<7>
Корчма, в миле за Тильзитом,
117 Июня 1789, 11 часов ночи.1
Все вокруг меня спит. Я и сам–2 было лег2 на постелю; но около часа напрасно3 ожидав сна, решился встать, засветить свечу и написать несколько строк к вам, 4друзья мои!4
Я рад, что из Мемеля не согласился ехать водою. Места, через которыя мы проезжали, 5очень приятны.5 То обширныя поля с прекрасным хлебом, бто зеленые луга,6 то маленькия рощицы и кусты, как будто бы в искусственной симметрии расположенные, представлялись глазам нашим. Маленькия деревеньки вдали составляли также приятный вид. Qu’il est beau, се pays–ci!001 твердили7 мы с Италиянцом.8
Вообще, кажется, земля в Пруссии9 еще лучше обработана, нежели в Курляндии, и в хорошие годы во всей здешней стороне хлеб бывает очень дешев; но в прошедший год урожай был так худ, что Правительству
14
надлежало довольствовать народ хлебом из заведенных магазинов. Пять, шесть лет хлеб родится хорошо; в седьмой год худо, и поселянину 10есть нечего10 — от того что он11 всегда излишно надеется на будущее лето, не представляя себе ни засухи, ни града, и продает все сверх необходимого. — 12Тильзит есть12 весьма изрядно выстроенный городок и лежит13 среди самых плодоноснейших долин на реке Мемеле. 14Он производит знатный торг хлебом и лесом, отправляя все водою в Кенигсберг.14
Нас остановили у городских ворот, где стояли на карауле не солдаты, а граждане: для того, что полки, составляющие здешний гарнизон, не возвратились еще со смотру. 15Толстой часовой,15 у которого под брюхом16 моталась маленькая шпажонка, подняв на плечо изломанное и веревками связанное ружье, с гордым видом сделал три шага вперед и престранным голосом закричал мне: Wer sind Sie? Кто вы? Будучи занят рассматриванием его необыкновенной физиогномии и фигуры, не мог я тотчас отвечать ему. Он надулся, искривил глаза и закричал еще страшнейшим голосом: Wer seyd ihr?002 гораздо уже неучтивее! Несколько раз надлежало мне сказывать свою фамилию, и при всяком разе шатал он головою, дивясь чудному Рускому имени. С Италиянцом история была еще длиннее. Напрасно отзывался он незнанием Немецкого языка: толстобрюхой часовой непременно хотел, чтоб он отвечал на все его вопросы, вероятно с великим трудом наизусть вытверженные. Наконец я был призван в помощь,17 и насилу добились мы до того, чтобы нас пропустили. — В городе показывали18 мне башню, в разных местах простреленную Рускими ядрами.
В Прусских корчмах не находим мы ни мяса, ни хорошего хлеба. Француженка делает нам des oeufs au lait,003 или Рускую яишницу, которая с молошным супом и салатом составляет наш обед и ужин. За то мы с Италиянцом 19пьем в день чашек по десяти кофе, которое везде находили.19
Лишь только расположились мы в корчме, где теперь ночуем, услышали лошадиный топот, и через полминуты вошел человек в темном фраке, в пребольшой шляпе и с длинным хлыстом; подошел к столу, взглянул20 на нас — на Француженку, занятую21 вечерним туалетом; на Италиянца, рассматривавшего мою дорожную ландкарту, и на меня, пившего чай — скинул шляпу, пожелал нам доброго вечера, и оборотясь к хозяйке, которая лишь только показала лоб из другой горницы, сказал: «Здравствуй, Лиза! Как поживаешь?»
Лиза (сухая женщина лет в тридцать). А, Господин Поручик! Добро пожаловать! Откуда? откуда?
Поручик. Из города, Лиза. Барон фон М** писал ко мне, что у них22 Комедианты. «Приезжай, брат, приезжай! Шалуны повеселят нас за наши гроши!» Чорт23 меня возьми! 24Естьли бы я знал, что за твари эти Комедианты, ни из чего бы не поехал.24
16
Лиза. И, ваше благородие! Разве вы не жалуете Комедии?
Поручик. О! я люблю все, что забавно, и переплатил в жизнь свою довольно полновесных талеров за Доктора Фауста с Ганс Вурстом.004
Лиза. Ганс Вурст очень смешен, сказывают. — А что играли Комедианты, Господин Поручик?
Поручик. Комедию, в которой не было ничего смешного. Иной кричал, другой кривлялся, третий таращил глаза, а путного ничего не вышло.
Лиза. Много было в Комедии, Господин Поручик?
Поручик. Разве мало дураков в Тильзите?
Лиза. Господин Бургомистр с сожительницею 27изволил ли быть там?27
Поручик. Разве он из последних? Толстобрюхой дурак зевал, а чванная супруга его беспрестанно терла себе глаза платком, как будто бы попал в них табак, и толкала его под бок, чтобы он не заснул и перестал пялить рот.
Лиза. То–то насмешник!
Поручик. (Садясь и кладя свою шляпу на стол подле моего чайника). Um Vergebung, mein Herr! Простите,28 государь мой! — Я устал, Лиза. Дай мне крушку пива. Слышишь ли?
Лиза. Тотчас, Господин Поручик.
