<105>

Академии

Работать соединенными силами, с одним намерением, по лучшему плану, есть предмет всех Академий. Выдумка благословенная для пользы Наук, Искусств и всех людей! Приятная мысль быть участником в достохвальных трудах, соревнование между Членами, неразделимость общей славы с личною, взаимное усердное вспоможение окриляют разум человеческий. Надобно отдать справедливость Парижским Академиям: оне были всегда трудолюбивее и полезнее других ученых обществ.

Собственно так называемая Французская Академия, учрежденная Кардиналом Ришель¨ для обогащения Французского языка, утверждена Парламентом и Королем. Девиз ея: Бессмертию! Жаль, что она обязана бытием своим такому жестокому Министру! Жаль, что всякой новой Член при вступлении своем должен хвалить его! Жаль, что половина Членов состоит из людей едва не безграмотных, для того единственно, что они знатные! Такие Академики, ни мало не возвышая себя ученым титулом, унижают только Академию. Всякой знай свое место и дело есть мудрое правило, но реже всего исполняется. Правда, что Господа—сорок, messieurs les quarante,⁰⁰¹ наблюдают в своих заседаниях точное равенство. Прежде все они сидели на стульях: один из знатных Членов потребовал для себя кресел: чтожь сделали другие? сами сели на кресла. C’est toujours quelque chose.⁰⁰² Главный плод сего Академического дерева есть Лексикон Французского языка, чистый, правильный, строгий, но не полный, так что в первом издании господа Члены забыли даже слово Академия! На пример, Английский Лексикон Джонсонов и Немецкий Аделунгов гораздо совершеннее Французского. Вольтер более всех чувствовал недостатки его, хотел дополнить, украсить; но смерть помешала.⁰⁰³ Академия занималась и критикою, только редко и мало; в угождение своему основателю Ришель¨ доказывала, что Корнелев Сид не достоин славы; но Парижские любители Театра, на зло ей, тем более хвалили Сида. Она могла бы конечно быть гораздо полезнее, издавая на пример Журнал для критики и Словесности: чего бы не произвели соединенные труды лучших Писателей? Однакожь польза¹ ея не сомнительна. Множество хороших пиес написано для славы быть Членом Академии, или заслужить ея хвалу. Всякой год избирает она два предмета для Стихотворства и красноречия, вызывает всех Авторов обработывать их, в день Св. Лудовика торжественно объявляет, кто победитель, чье творение достойно награды, и раздает золотыя медали. Спрашивается, для чего ла—Фонтен, Мольер, Жан—Батист, Жан—Жак Руссо, Дидрот, Дорат и многие

257

другие достойные Писатели не были ея Членами? Ответ: где люди, там пристрастие и зависть; иногда славнее не быть, нежели быть Академиком. Истинныя дарования не остаются без награды: есть публика, есть потомство. Главное дело ²не получать, а заслуживать.² Не Писатели, а маратели всего более сердятся за то, что им не дают патентов. Французская Академия, боясь, чтобы кто нибудь из Авторов не оскорбил ея гордости и не вздумал отвергнуть предлагаемого ею патента, утвердила законом выбирать в Члены единственно тех, которые сами запишутся в кандидаты. Злейший неприятель ея был Пирон. Известна его насмешка: messieurs les quarante ont de l’esprit comme quatre,⁰⁰⁴ и забавная эпитафия:

Ci—git Piron; il ne fut rien,

Pas mSme Acadнmicien.⁰⁰⁵

Но вот что делает честь Академии: в зале ея, между многими изображениями Славных Авторов, стоит Пиронов бюст! Мщение великодушное!

Академия Наук учреждена Лудовиком XIV, состоит из 70 Членов,³ и занимается Физикою, Астрономиею, Математикою, Химиею, стараясь открывать новое, или доводить до совершенства известное, по девизу: invenit et perfecit.⁰⁰⁶ Каждый год выдает она ⁴большой том сочинений своих,⁴ полезных для Ученого, приятных для любопытного. Они составляют подробнейшую Историю Наук со времен Лудовика XIV. Иностранцы считают за великую славу быть Членами Парижской Академии; число их определено законом: 8, не более. Нигде нет теперь таких Астрономов и Химиков, как в Париже. Немецкий Ученый снимает колпак, говоря о Лаланде и Лавуазье. Первый, забывая все земное, более 40 лет беспрестанно занимается небесным, и открыл множество новых звезд. Он есть Талес нашего времени, и прекрасную эпитафию Греческого мудреца⁰⁰⁷ можно будет вырезать на его гробе:

Когда от старости Талесов взор затмился;

Когда уже и звезд не мог он различить,

Мудрец на небо преселился,

Чтоб к ним поближе быть.

Кроме своей учености, Лаланд любезен, жив, весел как самый любезнейший молодой Француз. Он воспитывает дочь свою также совершенно для неба, учит Математике, Астрономии, и в шутку называет Ураниею; ведет переписку со всеми знаменитыми Астрономами Европы, и с великим уважением говорит о Берлинце Боде. — Лавуазье есть Гений Химии, обогатил ее бесчисленными открытиями, и (что всего важнее) полезными для жизни, для всех людей. Быв перед Революциею^4а Генеральным Откупщиком, имеет конечно не один миллион; но богатство не прохлаждает ревностной любви его к Наукам: оно служит ему только средством

258

к размножению их благотворных действий. Химические опыты требуют иногда больших издержек: Лавуазье ничего не жалеет; а сверх того⁵ любит делиться с бедными: одною рукою обнимает их как братии, а другою кладет им кошелек в карман. Его сравнивают с Гельвецием, который также был Генеральным Откупщиком, также любил Науки и благодетельность; но Философия последнего не стоит Химии первого. Товарищ мой Беккер не может без восхищения говорить о Лавуазье, который дружески обласкал его, слыша, что он ученик Берлинского Химика Клапрота. Я всегда готов плакать от сердечного удовольствия, видя, как Науки соединяют людей, живущих на севере и юге; как они, без личного знакомства, любят, уважают друг друга. Что ни говорят Мизософы, я Науки святое дело! — Слава Лавуазьерова пристрастила многих здешних Дам к Химии, так что года за два перед сим красавицы любили изъяснять нежныя движения сердец своих химическими операциями. — Бальи есть также один из знаменитых Членов Академии, и более всего прославил себя Историею Древней и Новой Астрономии. Жаль, что он вдался в Революцию, и мирную тишину кабинета променял может быть на эшафот!⁰⁰⁸

Академия Надписей и Словесности учреждена также Лудовиком XIV, и более ста лет ревностно трудится для обогащения Исторической Литтературы; нравы, обыкновения, монументы древности, составляют предмет ея любопытных изысканий. Она по сие время выдала более 40 томов, которые можно назвать золотою миною Истории. Вы не знаете, что были Египтяне, Персы, Греки, Римляне, естьли не читали Записок Академии;. читая их, живете с Древними; видите, кажется, все их движения, малейшия подробности домашней жизни в Афинах, в Риме и проч. Девиз Академии есть Муза Истории, которая в правой руке держит лавровый венок, а левою указывает вдали на пирамиду, с надписью: не дает умирать, vetat mori.

Наименую вам еще Академию Живописи, Ваяния, Архитектуры, которыя все помещены в Лувре, и все доказывают любовь к Наукам Лудовика XIV, или великого Министра его Кольберта.

_____

259