КАРАМЗИН К ЛАФАТЕРУ

III

Воскресенье, 25 июля 1787.

Вам конечно не покажется странным, что я опять пишу к вам, так как вы хорошо знаете человеческое сердце и поймете, что любознательный человек не может отложить перо свое, когда удостоился счастья вести поучительную для себя переписку с великими и учеными людьми! Не боясь прослыть за хвастуна, я могу назвать себя любознательным; а так как я уверен, что вы лучше всего можете утолить мою духовную жажду, то могу ли молчать? Могу ли перестать спрашивать, пока есть надежда получить ответ? — Нет, конечно, нет!

Итак, теперь еще невозможно в точности понять связь души с телом, это — грустное открытие для того, кто так желал себя познать! Я есмь, и мое я — для меня загадка, которую я не могу разрешить; я говорю: моя душа, мое тело, и все—таки не знаю, чтµ такое душа, чтµ такое тело сами по себе; я захочу — и воля моя исполняется, но как она исполняется, как моя воля, приводя меня в движение, приводит мое тело в это движение — о том я ничего не знаю и не могу даже льстить себя надеждой понять это, ибо вы сами отказываетесь решить этот вопрос. А разве я выше Лафатера? Разве разум мой больше его обширного разума? Если он, великий человек, сам говорит: «не знаю», могу ли я, с своими ограниченными способностями, вообразить, что знаю? Чтµ же мне теперь делать?

Теперь в душе моей возникает много сомнений. Я родился с жаждой знания; я вижу, и тотчас хочу знать, чтµ произвело сотрясение в моих глазных нервах: из этого я заключаю, что знание для души моей необходимо, почти так же необходимо, как для тела пища, которой

471

я искал с той минуты, как появился на свет. Как только пища моя переварена, я ищу новой пищи; как только душа моя основательно узн¡ет какой—нибудь предмет, то я ищу опять нового предмета для познания. Как несчастлив человек, когда он напрасно ищет пищи! Как он несчастлив, когда напрасно напрягает свои душевные силы, чтобы приобрести знание, кажущееся ему столь полезным! Я все еще думаю, что познание своей души, тела и их взаимодействия были бы ему очень полезны, ибо если б я мог все это узнать, то еще более благоговел бы к своему Творцу и религия моя была бы совершеннее. Апостол Павел говорит: кто хочет постигнуть премудрость Господню, тот должен созерцать Его творения. И где мог бы я найти лучшее подтверждение этой премудрости, как не в человеке, который так удивительно создан? Неужели я должен, подобно нашему милому Бюффону, разбрасываться по всем четырем частям света, чтоб распознать всех червей, а о самом себе так мало заботиться? Неужели мне всегда ходить обходными путями? Избави Бог!

Простите мне, великий муж, простите мне мою нескромность: не слишком ли я злоупотребляю вашей добротой? Я изнемогаю под бременем своего неведения; я жажду облегчения. Вы наверное знаете столько, сколько человеку нужно знать, чтоб быть счастливым. Вы говорите: «Сила, бодрость и свобода наслаждаться самим собой чрез самопожертвование — вот великое искусство, которому мы должны учиться здесь на земле, а для этого нам не нужно понимать необъяснимого для нас, так называемого влияния так называемой души на так называемое тело». Скажите мне, пожалуйста, как могу я чрез самопожертвование наслаждаться самим собой, не зная себя? Я хочу знать, чтµ я такое, ибо знание, по моему мнению, может сделать меня живее чувствующим бытие потому, что я таким образом могу, как мне кажется, достигнуть наслаждения самим собою. Если же я ошибаюсь, ежели есть еще вернейшие средства сделать сознание нашего бытия тверже и радостнее; если б я эти средства имел перед глазами и тем не менее все—таки стал мудрствовать, то это уже было бы безрассудно, и я сам был бы виновником своей жажды. Вразумите меня, и Бог наградит вас за это; бµльшего я не могу вам обещать. Может быть, вы не считаете меня достойным сообщения таких знаний, которыми так справедливо дорожите; может быть. — — Но к чему говорить обиняками, когда я пишу к Лафатеру! Если можно что—нибудь сказать, то он наверно скажет то, чтµ нужно.

А я все еще меланхолик,

... and at the destin’d Hour

Punctual as Lovers to the Moment sworn

I keep my Assignation with my Woe.⁰⁰¹

Я ничего не слышу о Клопштоке. Разве он не намерен больше писать? — Впрочем было бы слишком неблагодарно требовать от него еще чего—нибудь после того, как он подарил нас своей «Мессиадой».

472

Да будет над вами в преизобильной мере благодать Господня во веки веков.

Адрес: Карамзину в доме г. Новикова.

Всегда, всегда буду я вас любить и почитать.

Николай Карамзин.

473