Поручик. (вошедшему слуге своему) Каспар! набей мне трубку. — (Оборотясъ29 в Француженке). Осмелюсь спросить30 с моим почтением, жалуете ли вы табак?
Француженка. Monsieur! — Qu’est се qu’il demande, Mr. Nicolas!005 (Так она меня называет).
Я. S’il peut fumer.006 — Курите, курите, Г. Поручик. Я вам за нее отвечаю.
Француженка. Dites qu’oui.007
Поручик. А! Мадам не говорит по–Немецки. Жалею, весьма жалею, Мадам. — Откуда едете, естьли смею спросить, государь мой?
Я. Из Петербурга, Господин Поручик.
17
Поручик. Радуюсь, радуюсь, государь мой. Что слышно о Шведах, о Турках?
Я. Старая песня, Г. Поручик: и те и другие бегают от Руских.
Поручик. Чорт меня возьми! Руские стоят крепко. — Скажу вам по приязни, государь мой, что естьли бы Король мой не отговорил мне, то давно бы я был не последним Штаб–Офицером в Руской службе. У меня везде не без друзей. На пример, племянник мой служит старшим Адьютантом 31у Князя Потемкина.31 Он ко мне обо всем пишет. Постойте — я покажу вам 32письмо его.32 Чорт меня возьми! я забыл33 его дома. Он описывает мне взятие Очакова. Пятнадцать тысяч легло на месте, государь мой, пятнадцать тысяч!
Я. Не правда, Г. Поручик.
Поручик. Не правда? (с насмешкою.) Вы конечно сами там были?
Я. Хоть и не был, однакожь знаю, что Турков убито около 8000, а Руских 1500.
Поручик. О! я не люблю спорить, государь мой; а что знаю, то знаю. (Принимаясь за кружку, которую между тем принесла ему хозяйка). Разумеете ли, государь мой?
Я. Как вам угодно, Г. Поручик.
Поручик. Ваше здоровье, государь мой! — Ваше здоровье, Мадам! — (Италиянцу). Ваше здоровье! — Пиво изрядно, Лиза. —Послушайте, государь мой! — Теперь вы называете меня Господином Поручиком: для чего?34
Я. Для того,35 что хозяйка вас так называет.
Поручик. 36Скажите, от того, что я (надев шляпу) поклонился моему Королю — и безвременно пошел в отставку.36 А то теперь говорили бы вы мне (приподняв шляпу): «Господин Маиор, здравствуйте!» (Допивая кружку) Разумеете ли? Чорт меня возьми, естьли я не по уши влюбился37 в свою Анюту! Правда, что она была как розовая пышка! И теперь еще не худа,38 государь мой, даром что уже четверых принесла мне. — Лиза! скажи, какова моя Анюта?
Лиза. И, Г. Поручик! как будто вы сами этого не знаете! — Чего говорить, что пригожа! — Скажу вам смех, Г. Поручик. Как вы на Святой неделе вечером проехали в город, ночевал у меня молодой господин из Кенигсберга — правду сказать, барин добрый, и заплатил мне честно за всякую безделку. Кушать он много не спрашивал — —
Поручик. Ну где же смех, Лиза?
Лиза. Так этот добрый господин стоял на крыльце, и увидел Госпожу Поручицу, которая сидела в коляске на правой стороне — так ли, Господин Поручик?
Поручик. Ну что же он сказал?
Лиза. То–то баба! сказал он — ха! ха! ха!
Поручик. Видно, он не глуп был — ха! ха! ха!
Я. И так любовь заставила вас итти в отставку, Г. Поручик?
Поручик. Проклятая любовь, государь мой. — Каспар, трубку! — Правда, я надеялся на хорошее приданое. Мне сказали, что у старика фон Т* золотыя горы. Девка добра, думал я: дай женимся! Старик рад
18
был выдать за меня дочь свою; только она никак не хотела итти за служивого. «Мамзель Анюта! сказал я: 39люблю тебя как душу;39 только люблю и службу Королевскую». На миленьких ея глазенках навернулись слезы. Я топнул ногою, и — пошел в отставку. Что же вышло! На другой день после свадьбы любезной мой тестюшка, вместо золотых гор, наградил меня тремя сотнями талеров. Вот тебе приданое! — Делать было нечего, государь мой. Я поговорил с ним крупно, а после за бутылкою старого Реинского вина заключил вечный мир. Правду сказать, старик был добросердечен — помяни Бог его душу! Мы жили дружно. Он умер на руках моих, и оставил нам в наследство дворянской дом. —
Но перервем разговор,40 который занял уже слишком две страницы, и начинает утомлять серебряное перо мое.008 41 Словоохотный Поручик до десяти часов наговорил с три короба, которых я, жалея Габриелевых лошадей, не возьму с собою. Между прочим, услышав, что я из Кенигсберга поеду 42в публичной коляске,42 советовал мне 1) занять место в средине, и 2) естьли будут со мной дамы, потчивать их во всю дорогу чаем и кофе. В заключение желал, чтобы я путешествовал с пользою, так как известный Барон Тренк, с которым он будто бы очень дружен. — Господин Поручик, всунув свою трубку в сапог, 43сел на коня и пустился во всю прыть, закричав мне: щастливый путь, государь мой!43
44Чего не напишешь в минуты бессонницы!44 — Простите до Кенигсберга! —
_____
19