ПОПРАВЛЕНIЕ. Epanorthosis. Correctio. — Въ Риторикѣ фигура предложенiй. Состоитъ въ томъ, когда рѣчь повторяется для присовокупленiя къ ней другой, которая той больше или сильнѣе.

Цицеронъ въ словѣ за Мурену говоритъ: такое зло думаютъ о своемъ отечествѣ граждане — граждане, ежели смѣть назвать ихъ такимъ именемъ.

И въ словѣ за Секста Росцiя Америна: какiя пированiя, думаете вы, были въ таковомъ домѣ? ежели домомъ назвать можно, а не училищемъ плутовства и пристанищемъ всѣхъ пороковъ.

Авторъ, желающiй употребить сiю фигуру, долженъ показать, будто сдѣлалъ упущенiе какого либо слова или мысли нечаянно, и желаетъ тотчасъ исправить свою ошибку.

Къ сей же фигурѣ принадлежитъ и то, когда авторъ отвергаетъ прежнюю свою мысль и замѣняя оную другою, возвышаетъ чрезъ то описываемый имъ предметъ — какъ на пр. въ стихахъ Державина Водопадъ.

Вся наша жизнь не что иное

Какъ лишь мечтанiе пустое.

Иль нѣтъ! тяжелый нѣкiй шаръ

На нѣжномъ волоскѣ висящiй,

Въ который бурь, громовъ ударъ

И молнiи небесъ ярящи

Отвсюду безпрестанно бьютъ —

И ахъ! Зефиры легки рвутъ.

ПОРТРЕТЪ. См. Описанiе.

ПОСЛАНIЕ. См. Епистола.

ПРАВДОПОДОБIЕ. Цѣль, которую непосредственно предполагаетъ себѣ Поэтъ въ вымыслахъ, есть удостовѣренiе, а удостовѣрить насъ неиначе онъ можетъ, какъ соображаясь съ находящимся въ насъ понятiемъ о томъ, чему подражаетъ. И такъ правдоподобiе состоитъ въ вымыслахъ сообразныхъ съ нашимъ понятiемъ, и слѣдственно съ природою; то есть: когда Поэтъ представляетъ намъ какое нибудь происшествiе, или какую нибудь вещь, которой образца мы не видали, то сiе происшествiе, сiя вещь, должны непремѣнно имѣть сообразныя съ натурою и свойствами своими дѣйствiя и качества. На примѣръ: не мудрено выдумать животныхъ ужасныхъ или героевъ чрезмѣрной величины и силы, но надобно сохранять соразмѣрность въ ихъ частяхъ и дѣйствiяхъ; въ семъ заключается правдоподобiе. — Прочитавши описанiе Полифема, мы почитаемъ уже за возможное, когда стихотворецъ разсказываетъ, что онъ перебрасываетъ горы.

Сочинитель книги Разсужденiе о старомъ и новомъ слогѣ Россiйскаго языка весьма справедливо замѣчаетъ у Ломоносова ошибку противъ правдоподобiя въ слѣдующихъ стихахъ:

Воззри въ лѣса на Бегемота,

Что мною сотворенъ съ тобой;

Колючiй тернъ его охота

Безвредно попирать ногой.

Послѣ сихъ строкъ мы воображаемъ настоящаго Бегемота, нимало не увеличивая его, въ нашемъ воображенiи, ибо знаемъ, что сiе животное въ состоянiи произвести приписываемое ему дѣйствiе. Но Ломоносовъ продолжаетъ:

Какъ верьви сплетены въ немъ жилы,

Отвѣдай ты своей съ нимъ силы!

Въ немъ ребра какъ литая мѣдь:

Кто можетъ рогъ его сотрѣть?

