№ 24 1873 11 Iюня

ГРАЖДАНИНЪ

ГАЗЕТА–ЖУРНАЛЪ ПОЛИТИЧЕСКIЙ И ЛИТЕРАТУРНЫЙ.

Журналъ «Гражданинъ” выходитъ по понедѣльникамъ.

Редакцiя (Невскiй проспектъ, 77, кв. № 8) открыта для личныхъ объясненiй отъ 11 до 2 ч. дня ежедневно, кромѣ дней праздничныхъ.

Рукописи доставляются исключительно въ редакцiю; непринятыя статьи возвращаются только по личному требованiю и сохраняются три мѣсяца; принятыя, въ случаѣ необходимости, подлежатъ сокращенiю.

Подписка принимается: въ С.–Петербургѣ, въ главной конторѣ «Гражданина” при книжномъ магазинѣ А. Ѳ. Базунова; въ Москвѣ, въ книжномъ магазинѣ И. Г. Соловьева; въ Кiевѣ, въ книжномъ магазинѣ Гинтера и Малецкаго; въ Одессѣ у Мосягина и К°. Иногородные адресуютъ: въ Редакцiю «Гражданина”, въ С.–Петербургъ.

Подписная цѣна:

За годъ, безъ доставки ..7 р. съ доставкой и пересылк. 8 р.

« полгода « « ..4 » « « ....5 »

« треть года. « « ..3 » « « ....4 »

(На другiе сроки подписка не принимается. Служащiе пользуются разсрочкою чрезъ гг. казначеевъ).

Отдѣльные №№ продаются по 20 коп.

ГОДЪ Редакцiя: С.–Петербургъ, Невскiй пр. 77. ВТОРОЙ

СОДЕРЖАНIЕ: Хивинскiй походъ. — Проектъ адвокатской реформы. — Петербургское общество любителей духовнаго просвѣщенiя. (Продолж.). — Стихотворенiя: Мгновенiя 1. Пережитая ночь. В. Н. Д. — «Когда ты лжешь — не трать искусства» Л. П–вой. — Пить до дна — не видать добра. Комедiя въ пяти дѣйствiяхъ изъ народнаго быта (фабричнаго). Дѣйствiе второе. Д. Кишенскаго. — Отчетъ о вѣнской выставкѣ. (Продолженiе) VI–VII. — Изъ Текущей жизни. Пожаръ въ селѣ Измайловѣ. Стѣна на стѣну. Исторiя о. Нила.

ХИВИНСКIЙ ПОХОДЪ.

Занятiе нашими войсками Кунграда и бѣгство его жителей. — Соединенiе мангышалакскаго отряда съ оренбургскимъ. — Взятiе отрядами съ боя Ходжейли. — Битва при взятiи Мангыта и судьба его. — Переправа туркестанскаго отряда черезъ Аму–Дарью. — Затрудненiя при движенiи аральской флотилiи. — Еще о трудностяхъ похода. — Два слова объ англiйской печати и отношенiи ея къ общечеловѣческому дѣлу.

По сообщенiямъ «Русскаго Инвалида”, телеграфъ принесъ слѣдующiя извѣстiя (1 и 5 iюня) о дальнѣйшемъ движенiи всѣхъ нашихъ отрядовъ и флотилiи.

8 мая генералъ–лейтенантъ Веревкинъ (начальникъ оренбургскаго отряда) занялъ Кунградъ. Отрядъ хивинцевъ, стоявшiй у Кунграда, бѣжалъ.

Корреспондентъ «Инвалида” описываетъ занятiе Кунграда такимъ образомъ: «Мы подошли къ Кунграду 8–го мая и нашли его брошеннымъ какъ жителями, такъ и хивинскими войсками; кромѣ больныхъ стариковъ и женщинъ, всѣ разбѣжались. Впpочeмъ, есть надежда, что жители скоро возвратятся на свои мѣста, такъ какъ уже теперь нѣкоторые изъ нихъ стали привозить намъ разные продукты для продажи. «Кунградъ, который, по разспроснымъ свѣдѣнiямъ, считался весьма порядочнымъ городомъ, съ населенiемъ, по меньшей мѣрѣ, въ 6,000 человѣкъ, оказался, на самомъ дѣлѣ, бѣднымъ и ничтожнымъ городишкою, съ развалившимися стѣнами, и на видъ хуже любаго туркестанскаго кышлака: вмѣсто домовъ, кунградскiя жилища состоятъ изъ глиняныхъ и камышевыхъ хижинъ, или юртъ, обнесенныхъ жалкими заборами.

«За то почва хивинской территорiи, прорѣзанная каналами, и сама Аму–Дарья, очаровываютъ насъ всѣхъ. Природныя богатства здѣсь поразительны; но, къ сожалѣнiю, гнетъ мусульманскаго деспотизма убилъ все, чѣмъ только природа наградила страну древняго Ховарезма”.

Оренбургскiй отрядъ выступилъ на Ходжейли и Куня–Ургенчъ, гдѣ ожидается сопротивленiе со стороны хивинцевъ. Въ отрядѣ все благополучно; 9 мая больныхъ было всего 12 человѣкъ.

Полковникъ Ломакинъ (начальникъ мангышалакскаго отряда), изъ лагеря подъ г. Китай (на картахъ г. Китай показанъ верстахъ въ 70 къ сѣверу отъ Хивы), въ трехъ переходахъ отъ г. Хивы, отъ 21 мая, сообщаетъ^*), что послѣ громадныхъ трудовъ и лишенiй, при чрезвычайномъ зноѣ, отрядъ его, пройдя съ значительною быстротою Усть–Уртъ, считавшiйся до того времени совершенно непроходимымъ для значительнаго отряда, 14 мая соединился за Кунградомъ съ оренбургскимъ отрядомъ.

15 мая, послѣ 50 верстнаго перехода, сдѣланнаго наканунѣ, войска соединенныхъ отрядовъ заняли съ боя Ходжейли, причемъ непрiятель, въ числѣ 6,000 человѣкъ при 6 орудiяхъ, съ потерею, бѣжалъ бросивъ одно орудiе. У насъ ранено 2 нижнихъ чина.

Еще до этого дѣла къ полковнику Ломакину явились: нашъ бѣглецъ Кальбинъ и многie почетные люди и старшина изъ киргизовъ и изъ хивинскихъ туркменъ, съ изъявленiемъ покорности и съ предложенiемъ сдать занятые ими города: Куня–Ургенчъ, Порсу, Кокчеге и Кизылъ–Тагиръ.

20 мая происходило новое жаркое дѣло при занятiи укрѣпленнаго города Мангыта (близъ лѣваго берега Аму–Дарьи, верстахъ въ 85 отъ Хивы). Iомуды, въ числѣ до 3,000 при 3 орудiяхъ, съ самаго выступленiя отряда съ ночлега, нѣсколько разъ атаковали наша войска, но каждый разъ были отбрасываемы съ большимъ урономъ. Нашъ уронъ убитыми и раненными 15 чел. Г. Мангытъ взятъ, раззоренъ и сожженъ. Состоянiе духа и здоровья войска отличное. Больныхъ очень мало.

По слухамъ, дошедшимъ до отряда, генералъ–адъютантъ Кауфманъ переправился черезъ Аму–Дарью у Шурахана, и находился въ Ханки (на лѣвомъ берегу Аму–Дарьи, около 35 верстъ къ востоку отъ г. Хивы), въ двухъ переходахъ отъ Хивы.

