и пр. Но въ Епистолѣ, которая бываетъ и поучительною, и страстною, и печальною, и шутливою, и даже язвительною, всѣ роды смѣшиваются вмѣстѣ, почему и принимаетъ она тонъ, сообразный съ заключающимся въ ней содержанiемъ; а содержанiемъ ея можетъ быть все то, что можетъ представиться воображенiю писателя, или короче сказать, все, о чемъ можетъ одинъ человѣкъ писать къ другому. Надлежитъ замѣтить, что въ Епистолахъ, также какъ и въ простыхъ письмахъ, строго наблюдается приличiе, то есть, отношенiе между сочинителемъ и тѣмъ лицемъ, къ которому она пишетъ, какъ на примѣръ: молодой человѣкъ не долженъ писать къ почтенному старцу, или къ знаменитой особѣ, точно также, какъ можетъ писатъ къ своему ровестнику и прiятелю: Ломоносовъ, даже и въ преклонныхъ лѣтахъ, не называлъ Шувалова мой другъ! Вольтеръ въ шутливой и замысловатой перепискѣ съ ЕКАТЕРИНОЮ никогда не забывалъ неравенства состоянiй между нимъ и сею Государынею. Сверхъ того, ежели въ сочиненiи, посвящаемомъ знаменитой особѣ, стараемся облагороживать малозначащiя вещи, то тѣмъ болѣе не должно въ такихъ Епистолахъ унижатъ величественныхъ предметовъ, не должно также смѣшивать высокаго съ низкимъ. Многiе обвиняютъ самаго Буало, что у него въ Епистолахъ часто находятъ Котеня вмѣстѣ съ великимъ Людовикомъ и съѣстные припасы вмѣстѣ съ описанiемъ подвиговъ сего Монарха. Острое слово, украшающее дружеское письмо, равномѣрно бываетъ не у мѣста въ Епистолѣ важной.

Главнѣйшее же отличительное свойство Епистолы отъ всѣхъ прочихъ родовъ Поэзiи, состоитъ въ томъ, что она въ продолженiи одного сочиненiя свободно можетъ перемѣнять свои тоны; однакожъ и въ семъ случаѣ принято за правило, что переходы изъ тона шутливаго въ величественный бываютъ позволительнѣе, нежели изъ важнаго въ шутливый. Прилично ли бы, на примѣръ, показалось, если бы Муравьевъ въ нравоучительномъ, или можно сказать, философическомъ своемъ Посланiи къ Тургеневу, перешелъ изъ тона, имъ принятого и сообразнаго съ самимъ содержанiемъ, въ такой тонъ, какимъ написалъ Княжнинъ Посланiе къ Рифмоскрыпу отъ его дяди?...

Епистола принимаетъ также Епизоды, но съ условiемъ, чтобъ они не превосходили ее въ пространствѣ.

Епистола раздѣляется на разные роды:

Нравоучительная — показываетъ обязанности людей вразсужденiи общества, прославляетъ добрые нравы и представляетъ примѣры, достойные подражанiя; таковы: Карамзина Посланiе къ Плещееву о счастiи, Муравьева Посланiе къ Тургеневу и пр. Сей родъ поэзiи требуетъ для разнообразiя пiитическихъ вымысловъ, высокихъ изображенiй, и вообще чистаго и правильнаго разсказа. Когда же таковыя Епистолы или посланiя содержатъ критику противъ пороковъ и странностей, тогда могутъ быть причислены къ Сатирамъ. Примѣромъ служатъ: Княжнина Посланiе отъ Рифмоскрыпова дяди; фонъ Визина Посланiе къ слугамъ моимъ Шумилову, Ванькѣ и Петрушкѣ; Милонова къ Рубеллiю и къ Луказiю и пр. Сюда можно еще присовокупить Епистолу Философическую, которая также показываетъ высокiя истины нравственности, но съ бéльшимъ глубокомыслiемъ и порядкомъ; въ ней обыкновенно изслѣдываются сiи три вопроса: когда, какъ и для чего? Если же касается она учености, то принимаетъ видъ поэмы Дидактической, какъ на примѣръ писанная Ломоносовымъ къ Шувалову О пользѣ стекла.

Когда Епистолы изъясняютъ кроткiя страсти, нѣжность, дружество и пр. тогда въ нихъ наиболѣе нравится простота и легкость въ слогѣ. Примѣромъ служить могутъ: Карамзина Посланiе къ женщинамъ, Жуковскаго Посланiе къ Батюшкову и пр.

Епистолы, описывающiя любовь, печаль, отчаянiе, принадлежатъ къ Елегiямъ, либо къ Героидамъ, съ тою только разностiю, что въ послѣднихъ, то есть въ Героидахъ (см. Героида) слогъ употребляется возвышеннѣе, и что упоминаемыя въ нихъ лица должны быть извѣстныя. Къ Елегiямъ можно причислить посланiе Карамзина къ невѣрной, ко вторымъ написанное Гнѣдичемъ подъ названiемъ Перуанецъ къ Испанцу.

Епистолы шуточныя отличаются легкостiю слога, остротою, веселостiю и требуютъ оборотовъ и описанiй замысловатыхъ; на пр: Ты и вы или Посланiе къ Лизѣ, написанное Княжнинымъ; Карамзина къ бѣдному поэту и пр.

Есть еще Епистолы смѣшанныя съ прозою: сiи чаще бываютъ шуточныя, или по крайней мѣрѣ весьма рѣдко встрѣчаются въ нихъ матерiи важныя.

