<9>

Мариенбург, 21 Июня,¹ ночью.

²Прусская, так называемая почтовая коляска совсем не похожа на коляску.² Она есть не что иное, как длинная покрытая фура с двумя лавками, без ремней и без ресор. Я выбрал себе место ³на передней лавке.³ У меня ⁴было двое товарищей, Капитан и Подпоручик,⁴ которые сели назади на чемоданах.⁵ Я думал, что мое место выгоднее; но последствие доказало, что выбор их был лучше моего. Слуга Капитанской и так называемый Ширмейстер, или проводник,⁶ сели к нам же в коляску на другой лавке. Печальныя мысли, которыми голова моя наполнилась при готическом виде нашего экипажа, скоро рассеялись. В городе видел я везде приятную картину праздника — везде веселящихся людей; Офицеры мои были весьма учтивы, и разговор, начавшийся между нами, довольно занимал меня. Мы говорили о Турецкой и Шведской войне, и Капитан от доброго сердца хвалил храбрость наших солдат, которые, по его мнению, едва ли хуже Прусских, ⁷Он рассказывал анекдоты⁷ последней войны, ⁸которые все⁸ относились к чести Прусских воинов. Ему крайне хотелось, ⁹чтобы Королю⁹ мир наскучил. «Пора снова драться, говорил он: солдаты наши пролежали бока; нам нужна экзерциция, экзерциция!» Миролюбивое мое сердце оскорбилось. ¹⁰Я вооружился против войны всем своим красноречием, описывая ужасы ея:¹⁰ стон, вопль нещастных жертв, кровавою рекою на тот свет уносимых; опустошение земель, тоску отцов и матерей, жен и детей, друзей и сродников; сиротство Муз, ¹¹которыя скрываются¹¹ во мрак, подобно как в бурное время ¹²бедныя малиновки и синички по кустам прячутся, и пр.¹² Немилостивый мой Капитан смеялся и кричал: «Нам нужна экзерциция, экзерциция!» Наконец я приметил, что взялся за работу Данаид; замолчал и обратил все свое внимание ¹³на приятныя окрестности дороги. Постиллион наш не жалел лошадей;¹³ и таким образом не приметно доехали мы до перемены, где только–что имели время отужинать на скорую руку.¹⁴

Ночь была приятна. ¹⁵Я несколько раз засыпал, но не надолго, и почувствовал¹⁵ выгоду, которую имели мои товарищи. ¹⁶Они могли лежать на чемоданах,¹⁶ а мне надлежало дремать сидя. На рассвете приехали мы на другую станцию.¹⁷ Чтобы сколько нибудь ободриться после беспокойной ночи, выпили мы с Капитаном чашек по пяти кофе — что в самом деле меня оживило.

Места пошли совсем не приятныя, а дорога худая. Гейлигенбейль, маленькой городок ¹⁸в семи милях¹⁸ от Кенигсберга, приводит на мысль времена язычества. Тут возвышался некогда величественный дуб, безмолвный свидетель рождения и смерти многих веков — дуб священный для древних обитателей сей земли. Под мрачною его тению обожали они идола Курхо, приносили ему жертвы, и славили его в диких своих гимнах. Вечное мерцание сего естественного храма и шум листьев наполняли сердца ужасом, в которой жрецы язычества облекали Богопочитание. Так Друиды в густоте лесов скрывали свою Религию; так глас Греческих Оракулов¹⁹

24

исходил из глубины мрака! — Немецкие Рыцари в третьем–надесять веке, покорив мечем Пруссию, разрушили олтари язычества, и на их развалинах воздвигнули храм Христианства. Гордый дуб, почтенный старец в царстве растений, протыкание бурь и вихрей, пал под сокрушительною рукою победителей,²⁰ уничтожавших все памятники идолопоклонства: жертва невинная! — Суеверное предание говорит, что долгое время не могли срубить дуба; что все топоры отскакивали от толстой коры его, как от жесткого алмаза; но что наконец сыскался один топор, который разрушил очарование, отделив дерево от корня; и что в память победительной секиры назвали сие место Heiligenbeil, т. е. секира Святых. ²¹Ныне эта секира Святых славится каким–то отменным пивом и белым хлебом.²¹

Браунсберг, ²²где мы обедали и в третий раз переменяли лошадей,²² есть довольно многолюдный городок.²³

Здесь жил и умер Коперник, сказал мне Капитан, когда мы проезжали через одно маленькое местечко. — «И так это Фрауенберг?»—

Точно.