Аральская флотилiя, о которой до сихъ поръ не было никакихъ извѣстiй, вошла въ рукавъ р. Аму, но не дойдя до Кунграда, остановилась за мелководiемъ. Объ этомъ корреспондентъ «Инвалида” сообщаетъ слѣдующiя, нелишенныя интереса свѣдѣнiя. «Айбугирскiй заливъ, говоритъ онъ, мы нашли высохшимъ, равно какъ и самое Аральское море — верстъ на 10 и даже болѣе отъ Ургу. Островъ Такмакъ–ата, лежавшiй верстахъ въ 30–ти къ сѣверу отъ устья Айбугира, соединился уже съ материкомъ и превратился въ полуостровъ. Вообще, обмелѣнiе южныхъ береговъ Арала и западныхъ рукавовъ Аму–Дарьи должны были не мало затруднить плаванiе пароходовъ нашей флотилiи: они вошли въ Ульхунъ–Дарью (рукавъ Аму, считающiйся главнымъ русломъ рѣки), но, не доходя верстъ 40 до Кунграда, задержаны были мелководiемъ. Говорятъ, что хивинцы запрудили Ульхунъ–Дарью плотинами, почему она и сдѣлалась такою мелкою. Талдыкъ (крайнiй западный рукавъ Аму) также перегороженъ плотинами для орошенiя полей, и въ концѣ своемъ пересохъ”. Генералъ–лейтенантъ Веревкинъ, по словамъ телеграфа, принялъ мѣры для движенiя флотилiи вверхъ по рѣкѣ.

______

И такъ отряды наши благополучно двигаются впередъ, не смотря на неслыханныя трудности похода. Трудности эти, конечно, происходятъ не вслѣдствiе препятствiй со стороны азiатскихъ скопищъ, a cо стороны степной и дикой природы, какъ читатели это уже отчасти знаютъ изъ предъидущаго №. О такихъ трудностяхъ постоянно получаются корреспонденцiи отъ участвующихъ въ походѣ. Всѣ корреспонденты единогласно описываютъ по истинѣ первобытныя по своей дикости страны, по которымъ приходится двигаться нашимъ отрядамъ.

Въ берлинской газетѣ «Deutsches Wochenblatt” напечатаны письма отъ 30–го апрѣля (12–го мая), полученныя отъ сопровождающаго русскую экспедицiю въ Хиву поручика Штумма изъ мѣстечка Соте–Идже, въ трехъ или четырехъ переходахъ отъ хивинской границы. По этимъ письмамъ, колонна полковника Ломакина, къ которой примкнулъ Штуммъ, боролась на пути вотъ съ какими трудностями: «жаръ и жажда причиняютъ большiя страданiя; пѣхота, при температурѣ въ 41°, должна ходить по щиколотку въ пескѣ, нагрѣвшемся до 45°, а станцiи, гдѣ можно получить воду, отстоятъ одна отъ другой на разстоянiи 85 верстъ. Иногда въ источникахъ воды вовсе не оказывается или она бываетъ мутная и соленая, такъ что ее едва можно пить. Верблюдовъ и лошадей, во время первыхъ переходовъ, по недостатку воды, погибло очень много, и жажда не разъ порождала ужасныя сцены”.

А вотъ какъ описываетъ туркестанскiй корреспондентъ «Инвалида” мѣстность на Хала–ата (въ 120 верстахъ отъ Аму–Дарьи и 30 отъ Хивинской границы), гдѣ поднялся первый русскiй флагъ и возведено укрѣпленiе св. Георгiя, 26 апрѣля.

«Мѣстностъ на Хала–ата, говоритъ онъ, уныла и печальна, но что дѣлаетъ ее просто невыносимою — это постоянные восточные вѣтры, подымающiе цѣлыя облака песку, который закрываетъ солнце, подобно дождевымъ тучамъ. Этотъ вѣтеръ съ пескомъ, дующiй почти безпрерывно, раздражаетъ нервы и производитъ подавляющее впечатлѣнiе. Вы не находите себѣ нигдѣ укрытiя. Песокъ клубами проникаетъ въ палатку и, въ самое короткое время, толстымъ слоемъ опудриваетъ васъ и всѣ ваши пожитки. Глаза, носъ, уши — все это переполняется пескомъ, a во рту хруститъ; до вещей дотронуться нельзя и вообще надо потратить много усилiй, чтобы произвести какую либо полезную работу. Внѣ палатки, какъ говорится, свѣта Божьяго не видно. Волны сыпучаго песку и пыли съ остервенѣнiемъ смѣняютъ однѣ другiя и препятствуютъ различать предметы”.

Какъ бы то ни было, но надо полагать, что въ настоящее время Хива уже взята или по крайней мѣрѣ конецъ ея, а вмѣстѣ съ тѣмъ и конецъ мученiямъ нашихъ войскъ — уже близится... Нѣтъ конца только воплямъ англiйской печати, которая, какъ кажется, совершенно по–напрасну продолжаетъ метать громы и молнiи на Россiю за ея, будто бы, «коварную политику” вообще, въ Средней Азiи въ особенности... Даже «Times” — эта еще недавняя подстрекательница Россiи къ завоеванiю Хивы для распространенiя цивилизацiи въ Азiи — теперь ничуть не уступаетъ другимъ органамъ англiйской печати по своему задору относительно Россiи; такъ что этому — впрочемъ весьма почтенному органу — можно было бы теперь сказать: «Tu quoque, Brute”...

Раздраженiе англiйской печати противъ Россiи доходитъ до того, что эта печать, въ пылу раздраженiя, не можетъ сколько–нибудь спокойно разсуждать не только съ политической точки зрѣнiя по средне–азiатскому вопросу, но и просто съ коммерческой (а на коммерцiю англичане, кажись, удивительно какъ падки!). Англiйская пресса, которая почему–то стяжала за собою извѣстность той похвальной привычки, что она всегда, будто–бы, разсуждаетъ sine ira et studio, теперь стала похожею на человѣка, закрывшаго глаза и уши, подъ впечатлѣнiемъ мнимой опасности и ложнаго испуга... Пусть судятъ сами читатели. Недавно знаменитый Лессепсъ, творецъ баснословнаго суэцкаго канала, обратился съ письмомъ^*) къ нашему послу въ Константинополѣ, генералу Игнатьеву, въ коемъ предложилъ слѣдующiй проектъ: провести желѣзную дорогу изъ нашего Оренбурга черезъ среднюю Азiю въ Калькутту и сдѣлать, такимъ образомъ, возможнымъ переѣздъ изъ Лондона въ Индiю въ одну недѣлю. Почти вся европейская печать отчасти уже успѣла привѣтствовать этотъ проектъ знаменитаго французскаго инженера, для котораго, какъ говорятъ, теперь нѣтъ ничего невозможнаго, какъ величайшую услугу человѣчеству вообще, а Англiи и Россiи въ особенности (Лессепсъ и значительная часть печатныхъ органовъ полагаютъ что такой путь прекратитъ всякiя пререканiя англичанъ съ нами и будетъ способствовать упроченiю лишь дружбы между Англiею и Россiею). Но англiйская печать встрѣтила проектъ съ холодностью и недовѣрiемъ («Times”), насмѣшливо и просто враждебно («Morning Post”, «Daily–News” и «Daily–Telegraph”) и предлагаетъ всякiй другой путь, лишь бы только не по Россiи”...

______

ПРОЕКТЪ АДВОКАТСКОЙ РЕФОРМЫ.

Читатели уже отчасти знакомы съ вопросомъ о нашей частной адвокатурѣ. Еще въ прошломъ году (почти полтора года тому назадъ) въ «Гражданинѣ”^*) показываемо было, что существующiе частные адвокаты, не смотря на очевидную долю пользы, приносятъ и большой вредъ въ нашей юридической жизни, и что, поэтому, необходимы коренныя реформы относительно частной адвокатуры. Если помнятъ читатели, тогда было говорено, что недостаточно для пользы дѣла воспретить частную адвокатуру, предоставивъ монополiю присяжнымъ повѣреннымъ, какъ на этомъ настаивали нѣкоторые наши журналы; а что необходимо лишь преобразовать частную адвокатуру, отъ которой во всякомъ случаѣ можно ожидать большой пользы... Теперь мы можемъ сообщить читателямъ чрезвычайно любопытныя извѣстiя о предпринимаемой министерствомъ юстицiи реформѣ относительно частной адвокатуры.