Епистолы пишуться стихами всякаго размѣра, и даже вольными.

Здѣсь приводятся въ примѣръ нѣкоторые отрывки изъ упомянутыхъ Епистолъ или Посланiй, по порядку:

Къ А. А. Плещееву.

.....О счастьѣ слово. Удалимся

Подъ вѣтви сихъ зеленыхъ ивъ;

Прохладой чувства освѣживъ,

Мы тамъ бесѣдой насладимся

Въ любезной Музамъ тишинѣ.

Мой другъ! повѣришь ли ты мнѣ,

Чтобъ десять тысячъ было мнѣнiй,

Ученыхъ философскихъ прѣнiй

Въ архивахъ древности сѣдой

О средствахъ жить счастливо въ свѣтѣ,

О средствахъ обрѣсти покой?

Но точно такъ, мой другъ, въ семъ счетѣ

Ошибки нѣтъ. Фалесъ, Хилонъ,

Питтакъ, Эпименидъ, Критонъ —

Бiоны, Симмiи, Стильпоны,

Эсхины, Эммiи, Зеноны,

Въ лицеѣ, въ храмахъ и садахъ;

На бочкахъ, темныхъ чердакахъ,

О благѣ вышнемъ говорили,

И смертныхъ къ счастiю манили

Своею.... нищенской клюкой,

Клянясь священной бородой,

Что плодъ земнаго совершенства

Въ саду ихъ мудрости растетъ....

....Добра не много на землѣ,

Но есть оно — и тѣмъ милѣе

Ему быть должно для сердецъ.

Кто малымъ можетъ быть доволенъ,

Не скованъ въ чувствахъ, духомъ воленъ,

Не есть чиновъ, богатства льстецъ;

Душою также прямъ, какъ станомъ,

Не ищетъ благъ за Океаномъ

И съ моря кораблей не ждетъ,

Шумящихъ вѣтровъ не робѣетъ,

Подъ солнцемъ домикъ свой имѣетъ,

Въ сей день для дня сего живетъ

И мысли въ даль не простираетъ;

Кто смотритъ прямо всѣмъ въ глаза;

Кому несчастнаго слеза

Отравы въ пищу не вливаетъ;

Кому работа не трудна,

Прогулка въ полѣ не скучна

И отдыхъ въ знойный часъ любезенъ,

Кто ближнимъ иногда полезенъ

Рукой своей или умомъ;

Кто можетъ быть прiятнымъ другомъ,

Любимымъ, счастливымъ супругомъ

И добрымъ милыхъ чадъ отцемъ;

Кто Музъ отъ скуки призываетъ

И нѣжныхъ Грацiй, спутницъ ихъ;

Стихами, прозой забавляетъ

Себя, домашнихъ и чужихъ;

Отъ сердца чистаго смѣется

(Смѣяться, право, не грѣшно!)

Надъ всемъ, что кажется смѣшно:

Тотъ въ мирѣ съ мiромъ уживется,

И дней своихъ не прекратитъ

Желѣзомъ острымъ или ядомъ;

Тому сей мiръ не будетъ адомъ;

Тотъ путь свой розой оцвѣтитъ

Среди колючихъ жизни тернiй;

Отраду въ горестяхъ найдетъ,

Съ улыбкой встрѣтитъ часъ вечернiй

И въ полночь тихимъ сномъ заснетъ.

Къ И. П. Тургеневу.

Не тотъ еще, мой другъ, свободный человѣкъ,

Кто, преданъ самъ себѣ, ведетъ безпечный вѣкъ,

Безъ пользы для другихъ, безъ плана и безъ дѣла,

Какъ мысль умомъ его внезапно овладѣла.

Я разныхъ зрю его невольникомъ страстей,

Подъ игомъ праздности стенящаго своей.

Напрасно въ свѣтѣ онъ разсѣянья желаетъ:

Свѣтъ, зримый всякой день, его не забавляетъ;

И между тѣмъ какъ все въ движеньи вкругъ его,

Онъ только осужденъ не дѣлать ничего.

Напрасно бы жезломъ какой всесильной феи

Онъ видѣлъ всѣ свои исполненны затѣи —

Онъ тысящи бы вновь желанiй соплеталъ

И посреди воды былъ жажденъ какъ Танталъ.

Того лишь, кто владѣть умѣетъ самъ собою,

Зову свободнымъ я: не споритъ онъ съ судьбою,

Но всюду слѣдуетъ призванiю ея,

И знаетъ, живучи, всю цѣну житiя;

Безъ наслажденiя минуты не проходятъ,

Раскаянья онѣ и скуки не приводятъ;

Любовью истины, любовью красоты

Исполненъ духъ его, украшены мечты:

Искуства! васъ къ себѣ онъ въ помощь призываетъ;

Отъ зависти себя онъ въ вашу сѣнь скрываетъ;

Безъ гордости великъ и важенъ безъ чиновъ,

На пользу общую всегда, вездѣ готовъ;

Онъ свято чтитъ родства священные союзы,

И чтобъ свободнымъ быть, прiемлетъ легки узы;

Внимательный супругъ и любящiй отецъ,

Онъ властью облеченъ по выбору сердецъ;

Счастливъ, что можетъ быть семейства благодѣтель:

Что нужды, домъ тому, иль цѣлый мiръ свидѣтель.

Таковъ Эмилiй Павлъ......

Ахъ! можетъ ли привесть ко счастiю богатство?

Желанье собирать есть болѣе препятство,

Чѣмъ способъ къ счастiю......