Тутъ нѣтъ правдоподобiя! по дѣйствiю Бегемота мы легко можемъ сомнѣваться въ истинѣ сдѣланнаго объ немъ описанiя — и потому сочинитель упомянутой книги такъ о семъ разсуждаетъ:

«Изображенiе крѣпости и силъ толь огромнаго животнаго, недовольно соотвѣтствуетъ изображенiю дѣйствiя или употребленiя тѣхъ же самихъ силъ его; ибо о такомъ звѣрѣ, у котораго жилы какъ сплетенныя верьви, ребра какъ литая мѣдь мало сказать, что онъ колючiй тернъ безвредно попираетъ ногами; надлежало бы сказать нѣчто болѣе, нѣчто удивительнѣе сего.»

Наибольшая трудность состоитъ въ сохраненiи правдоподобiя при изображенiи существъ духовныхъ. Какъ ни сильно воображенiе поэта, сколь ни старается онъ придавать симъ неорганическимъ существамъ премудрости, чувствительности и пр. но сiи свойства не иначе онъ можетъ представить, какъ въ высочайшей степени мудростiю и чувствительностiю человѣческими, ибо, говоритъ Тассъ, человѣкъ не можетъ подражать Божеству. La Divinità non puo da lui essere imitata. И потому ежели Поэтъ вводитъ въ свое сочиненiе какихъ бы то ни было духовъ, то дабы не погрѣшить противъ правдоподобiя, долженъ заставлять ихъ болѣе дѣйствовать и менѣе говорить. Для сей–то причины они никогда не бываютъ видимы въ Трагедiи, а ежели иногда и вводятся, то говорятъ только нѣсколько словъ, и тотчасъ изчезаютъ. Такъ въ Трагедiи Макбифѣ, послѣ того, какъ сей злодѣй убилъ своего Короля, вдругъ является ему страшный призракъ и сказавъ, ты никогда не уснешь, скрывается. Что можетъ быть сего простѣе и ужаснѣе?

Для сохраненiя совершеннаго правдоподобiя въ поэмѣ Епической надлежитъ наблюдать, чтобы сверхъестественное соединялось съ естественнымъ и производило общее дѣйствiе. Сему примѣръ видимъ въ Илiадѣ. Вся поэма основана на любви Кризида къ своей дочери. У него похитили ее; онъ требуетъ возвращенiя и получаетъ отказъ отъ Царя, содержащаго ее въ плѣну. Кризидъ, какъ жрецъ Аполлона, обращается съ прозьбою къ сему богу. Аполлонъ покровительствуетъ ему и въ отмщенiе за него пускаетъ въ Греческой станъ ядомъ напитанныя стрѣлы. Язва распространяется въ ономъ и Калкасъ объявляетъ, что Аполлонъ не прежде умилостивится, какъ по удовлетворенiи жреца его за причиненную ему обиду. Ахиллесъ соглашается возвратить его дочь; но Агамемнонъ, которому досталась она по жребiю, требуетъ за нее другаго выдѣла изъ добычи. Ахиллесъ упрекаетъ его въ корыстолюбiи и неблагодарности. Отсюда начинается вражда между ними, столь пагубная для Грековъ. — Не возможно связать происшествiй съ бóльшею легкостiю и простотою; и въ семъ–то соединенiи чудеснаго съ естественнымъ и заключается главнѣйшее правило правдоподобiя.

ПРЕВРАЩЕНIЯ. Metamorphosеs, transformatio. Родъ притчи (см. сiе слово), ибо въ ней дѣйствуетъ всегда человѣкъ, превращаемый въ животное, въ дерево, въ источникъ, въ камень и пр. Содержанiе обыкновенно берется изъ Мифологiи. Можно соединять въ сей поэмѣ смѣлые фигуры, разительныя описанiя, даже слогъ высокiй съ простотою Аполога (Басни), не упуская изъ виду, какъ и во всякомъ другомъ сочиненiи, пользы, которая состоитъ въ избранiи такихъ предметовъ, гдѣ превращенiе служитъ наказанiемъ преступленiя, или воздаянiемъ добродѣтели.

Овидiй, рожденный въ Сульмонѣ, что въ Неапол. Корол. за 10 лѣтъ до Р. Х. оставилъ прекраснѣйшiе и всѣмъ извѣстные въ семъ родѣ образцы.