______

Г. полтавскiй губернаторъ во всеподданнѣйшемъ отчетѣ высказался^**), между прочимъ, относительно частной адвокатуры подвѣдомственной ему губернiи такимъ образомъ: «со введенiемъ судебной реформы, въ губернiи образовался особый классъ пролетарiевъ, носящихъ громкое названiе адвокатовъ и защитниковъ. Большинство этихъ лицъ, въ средѣ которыхъ являются преимущественно чиновники, потерявшiе службу, не обладая ни нравственными качествами, ни юридическими познанiями, посвятили себя этому званiю единственно вслѣдствiе безвыходнаго своего положенiя и отсутствiя всякихъ средствъ къ существованiю. Въ видахъ личныхъ своихъ интересовъ, многie изъ нихъ не стѣсняются никакими мѣрами для прiобрѣтенiя насущнаго хлѣба, и съ этою цѣлью, возбуждая населенiе къ разнымъ спорамъ и искамъ, большею частью, приводятъ тяжущихся къ тѣмъ печальнымъ результатамъ, что они, по неосновательности затѣянной тяжбы, не выигрывая ея, дѣлаютъ только затрату на судебныя издержки и, по предварительно заключеннымъ условiямъ, удовлетворяютъ подстрекателей за хожденiе по дѣламъ”.

По поводу такого отзыва послѣдовала Высочайшая Его Императорскаго Величества отмѣтка: «сообразить”. Эта отмѣтка была сообщена комитетомъ министровъ г. министру юстицiи, для нaдлeжaщaго исполненiя. И такимъ образомъ возникло дѣло объ адвокатской реформѣ въ министерствѣ юстицiи.

Министерство собирало, затѣмъ, свѣдѣнiя о дѣятельности частныхъ адвокатовъ отъ предсѣдателей окружныхъ судовъ и мировыхъ съѣздовъ. И въ результатѣ оказалось, что дѣятельность эта крайне вредна и возбуждаетъ вездѣ жалобы и нареканiя. Такъ, напримѣръ, по словамъ упомянутой объяснительной записки министерства, «предсѣдатель с.–петербургскаго окружнаго суда замѣчаетъ, что между частными повѣренными есть много такихъ ходатаевъ, которые, не понимая основныхъ началъ устнаго и состязательнаго процесса, усложняютъ дѣло массою совершенно постороннихъ обстоятельствъ, утолщаютъ производство цѣлыми тетрадями письменныхъ отзывовъ и множествомъ вовсе неидущихъ къ дѣлу документовъ, выискиваютъ средства возвести на своего противника обвиненiе въ какомъ–либо преступленiи, пишутъ обширныя кляузныя жалобы и этимъ всѣмъ думаютъ доказать своимъ вѣрителямъ свое знанiе и усердiе, а между тѣмъ не заботятся своевременно собрать надлежащiя доказательства, ожидая, что судъ самъ соберетъ нужныя справки, пропускаютъ опредѣленные сроки и оставляютъ интересы своихъ довѣрителей безъ всякой защиты. Этимъ ходатаямъ судебныя мѣста обязаны массою лишняго труда, который приходится употреблять на разрѣшенiе неосновательныхъ ходатайствъ ихъ и на чтенiе напрасно исписанныхъ ими листовъ гербовой бумаги. Имъ же обязано общество возникновенiемъ дѣлъ самаго сомнительнаго свойства, которыя никогда не были бы начаты, еслибы эти ходатаи, разсчитывая на полученiе вознагражденiя за веденiе дѣла до его окончанiя, не увѣряли въ возможности нелѣпыхъ притязанiй и не вовлекали тѣмъ въ напрасное сутяжничество. — Тѣже самыя печальныя явленiя — продолжаетъ записка — повторяются, иногда даже съ большею силою, и въ другихъ губернiяхъ. Такъ, напримѣръ, по удостовѣренiю предсѣдателя нижегородскаго окружнаго суда, кромѣ нѣкоторыхъ, извѣстныхъ съ хорошей стороны, частныхъ повѣренныхъ, есть еще такiя темныя личности, которыя, въ качествѣ ходатаевъ по дѣламъ, служатъ тормазомъ для правосудiя, бременемъ для суда и несчастiемъ для тѣхъ тяжущихся, которые, по неопытности, неграмотности или невѣжеству, поручаютъ имъ веденiе дѣлъ”. А по отзывамъ предсѣдателей многихъ мировыхъ съѣздовъ, ходатаи — «это большею частью оставшiеся за штатомъ писцы присутственныхъ мѣстъ, или волостные писаря, а также чиновники упраздненныхъ судебныхъ мѣстъ и отставные солдаты. Представляемыя ими просьбы, всегда безграмотныя, составляютъ по большой части безсмысленный наборъ словъ и фразъ. Просительные пункты оканчиваются обыкновенно словами: «поступить во всемъ по законамъ”... Зло, приносимое ими, велико: они подстрекаютъ къ начатiю исковъ, причемъ весьма часто пишутъ просьбы обѣимъ сторонамъ, и, наконецъ, принимаютъ участiе въ составленiи подложныхъ документовъ... Были примѣры, когда повѣренные являлись въ судъ въ нетрезвомъ видѣ и дозволяли себѣ неумѣстныя и оскорбительныя выходки”.

______

Въ виду такого положенiя у насъ частной адвокатуры, министерство выработало слѣдующiй проектъ «правилъ о лицахъ, имѣющихъ право быть повѣренными по судебнымъ дѣламъ”.

1) По дѣламъ, производящимся какъ въ общихъ, такъ и мировыхъ судебныхъ установленiяхъ, повѣренными могутъ быть, кромѣ присяжныхъ повѣренныхъ и лицъ указанныхъ въ ст. 389 учр. суд. устан., только тѣ лица, которыя имѣютъ особыя свидѣтельства на право ходатайствовать по чужимъ дѣламъ.

2) Свидѣтельства эти выдаются мировыми съѣздами, окружными судами и судебными палатами и бываютъ безсрочныя и срочныя.

3) Первыя выдаются подлежащимъ, по мѣсту производства дѣла, судебнымъ мѣстамъ, для веденiя одного или нѣсколькихъ, точно означенныхъ въ самомъ свидѣтельствѣ дѣлъ.

4) Вторые выдаются на три года для веденiя всѣхъ вообще какъ уголовныхъ, такъ и гражданскихъ дѣлъ. Повѣренные, имѣющiе срочныя свидѣтельства отъ мироваго съѣзда могутъ ходатайствовать и по дѣламъ у всѣхъ мировыхъ судей, подвѣдомственныхъ съѣзду; имѣющiе свидѣтельства отъ окружнаго суда могутъ ходатайствовать и во всѣхъ мировыхъ установленiяхъ округа этого суда; свидѣтельства же, полученныя отъ судебной палаты, даютъ только право на ходатайство въ этой палатѣ.

5) Повѣренный, принявшiй на себя, на основанiи свидѣтельства, хожденiе по дѣлу, имѣетъ право, по желанiю тяжущагося, продолжать ходатайство по этому дѣлу и въ другихъ судахъ, въ томъ числѣ и въ кассацiонныхъ департаментахъ сената.

6) Желающiй получить свидѣтельство долженъ подать о томъ прошенiе подлежащему судебному мѣсту, объяснивъ, что для полученiя права быть повѣреннымъ нѣтъ ни одного изъ препятствiй, означенныхъ въ ст. 246 уст. гражд. суд., съ тѣмъ, что если впослѣдствiи откроется противное, то не только отъ него отбирается свидѣтельство, но онъ подлежитъ преданiю суду. Къ прошенiю прилагаются всѣ документы необходимые для удостовѣренiя личности просителя.

7) Судебное мѣсто, коему подано указанное прошенiе, подвергаетъ просителя, въ распорядительномъ засѣданiи, предварительному испытанiю въ знанiи главнѣйшихъ и наиболѣе существенныхъ въ судебной практикѣ законовъ, а также обрядовъ судопроизводства и въ уменiи правильно излагать свои мысли какъ письменно, такъ и словесно. Отъ такого испытанiя освобождаются лица, окончившiя курсъ въ высшихъ или среднихъ учебныхъ заведенiяхъ, или жe имѣющiя свидѣтельства о выдержанiи соотвѣтственнаго экзамена.