И словомъ счастливъ тотъ и тотъ одинъ свободенъ,

Кто счастья въ крайностяхъ всегда съ собою сходенъ,

Въ сiянiи не гордъ, въ упадкѣ не унылъ,

Въ себѣ самомъ свое достоинство сокрылъ,

Владыка чувствъ своихъ, ихъ бури усмиряетъ,

И скуку житiя ученьемъ украшаетъ..... и пр.

Отъ Рифмоскрыпова дяди.

Хвалить и все и всѣхъ, то дѣло безопасно

И будетъ все съ тобой и дружно и согласно.

Всѣ станутъ говорить: вотъ добрый человѣкъ!

Умно и смирно онъ проводитъ честный вѣкъ.

Водой не замутитъ. Душа его почтенна,

Что ей ни дай, ни чѣмъ не будетъ огорченна.

Онъ Ангелъ во плоти! прямой онъ философъ!

Хоть скучный Рифмоскрыпъ, навьюча возы строфъ,

Его терпѣнiю сто тысячъ одъ привозитъ,

Онъ плодородiе его хвалой навозитъ;

И сердцемъ дань платя препакостнымъ стихамъ,

Хотя изъ подтишка въ кулакъ зѣваетъ самъ;

Но восхищается онъ явно каждой строчкой

И всѣмъ любуется и запятой и точкой.

«Куда, онъ говоритъ, какъ это все умно!

Инымъ покажется запутано, темно;

Но то и хорошо. Одни лишь низки слоги

Понятны всякому; а кто, равно какъ боги

Высоко говоря, на крылiяхъ паритъ,

Тотъ долженъ не понять и самъ, что говоритъ.... и пр.

Къ слугамъ моимъ и пр.

На вопросъ, сдѣланный сочинителемъ на что сей созданъ свѣтъ, Шумиловъ сказалъ, что онъ ничего о томъ не знаетъ, а Ванька говорилъ слѣдующее:

......На всѣ твои затѣи

Не могутъ отвѣчать и сами граматѣи,

И мнѣль о томъ судить, когда мои глаза

Не могутъ различить отъ ижицы аза?

Съ утра до вечера держася на каретѣ,

Мнѣ тряско разсуждать о Богѣ и о свѣтѣ;

Не ловко помышлять о томъ и во дворцѣ,

Гдѣ часто я стою смиренно на крыльцѣ,

Откуда каждый часъ друзей моихъ гоняютъ

И палочьемъ гостей къ каретамъ провожаютъ.

Но если на вопросъ мнѣ должно дать отвѣтъ,

Такъ слушайте, каковъ мнѣ кажется сей свѣтъ;

Москва и Петербургъ довольно мнѣ знакомы,

Я знаю въ нихъ почти всѣ улицы и домы;

Шатаясь по свѣту и вдоль и поперегъ;

Что могъ увидѣть я, того не простерегъ.

Видалъ и трусовъ я, видалъ я и нахаловъ,

Видалъ простыхъ господъ, видалъ и Генераловъ;

А чтобъ не завести напрасной съ вами споръ,

Такъ знайте, что весь свѣтъ считаю я за вздоръ.

Довольно на вѣку я свой животъ помучилъ,

И ѣздить на зади я истинно наскучилъ.

Извощикъ, лошади, карета, хомуты,

И все, мнѣ кажется, на свѣтѣ суеты:

Здѣсь вижу мотовство, а тамъ я вижу скупость,

Куда ни обернусь, вездѣ я вижу глупость;

Да сверхъ того еще примѣтилъ я, что свѣтъ

Столь много времени неправдою живетъ,

Что нѣтъ уже такихъ кащеевъ на примѣтѣ,

Которыбъ истину запомнили на свѣтѣ.... и пр.

Я мысль мою скажу, вѣщаетъ мнѣ Петрушка,

Весь свѣтъ мнѣ кажется ребятская игрушка.

Лишь только надобно потверже то узнать,

Какъ лучше, живучи, игрушкой той играть.

Что нужды, что потòмъ и возмутъ душу черти,

Лишь толькобъ удалось получше жить до смерти!

На что молиться намъ, чтобъ далъ Богъ видѣть рай,

Жить весело и здѣсь, лишь смертными играй;

Играй, хоть отъ игры и плакать ближнiй будетъ,

Щечи его казну, твоя казна прибудетъ;

А чтобъ прiятнѣе еще казался свѣтъ

Бери, лови, хватай все, что ни попадетъ.

Всякъ долженъ своему послѣдовать разсудку,

Что ставишь въ дѣло ты, другой то ставитъ въ шутку:

Не частоль отъ того родится всѣмъ бѣда,

Чѣмъ тѣшиться хотятъ большiе господа,

Которы нашими играютъ господами,

Такъ точно, какъ они играть изволятъ нами?

Создатель твари всей, себѣ на похвалу

По свѣту насъ пустилъ, какъ куколъ по столу;

Иные рѣзвятся, хохочутъ, пляшутъ, скачутъ,

Другiе морщатся, грустятъ, тоскуютъ, плачутъ;

Вотъ какъ вертится свѣтъ! а для чего онъ такъ,

Не вѣдаетъ того ни умной, ни дуракъ;

Однако ежели какими чудесами

Изволили спознать вы ту причину сами,

Скажите намъ ее.....» и пр.

Къ Рубеллiю.

(Изъ творенiй Персiя).

Царя коварный льстецъ, вельможа напыщенный,

Въ сердечной глубинѣ таящiй злобы ядъ,

Не доблестью души, пронырствомъ вознесенный,

Ты мещешь на меня съ презрѣнiемъ твой взглядъ!

