АЛКМАНОВЪ стихъ: употребляемъ былъ Алкманомъ, древнимъ Греческимъ поэтомъ, весьма уважаемымъ за свои Лирическiя сочиненiя.

Сей стихъ бываетъ различныхъ родовъ и состоитъ:

1). Изъ трехъ дактилей и одного долгаго слога:

Quid genus et proavos strepitis.

—   È È — È È —   È È —

2). Изъ двухъ дактилей и одного спондея, или изъ двухъ спондеевъ и одного дактиля, съ долгимъ слогомъ на концѣ:

Novitiis pejora fovens.

— È È — — — È È —

Auctoremque deum spectes.

— — — È È  — — —

3). Изъ двухъ дактилей и двухъ хореевъ. Сей стихъ называется еще по сходству малымъ Алкейскимъ. См. выше.

Virginibus puerisque canto.

— È È — È È — È — È

4). Изъ трехъ стопъ съ половиною, служащихъ окончанiемъ стиха Екзаметра:

Qui se volet esse potentem

Animos domet ille feroces,

Nec victa libidine colla

Fadis inmittat habenis.

АЛЛЕГОРИЧЕСКIЙ. Иносказательный; относящiйся къ Аллегорiи, или оную въ себѣ заключающiй. Всякая страсть, говоритъ Мартонтель, всякое качество души, всякое отвлеченное понятiе, будучи облечены въ существенный видъ, составляютъ Аллегорическiя лица. Почти всѣ баснословныя божества, какъ то: Красота, Любовь, Мудрость, Время, Миръ, Война и пр. въ началѣ своемъ были Аллегорическими. Но <строка обрезана — конец 10 листа> понятiя сдѣлались предметомъ народнаго богопочтенiя и возымѣли, такъ сказать, мысленную существенность, тогда включены были въ число истинъ, и не могли уже называться лицами Аллегорическими. Одно и тоже лице въ одной поэмѣ бываетъ за истинное, а въ другой за Аллегорическое, смотря по системѣ вѣрованiя, находящейся въ поэмѣ; напримѣръ, въ Енеидѣ Любовь принимается за существо истинное, а въ Генрiадѣ за лице Аллегорическое, также какъ Политика и Раздоръ. Однакожъ таковое олицетворенiе надлежитъ употреблять съ великою осторожностiю, а не такъ, какъ въ нѣкоторыхъ старинныхъ романахъ, гдѣ все представляемо было Аллегорически: зависть, благосклонность, притворство, стыдъ, порокъ, умъ и пр. тамъ видны были цѣлые Аллегорическiе мiры и путешествiя: Любовь ѣздила по дорогѣ Счастiя, или кто нибудь отправлялся изъ пристани Холодности, ѣхалъ по рѣкѣ Надежды, проходилъ перешеекъ Жестокости, остановлялся въ Терпѣнiи, откуда видѣнъ былъ островъ Благосклонности, близь котораго Невинность претерпѣла кораблекрушенiе и пр. но къ чести здраваго разсудка и изящной словесности такiя выдумки рѣдко нынѣ показываются.

Примѣръ олицетворенiя страстей и пороковъ можно видѣть въ VII пѣсни Россiяды, гдѣ стекаются они къ Безбожiю:

Изъ тьмы къ нему его клевреты прибѣгаютъ.

Огнями дышуща предстала черна месть,

Имѣя видъ змiи, ползетъ презрѣнна лесть;

Гордыня предъ него со скипетромъ приходитъ,

Съ презрѣньемъ мрачный взоръ на небеса возводитъ;

Лукавство, яростный потупя въ землю видъ;

Передъ Безбожiемъ задумавшись стоитъ;

Вражда, исполненна всегда кипящимъ ядомъ,

Во трепетъ Тартаръ весь приводитъ смутнымъ взглядомъ, и проч.

Аллегорическiя лица составляютъ въ новѣйшихъ поэмахъ чудесное. См. Епическiй.