Примѣчанiе. Отъ испытанiя могутъ быть освобождены имѣющiе уже свидѣтельство и просящiе о выдачѣ таковаго на новое трехлѣтiе или имѣющiе свидѣтельство отъ другаго, равнаго или высшаго суда.

8) По окончанiи испытанiя и по разсмотрѣнiи документовъ просителя, судебное мѣсто, принявъ въ соображенiе всѣ свѣдѣнiя, которыя оно признаетъ нужнымъ, постановляетъ: или о дозволенiи просителю быть повѣреннымъ, о чемъ и выдается ему надлежащее свидѣтельство, или же объ отказѣ въ ходатайствѣ просителя, хотя бы онъ и соотвѣтствовалъ требуемымъ закономъ формальнымъ условiямъ.

9) О получившихъ срочныя свидѣтельства судебное мѣсто доводитъ до свѣдѣнiя министра юстицiи и публикуетъ имена ихъ въ губернскихъ вѣдомостяхъ.

10) Получившiе срочныя свидѣтельства обязаны ежегодно оплачивать ихъ особымъ денежнымъ сборомъ въ размѣрѣ: а) 20 р. по свидѣтельствамъ мироваго съѣзда, б) 40 р. по свидѣтельствамъ окружнаго суда и в) 100 руб. — судебной палаты. Сборъ этотъ взимается для выдачи вознагражденiя кандидатамъ на судебныя должности и причисляется къ спецiальнымъ средствамъ министерства юстицiи.

Примѣчанiе. Дозволяется получать свидѣтельства и отъ нѣсколькихъ судовъ или съѣздовъ округа одной палаты, съ платою за каждое свидѣтельство отдѣльно.

11) Судебныя мѣста, при коихъ состоятъ лица получившiя срочныя свидѣтельства, въ случаѣ неправильныхъ дѣйствiй или явной неблагонадежности таковыхъ лицъ, входятъ, какъ по непосредственному своему усмотрѣнiю, такъ и по предложенiямъ прокурорскаго надзора, въ разсмотрѣнiе вышеуказанныхъ дѣйствiй и могутъ подвергать этихъ лицъ слѣдующимъ дисциплинарнымъ взысканiямъ: а) предостереженiю или замѣчанiю, б) выговору, в) запрещенiю отправлять обязанности повѣреннаго на время не свыше одного года, и г) исключенiю изъ числа повѣренныхъ.

12) На всѣ указанныя въ 8 и 11 пп. этихъ правилъ постановленiя судебныхъ палатъ, окружныхъ судовъ и мировыхъ съѣздовъ, допускаются жалобы частныхъ лицъ, протесты прокурорскаго надзора, каковые жалобы и протесты приносятся министру юстицiи и имъ разрѣшаются окончательно.

13) Настоящiя правила вводятся въ силу тотчасъ же по полученiи ихъ на мѣстѣ. Но довѣренности на хожденiе по дѣламъ, данныя до того времени, сохраняютъ свое дѣйствiе въ теченiи одного года, хотя бы лица, на имя коихъ онѣ выданы, не получили свидѣтельства на право быть повѣренными по судебнымъ дѣламъ.

______

Не станемъ теперь входить въ разсмотрѣнiе проектируемыхъ правилъ, хотя бы и можно было сдѣлать нѣсколько возраженiй относительно нѣкоторыхъ частностей. Замѣтимъ лишь, что, говоря вообще, эти правила на столько хороши, что отъ нихъ можно ожидать значительной пользы для нашего судебнаго дѣла.

_______

ПЕТЕРБУРГСКОЕ ОБЩЕСТВО ЛЮБИТЕЛЕЙ ДУХОВНАГО ПРОСВѢЩЕНIЯ.

(Продолженiе).

Въ двухъ предыдущихъ нумерахъ «Гражданина”^*) мы привели доказательства: 1) противъ мысли о. Iосифа Васильева, будто бы установленная правилами 1800 г. церковная неравноправность съ нами единовѣрцевъ можетъ найти себѣ оправданiе въ погрѣшностяхъ содержимаго единовѣрцами обряда, и 2) противъ предположенiя г. Нильскаго, будто бы истинною причиною ограниченiя церковныхъ правъ единовѣрцевъ надобно считать ихъ неблагонадежное настроенiе.

Въ возраженiяхъ, представленныхъ противъ разсужденiя г. Филиппова въ засѣданiи общества любителей духовнаго просвѣщенiя 18 января, мы встрѣчаемся еще съ третьимъ мнѣнiемъ о причинахъ этого ограниченiя. Мнѣнiе это принадлежитъ г. Чистовичу и передано въ протоколѣ означеннаго засѣданiя въ слѣдующемъ видѣ:

«Противъ мысли лектора (г. Филиппова), что единовѣрческая церковь не во всемъ уравнена съ православною и что православные миряне не могутъ принимать таинствъ отъ единовѣрческой церкви, г. Чистовичъ замѣтилъ, что, по его мнѣнiю, это ограниченiе сдѣлано не въ видахъ умаленiя достоинства единовѣрческой церкви, но по снисхожденiю къ немощной совѣсти самихъ единовѣрцевъ, не допускающихъ православныхъ мирянъ въ свои храмы и не позволяющихъ своимъ священникамъ совершать таинства надъ православными мирянами”.^**).

Но простой справки съ текстомъ п. 11 просьбы 1799 г. и отвѣта на этотъ пунктъ м. Платона было бы совершенно достаточно для того, чтобы воздержать г. Чистовича отъ сдѣланнаго имъ возраженiя.

Въ п. 11 своей просьбы единовѣрцы просятъ: «Если кто изъ сыновъ грекороссiйской церкви пожелаетъ прiобщиться св. таинъ отъ старообрядческаго (единовѣрческаго) священника, таковому не возбранять”.

На это послѣдовалъ отвѣтъ: что «сынъ православной грекороссiйской церкви не иначе можетъ имѣть дозволенiе, развѣ то въ крайней нуждѣ, въ смертномъ случаѣ, гдѣ бъ не случилось найти православнаго священника и церкви”.

Если бы эти выписанныя нами подлинныя слова просьбы и послѣдовавшаго на нее рѣшенiя были передъ глазами г. Чистовича, или же въ его памяти, безъ сомнѣнiя, онъ не сдѣлалъ бы своего замѣчанiя. Но такъ какъ онъ возражалъ безъ предварительнаго приготовленiя, вслѣдъ за чтенiемъ г. Филиппова, при чемъ правилъ 1800 г. подъ руками не имѣлъ, наизустъ же онъ могъ ихъ и не помнить, то въ его заключенiи и произошла ошибка, которой, впрочемъ, мы нисколько не расположены придавать какое–нибудь особенное значенiе. «Забвенiе, по древне–русскому выраженiю, надъ всѣми хвалится”. Упомянули же мы объ этомъ единственно для полноты обзора возбужденныхъ чтенiемъ г. Филиппова пренiй для убѣжденiя читателей въ томъ, что ни одно изъ тѣхъ объясненiй, которыя, во время этихъ пренiй, были приведены въ оправданiе положеннаго правилами 1800 г. между единовѣрцами и нами различiя, не имѣетъ надлежащей силы.

Такимъ образомъ одно изъ положенiй г. Филиппова, именно четвертое, въ которомъ онъ говоритъ: что «ограниченiе церковныхъ правъ единовѣрцевъ, изложенное въ 11–мъ и нѣкоторыхъ другихъ пунктахъ правилъ митрополита Платона, ставитъ ихъ въ такое положенiе, которому въ православной церкви нѣтъ никакого подобiя^*) и которое во всякомъ случаѣ не согласуется съ постояннымъ и всеобщимъ православнымъ началомъ свободы обряда”, послѣ такого строгаго и — не грѣхъ прибавить — придирчиваго испытанiя, мы въ правѣ считать окончательно доказаннымъ.