Почтуль вниманiе твое ко мнѣ хвалою?

Унижуся ли тѣмъ, что униженъ тобою?

Одно достоинство и счастье для меня,

Что чувствами души съ тобой неравенъ я!

Что твой минутный блескъ? что санъ твой горделивой?

Стыдъ смертнымъ — и укоръ судьбѣ несправедливой!

Стать лучше на ряду послѣднихъ Плебеянъ,

Чѣмъ выситься на смѣхъ, позоръ своихъ гражданъ;.... и пр.

Безславный тѣмъ подлѣй, чѣмъ больше ищетъ славы!

Что въ томъ, что ты въ честяхъ, въ кругу льстецовъ лукавыхъ,

Вельможи на себя прiемлешь гордый видъ,

Когда онъ ихъ самихъ украдкою смѣшитъ?

Рубеллiй! титла лишь съ достоинствомъ почтенны,

Не блескомъ собственнымъ, сiяя имъ однимъ,

Заставятъ ли меня дѣла твои презрѣнны

Неправо освящать хваленiемъ моимъ?

Лесть сыщешь, но хвалы не купишь справедливой!...: и пр.

Наемная хвала — безславiя вѣнецъ!....

....Когда презрѣнiе питать къ тебѣ я смѣю —

Я силенъ — и ни въ чемъ еще не оскудѣю;

Въ изгнаньи отъ тебя пусть цѣлый вѣкъ гублю,

Но честiю твоихъ сокровищъ не куплю!

Мнѣ ль думать, мнѣ ль скрывать отъ обща посмѣянья

Убожество души богатствомъ одѣянья?

Мнѣ ль ползать предъ тобой въ толпѣ твоихъ льстецовъ?

Пусть Альбiй, Арзелай — но Персiй не таковъ!

Ты думаешь сокрыть дѣла свои отъ мiра:

Въ мракъ гроба? но и тамъ потомство насъ найдетъ;

Пусть цѣлый мiръ рабомъ къ стопамъ твоимъ падетъ,

Рубеллiй! трепещи: есть Персiй и Сатира.

Къ Луказiю.

Луказiй! рѣшено: ты хочешь быть поэтомъ,

И требуешь, чтобъ я снабдилъ тебя совѣтомъ

Какъ славы достигать и имени пѣвца? —

Что легче, какъ найти невѣжду и льстеца?

Ищи ихъ и пиши: все будетъ совершенно!

Писателемъ прослыть весьма обыкновенно.

Стихи свои хвалой наполни гнусныхъ дѣлъ;

Будь дерзокъ, подлъ и льстецъ — и слава твой удѣлъ!

Рубеллiю тверди, что онъ рожденъ вельможей,

Женѣ его шепни, что всѣхъ она пригожѣй,

А Балдусу, вралю, что первый онъ поэтъ —

И одами зови его высокiй бредъ;.... и пр.

Къ Вралеву забѣги съ пренизкимъ ты поклономъ:

Ему не въ первый разъ вступаться Цицерономъ

За скаредныхъ пѣвцовъ, уродство ихъ хвалить,

Дерзни его хоть разъ съ Горацiемъ сравнить —

И онъ, не устрашась, провозгласитъ предъ свѣтомъ

Тебя и Пиндаромъ и классикомъ–поэтомъ!.... и пр.

Но главный мой совѣтъ: будь твердъ въ своемъ ты мнѣньѣ

И бранью защищай нелѣпое творенье;

На все за дѣтище любезное дерзай,

И умнымъ и глупцамъ ни въ чемъ не уступай.

Быть можетъ, иногда ты встрѣтишь, хоть ихъ мало,

Людей, которые острятъ на глупость жало;

Тогда разсвирѣпѣвъ, и взявши грозный видъ,

Брани ихъ наповалъ, забывъ и честь и стыдъ;

Безбожникъ, закричи, злодѣй и извергъ свѣта,

Кто смѣетъ не почтить въ Луказiи поэта..... и проч.

Къ Шувалову о пользѣ стекла.

Не право о вещахъ тѣ думаютъ, Шуваловъ!

Которые стекло чтутъ ниже минераловъ,

Приманчивымъ лучемъ блистающихъ въ глаза:

Не меньше польза въ немъ, не меньше въ немъ краса.

Не рѣдко я для той съ Парнаскихъ горъ спускаюсь,

И нынѣ отъ нея на верхъ ихъ возвращаюсь;

Пою передъ тобой въ восторгѣ похвалу

Не камнямъ дорогимъ, не злату — но стеклу.

И какъ я оное хваля воспоминаю,

Не ломкость лживаго я счастья представляю!

Не можетъ тлѣнности примѣромъ тое быть,

Чего и сильный огнь не можетъ разрушить

Другихъ вещей земныхъ конечный раздѣлитель;

Стекло имъ рождено: огонь его родитель. —

Съ натурой нѣкогда онъ произвесть хотя

Достойное себя и оныя дитя,

Во мрачной глубинѣ, подъ тягостью земною,

Гдѣ вѣчно онъ живетъ и борется съ водою,

Всѣ силы собралъ вдругъ, и хляби затворилъ,

Въ которы Океанъ на брань къ нему входилъ,

Напрягся мышцами и рамена подвигнулъ

И тяготу земли превыше облакъ вскинулъ.... и пр.

Но чтожъ отъ нѣдръ земныхъ родясь произошло?

Любезное дитя, прекрасное стекло.