Как же досадно было мне, что я не мог видеть тех комнат, в которых жил сей славный Математик и Астроном, и где он, по своим наблюдениям и вычетам, определил движение земли вокруг ея оси и солнца — земли, которая, по мнению его предшественников, стояла неподвижно в центре Планет, и которую после ²⁴Тихо–де–Браге хотел–было²⁴ опять остановить, но тщетно! — И таким образом Пифагоровы идеи, над которыми смеялись Греки, верившие своим чувствам более,²⁵ нежели Философу, воскресли в системе Николая Коперника!²⁶ — Сей Астроном был щастливее Галилея: суеверие — хотя он жил еще под его скипетром — не заставило его клятвенно отрицаться ²⁷от учения истины.²⁷ Коперник умер спокойно в своем мирном жилище, но Тихо–де–Браге должен был оставить свой философской замок и отечество. Науки, подобно Религии, имели своих страдальцов. —

Перед вечером приехали мы в Эльбинг, небольшой, но торговый город, и весьма изрядно выстроенный, где стоят два или три полка. Почте надлежало тут пробыть более²⁸ часа. Мы пошли в трактир, где, кроме хозяина и гостей, все было довольно чисто. Выехав из Кенигсберга, еще не видал я порядочно одетого человека. Двое играли в биллиард: ²⁹один в зеленом кафтане, диком камзоле, и в сальном парике,²⁹ человек лет за сорок, а другой молодой человек в пестром кургузом фраке; ³⁰первый играл очень худо, и сердился: а другой³⁰ хотел над ним шутить, смеялся во все горло при каждом его промахе, поглядывал на нас и в зеркало, и оправлял беспрестанно свой ³¹толстый, запачканный³¹ галстук. Каррикатура за каррикатурою приходила в трактир, и всякая каррикатура требовала пива и трубки.³² Мне было очень скучно. К тому же я чувствовал сильное волнение в крови от кофе и от тряского движения почтовой коляски.³³

Вышедши садиться, нашли мы у коляски молодого Офицера и старую женщину, которые рекомендовались в нашу благосклонность, и объявили, что едут³⁴ с нами. Таким образом стало нам гораздо теснее. Офицеры

25

мои рады были новому товарищу, с которым могли они говорить о прошедшем смотре. Женщина, ³⁵родом из Шведской Померании,³⁵ услышав, что я Руской, подняла руки к небу³⁶ и закричала: Ах злодеи! вы губите нашего бедного Короля! Офицеры смеялись; и я смеялся, хотя не совсем от доброго сердца.³⁷

Между тем прекрасный вечер настроил душу мою к приятным впечатлениям. На обеих сторонах дороги ³⁸расстилались богатые луга; воздух был свеж и чист; многочисленныя стада³⁸ блеянием и ревом своим праздновали захождение солнца. Крестьянки доили коров, вдыхая в себя целебный пар молока, которое составляет богатство всех тамошних деревень. Жители принадлежат, естьли не ошибаюсь, к секте Перекрестителей, WiedertКufer. Хвалят их нравы, миролюбие и честность. Рука их не подымается на ближнего. Кровь человеческая, говорят они, вопиет на небо. — Тишина наступившей ночи сомкнула глаза мои.³⁹

Теперь мы в Мариенбурге, где я имел время написать к вам столько страниц. Сей город достоин примечания ⁴⁰только тем, что⁴⁰ древний его замок был некогда столицею Великих Мастеров ⁴¹Немецкого Ордена.⁴¹ — От старой женщины, моей неприятельницы, мы здесь освободились; но место ея займет высокой Офицер, который теперь сидит подле меня, дожидаясь отправления почты. — Рассветало.⁴² Простите! Из Данцига надеюсь еще что нибудь приписать.

_____

26