Позволяемъ себѣ пройти мимо тѣхъ возраженiй, которыя сдѣланы были г. Нильскимъ противъ понятiй г. Филиппова о свободѣ обряда, такъ какъ эти возраженiя обязаны своимъ происхожденiемъ простому недоразумѣнiю г. профессора. Г. Нильскiй приписалъ своему сопернику такiя мнѣнiя, которыхъ г. Филипповъ не выражалъ и которыхъ, какъ видно изъ предложенныхъ имъ 28 марта объясненiй, онъ вовсе не раздѣляетъ, именно: будто церковь допускала безусловную свободу въ употребленiи обрядовъ, иначе: что церковь смотрѣла на обряды безразлично; что ей, будто бы, все равно, какой бы обрядъ, — правильный, или нѣтъ, — ни содержали ея члены. Не допуская мысли о намѣренномъ переиначенiи словъ противника, мы согласны объяснить въ настоящемъ случаѣ дѣйствiя г. Нильскаго небрежностiю, съ которою, какъ мы увидимъ ниже, онъ вообще отнесся къ предмету разсужденiй, или же неумѣнiемъ съ разу схватить истинный смыслъ того, что онъ читаетъ. Послѣднее, какъ природный недостатокъ, не можетъ, конечно, быть вмѣнено и въ вину; но если это произошло отъ небрежности, то трудно ей придумать извиненiе. Г. Филипповъ, по заботѣ о возможномъ разъясненiи возбужденнаго имъ вопроса ходатайствуя передъ совѣтомъ общества о приглашенiи г. Нильскаго въ его засѣданiя, имѣлъ право расчитывать по крайней мѣрѣ на то, чтобы этотъ вопросъ, и безъ того искусственно и отчасти намѣренно затемненный и запутанный, не запутывали еще болѣе. Переходимъ за симъ къ главному предмету разсужденiя г. Филиппова, который составляетъ средоточiе или серцевину вопроса «о нуждахъ единовѣрiя” и отъ правильнаго взгляда на который зависитъ болѣе всего удовлетворительное разрѣшенiе этого вопроса: къ значенiю соборнаго опредѣленiя 13 мая 1667 г. и наложенныхъ имъ клятвъ.

Г. Нильскiй правильно оцѣнилъ преимущественную важность этой стороны вопроса и, сообразуясь съ ея значенiемъ, посвятилъ ей большую часть предложенныхъ имъ г. Филиппову въ засѣданiи 25 февраля возраженiй. Чтобы показать, сколько истинной силы оказалось въ этихъ возраженiяхъ, мы постараемся сопоставить ихъ, — конечно, — не всѣ, но важнѣйшiя, съ объясненiями, предложенными въ засѣданiи 28 марта г. Филипповымъ; но предварительно считаемъ долгомъ возобновить въ памяти нашихъ читателей, въ чемъ состоитъ мнѣнiе той и другой стороны и въ чемъ сущность раздѣляющаго ихъ разногласiя? Постараемся выразить ее, по возможности собственными словами противниковъ. Мысль г. Филиппова состоитъ въ томъ, «что тѣ обрядовыя особенности, которыя въ настоящее время употребляются, съ разрѣшенiя духовной власти, въ единовѣрческихъ приходахъ, соборнымъ постановленiемъ 13 мая 1667 года были воспрещены безусловно”.

«Не касаясь, говоритъ г. Филипповъ, употребленiя этихъ обрядовъ въ прошедшемъ, соборъ постановилъ такое опредѣленiе, которымъ на будущее время означенныя особенности до–никоновскаго обряда исключались изъ церковнаго употребленiя безъ всякой въ какомъ бы то ни было смыслѣ оговорки и въ силу котораго для члена русской церкви не представлялось уже возможности остаться при этихъ обрядахъ и соблюсти послушанiе соборному опредѣленiю. Однимъ исключалось другое, и тотъ, кто послѣ этого соборнаго постановленiя продолжалъ держаться запрещенныхъ соборомъ обрядовъ, тѣмъ самымъ являлся уже ослушникомъ церковной власти и подвергался всѣмъ послѣдствiямъ изреченной соборомъ кары”^*).

Г. Нильскiй держится объ этомъ предметѣ другой мысли, которую раздѣлялъ и преосвященный митрополитъ Филаретъ: «мысль та, говоритъ онъ, что клятва наложена соборомъ на людей, изъ–за старыхъ обрядовъ отдѣляющихъ отъ церкви и хулящихъ ее, и что употребленiе этихъ обрядовъ само по себѣ — внѣ этой клятвы”.

«Съ этою мыслью, продолжаетъ г. Нильскiй, согласенъ и я, и доказательства ея изложены мною въ статьѣ, мною не подписанной и напечатанной въ «Христiанскомъ Чтенiи” за прошлый годъ, — въ маѣ мѣсяцѣ”^**).

То–есть, г. Нильскiй, вопреки мнѣнiю г. Филиппова, полагаетъ, что церковная власть и послѣ 13 мая 1667 г. не запрещала употребленiя до–никоновскаго обряда людямъ, въ общенiи съ церковiю находившимся, преслѣдовала же съ клятвою только такихъ лицъ, которыя не ограничивались употребленiемъ означеннаго обряда, но изъ–за исправленiя обрядовъ и книгъ оставляли церковь и износили хулы и клятвы на все, совершающееся въ ней, и на ея iерархiю.

Доказательства въ пользу своихъ мнѣнiй оба противника черпали почти изъ однихъ и тѣхъ–же источниковъ. Мы не имѣемъ возможности слѣдовать за ихъ состязанiемъ шагъ за шагомъ — такъ какъ это безъ мѣры распространило бы объемъ нашихъ и безъ того весьма продолжительныхъ бесѣдъ, — и, для разъясненiя дѣла нашимъ читателямъ, считаемъ совершенно достаточнымъ, какъ выше уже и замѣтили, остановиться на нѣсколькихъ самыхъ рѣшительныхъ пунктахъ спора.

Самымъ важнымъ, исходнымъ въ этомъ дѣлѣ пунктомъ г. Филипповъ совершенно справедливо счелъ вопросъ о содержанiи и смыслѣ самаго акта соборнаго опредѣленiя 13 мая 1667 г., поставленнаго имъ въ связь съ предшествовавшими ему соборными постановленiями 2 iюля 1666 г. и 23 апрѣля 1656 года. И мы не можемъ скрыть своего удивленiя, что г. Нильскiй, въ своихъ объясненiяхъ съ г. Филипповымъ, не захотѣлъ подвергнуть своему критическому анализу опредѣленiе 13 мая 1667 г., ссылаясь на то, что оно подаетъ поводъ къ различнымъ истолкованiямъ и что одни понимаютъ его такъ, а другiе иначе. Такъ тутъ–то бы, кажется, и употребить всѣ усилiя, чтобы своему мнѣнiю доставить перевѣсъ передъ сужденiемъ противнымъ. Мы каемся передъ г. Нильскимъ въ своемъ невольномъ подозрѣнiи, что истинною причиною, побудившею его бѣгать отъ встрѣчи съ опредѣленiемъ 13 мая 1667 г. и съ другими тѣсно связанными съ нимъ историческими свидѣтельствами, неблагопрiятными для его выводовъ, было весьма естественное желанiе уйти отъ неминуемаго и неотразимаго обличенiя. И позволяемъ себѣ замѣтить, что на этомъ маневрѣ, показывающемъ сильно развитое въ г. Нильскомъ чувство самосохраненiя, онъ ловится уже не въ первый разъ^*).

Правда, его положенiе, при встрѣчѣ съ выше упоминаемыми постановленiями 1656, 1666 и 1667 гг., было въ высшей степени затруднительно. Ну, чтò бы онъ въ состоянiи былъ сказать противъ слѣдующихъ историческихъ свидѣтельствъ:

1) Пришедшiе въ 1656 г. въ Москву на соборъ патрiархи Макарiй антiохiйскiй и Гаврiилъ сербскiй и митрополиты Григорiй никейскiй и Гаврiилъ молдавскiй, на вопросъ патрiарха Никона о способѣ сложенiя перстовъ, представили ему письменное заявленiе такого содержанiя:

«Кто отъ христiанъ православныхъ не творитъ крестъ тако (тремя первыми персты десныя руки), по преданiю восточныя церкви, еже держа сначала вѣры доднесь, есть еретикъ и подражатель арменовъ. И сего ради имамы его отлучена отъ Отца и Сына и Св. Духа”.