Ломоносовъ описываетъ потомъ слѣдующую отъ стекла пользу:

1. Изъ чистаго стекла мы пьемъ вино и пиво,

И видимъ въ немъ примѣръ безхитростныхъ сердецъ:

Кого льзя видѣть сквозь, тотъ подлинно не льстецъ.

Стекло въ напиткахъ намъ не можетъ скрыть примѣсу....

2. Исполненъ слабостьми нашъ краткiй въ мiрѣ вѣкъ;

Не рѣдко впадаетъ въ болѣзни человѣкъ!....

Лѣкарства, что въ стеклѣ хранятъ и составляютъ,

Въ стеклѣ одномъ онѣ безвредны пребываютъ.

Мы должны здравiя и жизни честь стеклу...

3. Оно входъ жидкихъ тѣлъ отъ скважинъ отвращаетъ,

Вещей прекрасный видъ на немъ изображаетъ;

Имѣетъ отъ стекла часть крѣпости фарфоръ;

Но тое, что на немъ увеселяетъ взоръ,

Сады, гульбы, пиры и все, что есть прекрасно,

Стекло являетъ намъ прiятно, чисто, ясно.

4. Искуство, коимъ былъ прославленъ Апеллесъ,

И коимъ нынѣ Римъ главу свою вознесъ,

Коль пользы отъ стекла прiобрѣло велики

Доказываютъ то финифти, мозаики.....

5. Когда неистовый свирѣпствуя брей,

Стисняетъ мразомъ насъ въ упругости своей:

Великой не терпя и строгой перемѣны,

Скрываетъ человѣкъ себя въ толстыя стѣны.

Онъ былъ бы принужденъ безъ свѣту въ нихъ сидѣть,

Или съ дрожанiемъ несносный хладъ терпѣть;

Но солнечны лучи онъ сквозь стекло пускаетъ

И лютость холода чрезъ то же отвращаетъ....

Зимою за стекломъ цвѣты хранятся живы

Даютъ прiятный духъ, увеселяютъ взоръ,

И вамъ, красавицы, хранятъ себя въ уборъ...

Но было бъ ваше все старанье безъ успѣху,

Наряды ваши бы достойны были смѣху,

Когдабъ вы въ зеркалѣ не видѣли себя.

Вы вдвое пригожи, стекло употребя.

6. Во свѣтлыхъ зданiяхъ убранства таковы.

Но чѣмъ красуетесь, о сельски нимфы, вы?...

Когда лишась цвѣтовъ, поля у васъ блѣднѣютъ,

Или снѣгами вкругъ глубокими бѣлѣютъ,

Безъ оныхъ чтóбы вамъ въ нарядахъ помогло,

Когда бы бисеру вамъ не дало стекло?....

Такъ въ бисерѣ стекло, подобяся жемчугу,

Любимо по всему земному ходитъ кругу....

7. По долговременномъ теченьи нашихъ дней,

Тупѣетъ зрѣнiе ослабленныхъ очей....

Тогда противенъ день, веселiе досада!

Одно лишь намъ стекло въ сей бѣдности отрада.

Оно способствiемъ искусныя руки

Подать намъ зрѣнiе умѣетъ чрезъ очки....

8. Мы пламень солнечный стекломъ здѣсь получаемъ

И Прометею тѣмъ безбѣдно подражаемъ.

Ругаясь подлости нескладныхъ оныхъ вракъ,

Небеснымъ безъ грѣха огнемъ куримъ табакъ.....

9. Во зрительныхъ трубахъ стекло являетъ намъ,

Колико далъ Творецъ пространство небесамъ.....

Чѣмъ меньше мы его щедротъ достойны зримся,

Тѣмъ больше благости и милости чудимся!

Стекло приводитъ насъ чрезъ Оптику къ сему,

Прогнавъ глубокаго невѣденiя тьму!

Преломленныхъ лучей предѣлы въ немъ неложны

Поставлены Творцемъ.....

10. Коль много микроскопъ намъ тайностей открылъ,

Невидимыхъ частицъ и тонкихъ въ тѣлѣ жилъ. —

Но что еще? уже въ стеклѣ намъ барометры

Хотятъ предвозвѣщать, коль скоро будутъ вѣтры,

Коль скоро дождь густой на нивахъ зашумитъ,

Иль, облаки прогнавъ, ихъ солнце осушитъ.

11. Вертясь стеклянный шаръ даетъ удары съ блескомъ,

Съ громовымъ сходственны сверканiемъ и трескомъ;

Дивился сходству умъ; но видя малость силъ

(До лѣта прошлаго) сомнителенъ въ томъ былъ.....

Внезапно чудный слухъ по всѣмъ странамъ течетъ,

Что отъ громовыхъ стрѣлъ опасности ужъ нѣтъ,

Что таже сила тучъ гремящихъ мракъ наводитъ,

Котора отъ стекла движенiемъ исходитъ;

Что зная правила изысканны стекломъ,

Мы можемъ отвратить отъ храминъ нашихъ громъ..... и пр.

Разсмотрите, съ какимъ порядкомъ, съ какою постепенностiю показываетъ знаменитый авторъ всѣ выгоды, какiя могло принести человѣческому роду изобрѣтенiе стекла! отъ сосуда, употребляемаго для напитковъ, доходитъ до тѣлъ небесныхъ, до средства отвращать громъ и до лучшаго чрезъ то познанiя самаго Строителя вселенной! — Сiе посланiе по всей справедливости надлежитъ причислить къ творенiямъ Дидактическимъ.

Къ женщинамъ.