2) Въ недѣлю православiя, въ томъ же году, проклятiе на некрестящихся тремя персты произнесено было, по вызову Никона, антiохiйскимъ патрiархомъ въ церкви всенародно.

3) На соборѣ 1656 г. постановлено: «Аще кто отселѣ вѣдый не повинится творити крестное изображенiе на лицѣ своемъ, якоже древле св. восточная церковь прiяла есть и якоже нынѣ четыре вселенстiи партiархи со всѣми сущими подъ ними христiаны, повсюду вселенныя обрѣтающимися, имѣютъ... но имать сiе непрiятное Церкви, еже соединя два малыя персты съ великимъ пальцемъ, въ нихже неравенство св. Троицы извѣщается, и два великосредняя, простерта суща, въ нихже заключати два сына и два состава, по Несторiевѣ ереси, или инако изображати крестъ, сего имамы, послѣдующе св. Отецъ седми вселенскихъ соборовъ и прочихъ помѣстныхъ правиломъ и св. восточныя Церкви 4–мъ вселенскимъ патрiархамъ, всячески отлучена отъ Церкви”.

4) Постановленiемъ 2 iюля 1666 г. запрещено уже не одно двуперстiе, но всѣ особенности до–никоновскаго обряда подъ страхомъ духовнаго наказанiя и тѣлеснаго озлобленiя; а на благочинныхъ налагалась казнь безо всякiя пощады, если бы въ какой нибудь церкви, порученной ихъ наблюденiю, открыто было, «кромѣ ихъ извѣту”, «хотя едино что”, то есть: или одна сугубая аллилуiя, или просвира съ печатью восьмиконечнаго креста и т. д.

5) Къ этому прещенiю въ опредѣленiи 13 мая 1667 г. присоединены проклятiя. По исчисленiи всѣхъ особенностей обряда, которыя соборомъ вводились вновь, въ замѣнъ тѣхъ, которыя были въ употребленiи до того времени и которыя отнынѣ обрекались на изверженiе изъ церковнаго чина, отцы собора обратились ко всему русскому клиру и народу (архимандритомъ и игуменомъ и всѣмъ монахамъ, протопопамъ и старостамъ поповскимъ и всѣмъ священникамъ мѣстнымъ и немѣстнымъ, клирикомъ же и всякаго чину православнымъ христiанамъ, великимъ и малымъ, мужамъ и женамъ), заповѣдуя и повелѣвая покорятися безъ всякаго сомнѣнiя и прекословiя св. восточной Церкви.

«Аще же, писали они, кто не послушаетъ повелѣваемыхъ отъ насъ (а повелѣвалось: двуперстно не молиться, посолонь не ходить, аллилуiю не сугубить и т. д.), и мы таковаго противника данною намъ властiю всесвятаго и животворящаго Духа, аще будетъ отъ освященнаго чина, извергаемъ и обнажаемъ его всякаго священнодѣйствiя и благодати и проклятiю предаемъ; аще же отъ мирскаго чина, отлучаемъ и чужда сотворяемъ отъ Отца и Сына и Св. Духа и проклятiю и анаѳемѣ предаемъ, яко еретика и непокорника, и отъ православнаго всесочлененiя и стада и отъ церкви Божiя отсѣкаемъ, яко гнилъ и непотребенъ удъ, дондеже вразумится и возвратится въ правду покаянiемъ” (то есть, пока не исполнитъ повелѣнiя собора и не отринетъ двуперстiя, посолонья и т. д.).

6) Въ дѣянiи тогоже собора, посвященномъ осужденiю стоглаваго собора, въ заключенiе сказано: «Аще ли кто отнынѣ почнетъ прекословити о изложенныхъ винахъ на соборѣ семъ великомъ отъ святѣйшихъ вселенскихъ патрiархъ, яже исправиша и узаконоположиша о аллилуiи, и о крестѣ, и о прочихъ винахъ, яже писаны суть въ соборномъ изложенiи настоящаго сего собора, въ лѣто отъ Божiя по плоти рожденiя 1667, и въ книзѣ Правленiя Жезла: да будетъ, по апостолу Павлу, въ правду самоосужденъ и наслѣдникъ клятвѣ сего собора, писаннѣй въ соборнѣмъ дѣянiи его, яко преслушникъ Божiй и св. Отецъ правиломъ противникъ”^*).

Послѣднихъ словъ соборнаго дѣянiя въ объясненiяхъ, представленныхъ г. Филипповымъ, нѣтъ; но они были бы тамъ, какъ нельзя болѣе, кстати. Конечно, если бы разсужденiя шли между людьми, одинаково расположенными дорожить раскрытiемъ истиннаго смысла постановленiя 13 мая 1667 г., то и тѣхъ цитатъ и разъясненiй, которыя приведены г. Филипповымъ, было бы вполнѣ достаточно; но такъ какъ въ настоящемъ случаѣ приходилось побѣждать не чье–либо ученое недоумѣнiе, а, просто, желанiе отстранить, во что бы то ни стало, историческiй актъ, ставшiй поперекъ дороги, — то для дѣла было бы очень полезно привести тѣ именно слова соборнаго дѣянiя, изъ которыхъ нѣтъ нужды дѣлать какой–либо выводъ, а въ которыхъ прямо сказано: что «наслѣдникъ клятвѣ сего собора, писаннѣй въ соборномъ дѣянiи его”, будетъ всякiй, «кто отнынѣ (съ 13 мая 1667 г.) начнетъ прекословити” въ томъ, «яже (святѣйшiи вселенстiи патрiархи) исправиша и узаконоположиша (именно) о аллилуiи, и о крестѣ, и о прочихъ винахъ, яже писаны суть въ соборномъ изложенiи настоящаго сего собора, въ лѣто отъ Божiя по плоти рожденiя 1667 г.”.

Конечно, и противъ этого документа можно спорить и возражать, лишь бы хватило духу; вѣдь возражалъ же г. Нильскiй, какъ мы увидимъ ниже, противъ не менѣе яснаго свидѣтельства указа 15 мая 1722 г. Но для тѣхъ, кому нѣтъ ни нужды, ни выгоды возставать противъ очевидности, вопросъ о предметѣ клятвъ собора 1667 году долженъ быть вполнѣ и окончательно уясненъ выше приведенными словами: предметъ сихъ клятвъ — прекословiе въ аллилуiи, крестѣ и въ прочихъ особенностяхъ до–никоновскаго обряда.

Миновавъ соборное опредѣленiе, коимъ были наложены клятвы, г. Нильскiй думаетъ подтвердить мысль свою различными указанiями на послѣдующую церковную практику и съ этою цѣлiю останавливается, между прочимъ, на распоряженiяхъ новгородскаго метрополита Питирима (бывшаго предсѣдателемъ на выборѣ 1666 г.) по случаю дошедшихъ до него слуховъ о томъ, что въ его епархiи многiе попы служатъ литургiю по старопечатнымъ служебникамъ, на семи просфорахъ.

«Питиримъ, говоритъ г. Нильскiй, дѣлаетъ по этому предмету такое распоряженiе: призвавъ къ себѣ поповскихъ старостъ и десятскихъ священниковъ, онъ повелѣваетъ имъ учинить заказъ крѣпкiй всѣмъ священникамъ, которые по старымъ книгамъ служили, чтобы они оставили эти книги и купили себѣ исправленныя новыя книги, а у просфирницъ велѣлъ отобрать старыя печати, или дорники, и обязать ихъ подпискою купить новыя печати”.

«Вы видите, обращается г. Нильскiй къ г. Филиппову, здѣсь нѣтъ ни наказанiя, ни клятвы на виновныхъ священниковъ; а между тѣмъ если бы соборъ 1667 года наложилъ клятву собственно на употребленiе старыхъ обрядовъ, наказанiя и даже клятвы должны бы были быть”.

«Правда, продолжаетъ г. Нильскiй, когда Питиримъ узналъ, что и послѣ этого распоряженiя продолжается служба по старымъ книгамъ, онъ требуетъ, чтобы непокорныхъ священниковъ выслали въ Новгородъ, съ провожатыми, очевидно, для употребленiя надъ ними дисциплинарныхъ мѣръ, угрожая жестокимъ наказанiемъ тѣмъ, которые бы стали продолжать служить по прежнимъ книгамъ. Но я нахожу, что это, хотя бы и жестокое, наказанiе все–таки и есть клятва”.

«Здѣсь шла рѣчь о наказанiи не потому, что священники служили по старымъ книгамъ, — прежде Питиримъ не наказывалъ за это, — а потому, что и послѣ обязательства купить новыя книги они все–таки продолжали служить по старымъ и такимъ образомъ не исполнили своего обѣщанiя и оказались непокорными распоряженiю своего архiерея”^*).

Чтобы нашимъ читателямъ яснѣе было дѣло, мы, по слѣдамъ г. Филиппова, приведемъ здѣсь въ подлинникѣ одинъ изъ тѣхъ актовъ, на которыхъ основываетъ свои заключенiя г. Нильскiй, и разсмотримъ, при свѣтѣ самаго текста этого акта, правильно ли г. Нильскимъ понятъ смыслъ питиримовыхъ распоряженiй.

Въ т. IV актовъ историческихъ, подъ № 203, читаемъ слѣдующее распоряженiе митрополита Питирима:

«Да будетъ, пишетъ онъ къ тихвинскому архимандриту Iонѣ, — по допросу тихвинскаго посаду попы скажутъ, что они дѣтей своихъ духовныхъ, или иныхъ какихъ чиновъ людей, божественныхъ и пречистыхъ таинъ причащали просворами старой печати крестовъ, а не новой печати крестовъ, и кого имяны дѣтей своихъ духовныхъ, или иныхъ какихъ людей, причащали: и ты–бъ, по нашему указу, тѣхъ поповъ отказалъ отъ божественныя службы; а отказавъ, велѣлъ бы тѣхъ поповъ дать на крѣпкiя поруки съ записьми, а за поруками тѣхъ поповъ прислалъ къ намъ, въ Великiй Новгородъ, съ провожатымъ того тихвинскаго монастыря съ монастырскимъ служкою. А въ которомъ числѣ тѣхъ поповъ къ намъ въ Великiй Новгородъ пришлешь, и ты–бъ о томъ къ намъ отписалъ, а отписку свою велѣлъ подать и служкѣ съ тѣми попы явитися въ нашемъ судномъ приказѣ, приказному нашему Богдану Леонтьеву Сназину, да дьяку нашему Степану Балавинскому”.

«А просвирень держать скованными до нашего указу^**).

Что же говоритъ намъ этотъ историческiй актъ?

а) Что надъ священниками тихвинскаго посада, которые и не думали изъ–за прежняго обряда бѣжать отъ церкви, или хулить ея тайны, и отлучаться отъ своего каноническаго священноначалiя, а только позволяли себѣ отступленiе отъ одного изъ предписанiй собора 1667 г., а именно употребляли въ совершенiи евхаристiи просвиры, печатанныя не четыреконечнымъ, а восьмиконечнымъ крестомъ, было назначено м. Питиримомъ слѣдствiе.

б) Что слѣдователю архимандриту Iонѣ наказано было, — какъ только подтвердится подозрѣнiе Питирима, — тѣхъ поповъ отказать немедленно отъ божественной службы, то есть тамъ же, на мѣстѣ, до производства надъ ними суда, подвергнуть тяжкому дисциплинарному взысканiю и затѣмъ, за крѣпкими поруками, съ провожатымъ, выслать ихъ счетомъ въ Новгородъ (очевидно, уже не для дисциплинарныхъ, какъ думаетъ г. Нильскiй, взысканiй, коимъ они подверглись у себя въ посадѣ, а для сдачи ихъ въ судный приказъ, т. е. для преданiя ихъ суду”).

в) Что въ вину этимъ священникамъ вмѣнялось причащенiе старопечатными просвирами не только постороннихъ какихъ–либо лицъ, но даже ихъ дѣтей духовныхъ, т. е. такихъ христiанъ, которые, подобно своимъ духовнымъ отцамъ, не отлучались отъ церковнаго общенiя, но только предпочитали употребленiе на просвирахъ восьмиконечнаго креста.

г) Что архимандриту Iонѣ дано было предписанiе послѣ перваго дошедшаго до митрополита слуха о преступленiи тихвинскихъ поповъ, безъ всякаго предварительнаго вразумленiя или приглашенiя оставить запрещенный соборомъ видъ просвирной печати, и безъ всякаго разбора между этими попами и безъ малѣйшаго испытанiя ихъ внутренняго настроенiя и расположенiя къ церкви.

д) Что, слѣдовательно, для судебнаго преслѣдованiя своихъ поповъ м. Питиримъ считалъ совершенно достаточнымъ уклоненiе ихъ хотя бы отъ одного какого–либо изъ предписанiй собора 1667 г. (а хотя едино что), при полной во всѣхъ прочихъ отношенiяхъ покорности церкви.

За симъ возникаетъ вопросъ: на основанiи какого же закона должны были подвергнуться отвѣтственности и какую кару должны были понести виновные священники тихвинскаго посада? Очевидно, на основанiи того самаго закона, коимъ воспрещалось употребленiе до–никоновскаго обряда и коимъ опредѣленъ характеръ и размѣръ наказанiя, то–есть: на основанiи закона 13–го мая 1667 г.; а этимъ закономъ установлена была, какъ извѣстно, только одна мѣра наказанiя! отлученiе и клятвы.

Какъ же въ такомъ случаѣ, спрашиваетъ г. Нильскiй, м. Питиримъ не прямо налагалъ на виновныхъ проклятiе, а сперва предостерегалъ и увѣщевалъ, а потомъ уже вызывалъ ихъ въ Новгородъ, и то, по его мнѣнiю, для дисциплинарныхъ только взысканiй?

Послѣднiя слова, относящiяся къ цѣли вызова тихвинскихъ поповъ въ Новгородъ, г. Нильскiй прибавилъ уже по своимъ догадкамъ, которыя устраняются вышеприведенными (п. б) соображенiями. А что м. Питиримъ не сразу предалъ виновныхъ поповъ анаѳемѣ, такъ это доказываетъ только то, что онъ былъ въ здравомъ умѣ и въ полной памяти. Всякiй преступникъ, совершившiй дѣянiе, достойное судебнаго преслѣдованiя, подвергается наказанiю не до суда, а по окончанiи онаго; въ противномъ случаѣ зачѣмъ же и судъ?

«И убiйцу, справедливо говоритъ г. Филипповъ, застигнутаго на мѣстѣ преступленiя, не прямо ссылаютъ въ Сибирь, а прежде производятъ надъ нимъ слѣдствiе и судъ, при чемъ опредѣляются и мѣра, и свойство его вины, а съ тѣмъ вмѣстѣ и мѣра заслуженной имъ казни”.

Въ настоящемъ же случаѣ поспѣшное, до окончанiя суда, наложенiе клятвъ и потому еще было бы неумѣстно, что въ самомъ соборномъ опредѣленiи 1667 г. предвидятся случаи вразумленiя виновныхъ и возвращенiя въ правду покаянiемъ; можно и даже должно было вслѣдствiе сего и повременить анаѳемою и попытаться, не вразумятся ли иные изъ преданныхъ суду и не согласятся ли впредь употреблять просвиры съ четыреконечнымъ крестомъ.