О вы, которыхъ мнѣ любезна благосклонность

Любезнѣе всего! которымъ съ юныхъ лѣтъ

Я въ жертву приносилъ, чего дороже нѣтъ:

Спокойствiе и вольность; —

Которыхъ милые глаза

Улыбка и слеза

Законъ въ душѣ моей писали

И мною такъ играли

Какъ рѣзвый вѣтерокъ перомъ,

Тогда еще, какъ я гонялся

За пестрымъ мотылькомъ,

Считалъ себя богатыремъ

Когда на дерево взбирался

За пташкинымъ гнѣздомъ.... и проч.

О вы, для коихъ я хотѣлъ враговъ разить,

Не сдѣлавшихъ мнѣ зла! хотѣлъ воинской славой

Почтенiе людей, отличность заслужить,

Чтобъ съ лавромъ на главѣ предъ вашими очами

Явиться и сказать: для васъ, для васъ и вами!

Возьмите лавръ, а мнѣ въ награду — поцѣлуй!

Для коихъ послѣ я, въ войнѣ добра не видя,

Въ чиновныхъ гордецахъ чины возненавидя,

Вложилъ свой мечъ въ ножны (Россiя торжествуй,

Сказалъ я, безъ меня)! — и, вмѣсто острой шпаги

Взялъ въ руки листъ бумаги,

Чернилицу съ перомъ,

Чтобъ быть писателемъ, творцомъ

Для васъ, красавицы, прiятнымъ;

Чтобъ слогомъ чистымъ, сердцу внятнымъ,

Оттѣнки вамъ изображать

Страстей счастливыхъ и несчастныхъ,

То кроткихъ, то ужасныхъ;

Чтобъ вы могли сказать:

Онъ право милъ, и вѣрно переводитъ

Все темное въ сердцахъ на ясный намъ языкъ;

Слова для тонкихъ чувствъ находитъ! —

О вы, въ которыхъ я привыкъ

Любить себя, природу

И все, что смертныхъ роду

Въ предметъ любви дано!

Я къ вамъ хочу писать посланiе стихами

Дамъ волю сердцу: пусть оно

Съ своими милыми друзьями

Что хочетъ, говоритъ!

Не нужно думать мнѣ: слова текутъ рѣкою

Въ бесѣдѣ съ тѣмъ, кого мы любимъ всей душою.

Любовь стихи животворитъ,

И старому даетъ видъ новой.

Скажу вамъ, милыя — и чѣмъ другимъ начать? —

Что вы родитесь свѣтъ моральный украшать..... и проч.

Къ Батюшкову.

Сынъ нѣги и веселья,

По Музѣ мнѣ родной,

Прiятность новоселья

Лечу вкусить съ тобой;

Отдамъ поклонъ Пенату,

А милому собрату

Въ подарокъ пукъ стиховъ.

Увѣй же скромну хату

Вѣнками изъ цвѣтовъ;

Узорнымъ покрываломъ

Свой шаткiй столъ одѣнь;

Вооружись фiаломъ;

Шампанскаго напѣнь,

И стукнемъ въ чашу чашей

И выпьемъ все до дна:

Будь вѣрной Музѣ нашей

Дань перваго вина!.... и проч.

Мой другъ, и ты пѣвецъ!

И твой участокъ лира;

И ты въ мечтахъ жилецъ

Незнаемаго мiра! —

Въ мечтахъ? почтожъ въ мечтахъ?

Почто мы не съ крилами

И вольны лишь мечтами,

А на яву въ цѣпяхъ?

Почто сей тяжкiй прахъ

Съ себя не можемъ сринуть,

И мiръ совсѣмъ покинуть.

И намъ дороги нѣтъ

Изъ мрачнаго изгнанья

Въ страну очарованья?

Увы! мой другъ! — поэтъ

Призраками богатый,

Безпечностью дитя —

Онъ могъ бы жить, шутя!

Но горькiя утраты

Живутъ и для него.

Хотя передъ слѣпою

Богинею покою

Не тратитъ своего,

Хотя одной молвою,

Смотря на свѣтъ тайкомъ,

Въ своемъ углу знакомъ

Съ безславiемъ тщеславныхъ,

Съ печалями забавныхъ

Фигляровъ–остряковъ,

И съ мукою льстецовъ,

Предъ тронами ползущихъ

И съ бѣшенствомъ падущихъ

Въ изрытый ими ровъ —

Но тѣ живѣйши раны,

Которыя, какъ враны

Вгрызаясь въ глубь сердецъ,

Въ нихъ радость истребляютъ

И жизнь ихъ пожираютъ —

Ихъ знаетъ и пѣвецъ!.... и пр.

Пока, мой другъ, плѣняетъ

Добро и красота,

Пока огнемъ священнымъ

Душа еще полна,

И дверь растворена

Предъ взоромъ откровеннымъ

Въ святой природы храмъ,

Пока Хариты намъ

Веселыя послушны:

Дотоль еще къ бѣдамъ

Быть можемъ равнодушны!.... и пр.

Къ невѣрной.

Разсудокъ говоритъ: «все въ мiрѣ есть мечта!»

Увы! несчастливъ тотъ, кому и сердце скажетъ:

«Все въ мiрѣ есть мечта!»

Кому жестокой рокъ то опытомъ докажетъ.

Тогда увянетъ жизни цвѣтъ;

Тогда несносенъ свѣтъ;

Тогда нашъ взоръ унылый

На горестной землѣ не ищетъ ничего;

Онъ ищетъ лишь... могилы!

Я слышалъ страшный гласъ, гласъ сердца моего,

И съ прелестью души, съ надеждою простился;

Надежда умерла: и такъ могу ли жить?

Когда любви твоей я, милая, лишился,

Могу ли что нибудь, могуль себя любить?

Кто въ жизни испыталъ всю слабость нѣжной страсти

И нравился тебѣ, тотъ.... жилъ, и долго жилъ;

Мнѣ должно умереть: такъ рокъ опредѣлилъ... и проч.

— Упреками тебѣ

Скучать я не хочу: упреки безполезны;

Насильно никогда не можемъ быть любезны;

Любви покорно все, любовь.... одной судьбѣ. и проч.

Жестокая!.... увы! могло ли подозрѣнье

Мнѣ душу омрачить? ужасною виной

Почелъ бы я тогда малѣйшее сомнѣнье;

Оплакалъ бы его. Тебѣ невѣрной быть!

Скорѣе насъ Творецъ забудетъ,

Скорѣе извергъ здѣсь покоенъ духомъ будетъ,

Чѣмъ милая души мнѣ можетъ измѣнить!

Такъ думалъ я.... и что жь? на розѣ устъ небесныхъ,

На тайной красотѣ твоихъ грудей прелестныхъ,

Еще горѣлъ, пылалъ мой страстный поцѣлуй,

Когда сказала ты другому: «торжествуй!

Люблю тебя!.... еще ты рукъ не опускала,

Которыми меня лаская обнимала,

Другой, другой ужъ былъ въ объятiяхъ твоихъ.....

Иль въ сердцѣ.... все одно! безъ тучи громъ ужасный

Ударилъ надо мной. Въ волненьи чувствъ моихъ

Я вѣрить не хотѣлъ глазамъ своимъ, несчастный!

И думалъ на яву, что вижу все во снѣ;

Сомнѣнiе тогда блаженствомъ было мнѣ —

Но ты, жестокая, холодною рукою

Завѣсу съ истины сняла!

Ни вздохомъ, ни одной слезою

Послѣдней дани мнѣ въ любви не принесла!

Какъ можно разлюбить, что намъ казалось мило,

Кѣмъ мы дышали здѣсь, кѣмъ наше сердце жило?

Однажды чувства истощивъ

Гдѣ новыхъ взять для новой страсти?

Тобой оставленъ я; но ахъ! въ моей ли власти

Невѣрную забыть? однажды полюбивъ,

Я долженъ вѣкъ любить; изчезну обожая.

Тебѣ судьба иная;

Иное сердце у тебя —

Блаженствуй! — самый гробъ меня не утѣшаетъ;

И въ вѣчности я зрю пустыню для себя;

Я буду тамъ одинъ! душа не умираетъ;

Душа моя и тамъ все будетъ тосковать

И тѣни милыя искать.

Перуанецъ къ Испанцу.

Рушитель моея отчизны и свободы,

О ты, что посмѣясь святымъ правамъ природы,

Злодѣйствъ неслыханныхъ землѣ примѣръ явилъ,

Всего священнаго навѣкъ меня лишилъ!

Доколѣ въ варварствахъ не зная истощенья,

Ты будешь вымышлять мнѣ новыя мученья?

Властитель и тиранъ моихъ плачевныхъ дней!

Кто право далъ тебѣ надъ жизнiю моей?.... и проч.

Иль мыслишь ты, злодѣй, составъ мой изнуряя,

Главу мою къ землѣ мученьями склоняя,

Что будутъ чувствiя во мнѣ умерщвлены?

Ахъ, нѣтъ — тираны лишь одни ихъ лишены!

Хоть живъ на снѣдь звѣрей тобою я проструся,

Что равенъ я тебѣ.... я равенъ? нѣтъ, стыжуся,

Когда съ тобой, злодѣй, хочу себя сравнить

И ужасаюся тебѣ подобнымъ быть.... и пр.

И ты, толпой рабовъ и громомъ окруженный,

Непрямо, какъ герой — какъ хищникъ въ ночь презрѣнный

На безоруженныхъ, на спящихъ насъ напалъ.

Не славы побѣдить, ты злата лишь алкалъ;

Но страсть грабителя личиной покрывая,

Лилъ кровь, намъ своего ты Бога прославляя,

Лилъ кровь, и какъ въ зубахъ твоихъ голодныхъ псовъ

Трупъ Инки трепеталъ — на грудахъ череповъ

Ликъ Бога твоего съ мечемъ ты водружаешь....

И ликъ сей кровiю невинныхъ окропляешь. и пр.

Коль хочетъ Богъ сего, немилосердъ твой Богъ;

Свирѣпъ онъ какъ и ты, когда желать возмогъ

Окровавленною, насильственной рукою

Отечества, дѣтей, свободы и покою,

Всего на свѣтѣ семъ за то меня лишить,

Что бога своего не могъ я позабыть,

Который, насъ создавъ и грѣетъ и питаетъ,*)

И мой унывшiй духъ на мщенье укрѣпляетъ. и проч.

Такъ! нѣкогда придетъ тотъ вожделѣнный часъ,

Какъ въ сердцѣ каждаго раздастся мести гласъ;

Когда рабы твои, тобою угнѣтенны,

Узря представшiя минуты вожделѣнны

На все отважутся, восхощутъ предпринять,

Съ твоею жизнiю неволю ихъ скончать,

И не толпы рабовъ, отъ страха ополченныхъ,

Или наемниковъ корыстью возбужденныхъ;

Но сонмы грозные увидишь ты мужей,

Вспылавшихъ мщенiемъ за бремя ихъ цѣпей.

Видалъ ли тигра ты, горящаго отъ гладу

И расторгающа желѣзную заграду?

Меня увидишь ты. Сей самою рукой,

Которой рабства цѣпь влачилъ въ неволѣ злой,

Я знамя вольности развѣю предъ друзьями,

Сражусь съ твоими я крылатыми громами,

По грудамъ мертвыхъ тѣлъ къ тебѣ я притеку

И изъ души твоей свободу извлеку!

Тогда твой бывшiй рабъ, нашъ каждый гнѣвный воинъ,

Попретъ тебя пятой — ты гроба не достоинъ!

Твой трупъ среди лѣсовъ, во глубину пещеръ

Рыкая будетъ влечь плотоядущiй звѣрь;

Иль на пескѣ простертъ, предъ солнцемъ онъ истлѣетъ,

И прахъ, твой гнусный прахъ, вѣтръ по полю развѣетъ.

Но что я здѣсь вѣщалъ во слѣпотѣ моей!

Я слышу стонъ жены и вопль моихъ дѣтей!

Они въ цѣпяхъ!... а я о вольности мечтаю!

О братiя мои! и вашъ я стонъ внимаю!

Гремятъ желѣзы ихъ, влачась отъ вый и рукъ;

Главы преклонены подъ игомъ рабскихъ мукъ.

Что вижу?.... очи ихъ какъ огнь во тьмѣ сверкаютъ,

Они въ безмолвiи другъ на друга взираютъ.....

А! се языкъ ихъ душъ, предвѣстникъ тѣхъ часовъ,

Когда должна потечь тирановъ нашихъ кровь.

Ты и вы.

О ты, которую теперь звать должно вы

Съ почтеньемъ, съ важностью, съ уклонкой головы;

О прежня Лиза, ты!.... вы барыня ужъ нынѣ.

Скажите, такъ ли вы въ сей счастливы судьбинѣ,

Котора въ сорокъ лѣтъ вамъ пышности дала,

Въ алмазы, въ фижмы васъ, въ величье убрала,

Превосходительствомъ и знатью отягчила

И косо на меня смотрѣть васъ научила,

Когда на улицѣ, звуча по мостовой,

На быстрой шестернѣ встрѣчаяся со мной,

Гордяся новаго родства высокой связью,

Съ блистающихъ колесъ вы брыжжете мнѣ грязью?.... и пр.

Воспомните, какъ вы — была лишь только ты,

Еще не знающа величiя мечты,

На имя Лизаньки мнѣ нѣжно отвѣчала,

За пламень мой меня улыбкой награждала,

Во стройной кофточкѣ, которой бѣлизнѣ

Не уступала грудь твоя, открыта мнѣ

И только розою одною защищенна......

Въ восторгахъ нашихъ я и ты, забывъ весь свѣтъ,

Мы думали, что насъ счастливѣй въ свѣтѣ нѣтъ.

И въ самомъ дѣлѣ такъ: кто могъ быть насъ блаженнѣй

И чѣмъ же Генералъ въ веселiи отмѣннѣй?

Отмѣннѣй?.... быть не льзя! безмѣрно ниже насъ....

Не по природѣ онъ, по этикету васъ

Любя, нахмуряся, къ вамъ важно подступаетъ,

Прiятства, смѣхи прочь и игры отгоняетъ;

Бояся знатность онъ высоку уронить,

Онъ можетъ ли васъ такъ, какъ я тебя любить?

Превосходительствомъ природу задушая,

И въ сердцѣ гордость онъ съ любовiю мѣшая,

Васъ любитъ, помня то, что онъ и Генералъ.... и проч.

Къ бѣдному поэту.

Престань, мой другъ, поэтъ унылый

Роптать на скудный жребiй свой,

И знай, что бѣдность и покой

Еще быть могутъ сердцу милы.

Фортуна–мачиха тебя,

За что–то очень не взлюбя,

Пустой сумою наградила

И въ мiръ съ клюкою отпустила;

Но истинно–родная мать,

Природа любитъ награждать

Несчастныхъ пасынковъ фортуны:

Даетъ имъ умъ, сердечный жаръ.... и пр.

Не Крезъ съ мѣшками, сундуками,

Здѣсь можетъ веселѣе жить,

Но тотъ, кто въ бѣдности умѣетъ

Себя богатствомъ веселить;

Кто даръ воображать имѣетъ

Въ карманѣ тысячу рублей,

Копейки въ домѣ не имѣя.

Поэтъ есть хитрый чародѣй.... и проч.

Сiи шуточныя Епистолы очень часто похожи бываютъ на Сатирическiя, ибо и въ послѣднихъ шутки также съ успѣхомъ употребляются, кромѣ того только, что въ называемыхъ просто шуточными слогъ можетъ быть нѣсколько ниже.

У иностранцевъ въ сочиненiи Епистолъ отличаются:

У Французовъ: Буало, Вольтеръ, Колардо, Делиль — и Фридерикъ вторый, Прусскiй Король, писавшiй на Французскомъ языкѣ.

У Нѣмцовъ: Галлеръ.

У Англичанъ: Попе, прославившiйся наиболѣе въ семъ родѣ посланiемъ Елоизы къ Абелярду, и другими содержащимися въ его Опытѣ о человѣкѣ.

У Италiанцевъ: Альгаротти.

Слово Епистола происходитъ отъ Греческаго jEpistolh;, что значитъ посланiе, писанiе, письмо, а сiе взято отъ глагола jEpisteVllw, посылаю; (пишу). — ejpi по, надъ; steVllw, шлю.