Далѣе, одно изъ доказательствъ въ пользу мысли, будто бы и послѣ собора 1667 г. употребленiе прежнихъ обрядовъ не воспрещалось, г. Нильскiй почерпнулъ изъ раскольничьяго сочиненiя Саввы Романова, въ которомъ описано извѣстное состязанiе раскольниковъ съ церковными властями, происходившее въ 1682 г. въ грановитой палатѣ въ присутствiи царскихъ особъ, и въ которомъ, между прочимъ, переданы слѣдующiя обстоятельства:

На вопросъ этого самаго Саввы, бывшаго въ числѣ совопросниковъ: «какая ересь и хула въ семъ, еже двѣма персты креститися, божество и человѣчество исповѣдовати и въ молитвѣ Сына Божiя глаголати? За сiе чего ради мучити и въ срубахъ жещи?” патрiархъ Iоакимъ отвѣчалъ:

«Мы за крестъ и молитву не мучимъ и не жжемъ; но за то, яко насъ еретиками называютъ и святѣй церкви не повинуются, сожигаемъ. А креститеся кто какъ хощетъ, двѣма персты, или тремя, или всею рукою, сiе все едино, токмо бы знаменiе креста на себѣ вообразити: мы о томъ не истязуемъ”.

Г. Нильскiй, не шутя, принялъ это за выраженiе дѣйствительнаго взгляда п. Iоакима и современной iерархiи на перстосложенiе, между тѣмъ какъ ему стоило бы познакомиться нѣсколько поближе съ творенiемъ патр. Iоакима, «Увѣтъ духовный”, изданнымъ вслѣдъ за этими пренiями и даже по ихъ поводу, и тамъ на лл. 51, 100, 103, 104 и 202 онъ нашелъ бы такiя разсужденiя патрiарха о треперстномъ и двуперстномъ сложенiи и вообще о всѣхъ особенностяхъ до–никоновскаго обряда, которыя могли бы его вразумить на этотъ счетъ^*).

Но еще ближе ему было бы справиться съ тою же самою книжкою, откуда онъ почерпнулъ свои свѣдѣнiя объ отвѣтѣ патр. Iоакима на вопросъ Саввы, и перевернуть въ ней нѣсколько страничекъ, и онъ встрѣтилъ бы тамъ такiя строки, по прочтенiи коихъ, конечно, не захотѣлъ бы ссылаться на вышеприведенный отвѣтъ патр. Iоакима.

Въ томъ же сочиненiи Саввы Романова разсказывается далѣе, что когда выше приведенный отвѣтъ патрiарха былъ повторенъ нижегородскимъ епископомъ, тогда Савва ему возразилъ:

«Правду ли глаголеши, яко за крестное знаменiе и за молитву не мучите? То чего ради, егда приведутъ предъ васъ коего христiанина и въ первыхъ словесехъ истязуете его, како крестится и како молитву творить? И аще отвѣщаетъ оный: «крещуся и молитву творю по старому, якоже св. Церковь прiяла отъ св. богоносныхъ Отецъ, и вы за то того часа велите его и мучити, и въ тюрьму вринете на смерть. И нынѣ у тебе въ Нижнемъ Новгородѣ сѣдятъ три человѣка за крестъ и молитву въ ямѣ, которая ископана глубиною саженей въ десять, подъ башнею иванскою. По твоему же приказу приходилъ къ нимъ попъ Евфимiй мироносицкiй и, изведъ ихъ изъ ямы, вопрашивалъ: повинуются ли Церкви во всемъ и архiерею?”

«Они же, прiемше отъ него благословенiе, отвѣщаша: во всемъ повинуемся и волю вашу безъ прекословiя будемъ творити, точiю увольте намъ крестное знаменiе и молитву по старому имѣти, и оной попъ тебѣ возвѣстилъ; ты же паки повелѣлъ въ туже яму бросити”^*).

(Продолженiе будетъ).

_______

МГНОВЕНIЯ.

1. Пережитая ночь.

Какая ночь была! Мечтательно и нѣжно

Луна свѣтила намъ въ раскрытое окно

И тополь бѣлая стояла безмятежно...

Какая ночь была — та ночь была давно!

Давно! былъ полонъ садъ недвижными тѣнями

И шорохъ слышался. Въ лазури гасла даль,

А за черемухой блаженствомъ и слезами

Звучала чья то пѣснь и плакала рояль.

Какая ночь была! Волнуясь и рыдая,

Ловили звуки мы до утренней зари

И мыслью и мечтой слагали, замирая,

Свободѣ и любви святые алтари.

Какая ночь была! Какъ страстно сердце рвалось

Впередъ — въ безбрежный блескъ грядущаго въ дали,

Гдѣ только счастье намъ, безумцамъ, улыбалось,

Гдѣ только призраки любимые росли!

1865.

В. Н. Д.

_______

* * *

Когда ты лжешь — не трать искусства,

Когда не лжешь — мнѣ все равно:

Тобой осмѣянное чувство

Давнымъ давно схоронено!

Напрасенъ взглядовъ жгучiй пламень...

Себя ты по–пусту не мучь:

Напрасно на могильный камень

Льетъ солнце свой горячiй лучь!

Л. П—ва.

_______

ПИТЬ ДО ДНА — НЕ ВИДАТЬ ДОБРА.

комедiя въ 5–ти дѣйствiяхъ изъ народнаго быта

(фабричнаго).

_______

ДѢЙСТВIЕ 2–Е.

Дѣйствующiя лица:

Данила Пантелеичъ, старшина.

Леонидъ Игнатьичъ, писарь.

Силантiй Савельичъ, купецъ.

Тимофей Сергѣевъ, сельскiй староста.

Сидоръ Степановъ, богатый мужикъ.

Архипка, сторожъ.

Устинья.

Афимья.

Дѣйствiе въ волостномъ правленiи. Большая комната, направо выходная дверь, около нея въ глубинѣ сцены печь, отъ которой поперекъ сцены идетъ перегородка. Налѣво передъ зрителями столъ, около него три разныхъ стула и старомодное кресло, съ одной ручкой. Около перегородки два шкафа, одинъ съ бумагами, другой съ посудой.

Утро.

ЯВЛЕНIЕ I.

Архипка (мететъ полъ. За перегородкой по временамъ слышенъ сильный храпъ), потомъ Сидоръ Степановъ.

Архипка. Нажрались! дрыхнутъ словно господа какiе! ужъ добрые люди чать объ обѣдѣ думаютъ! Черти! правду баютъ: посади свинью за столъ, она и ноги на столъ! Поглядѣть на Данилку–то — фу–ты ну–ты кто я? што я? да я ста! да мы–ста! а сипъ такъ сипъ и есть! семь лѣтъ вари — вынь, понюхай — все псомъ воняетъ!

Сидоръ Степановъ (отворяетъ осторожно дверь и просовываетъ голову). Архипъ! Архипушка! (говоритъ въ полголоса).

Архипка. Чаво надыть? А, эвто ты, дядя Сидоръ? ты што?

Сидоръ. Должно ще спятъ?

Архипка. Дрыхнутъ! ишь вечоръ съ купцомъ–отъ пьянствовали (слышенъ xpaпъ). Экъ его сердешнаго! кабы носъ–отъ не треснулъ съ натуги.

Сидоръ. А Леванидъ Игнатычъ значитъ тоже?

Архипка. Жиды яво знаютъ! Ступай къ ниму тамо–тка, спроси! А ты слушь–ка! какъ Ванька–то Прохоровъ Леванида–то съ Савельевымъ пугнулъ! важно! а потомъ ребята бока отломали! кряхтятъ, пришли! што смиху было! (смѣется).

Сидоръ. Ишь ты! озарной народъ–отъ больно!

Архипка. А ты чаво пришелъ?

Сидоръ. Такъ; мы по своему дѣлу значитъ!

Архипка. Знаемъ! чать по некрутству?

Сидоръ. Знамо по некрутству!

Архипка. Ты хошъ бы коли на чай–отъ далъ! може таперь и пригодилось бы!

Сидоръ. На чай–то! можно! мы за эвтимъ не стоимъ.

Архипка. А не стоишь такъ давай! чаво жаться! я тѣ слово скажу.

Сидоръ (лѣзетъ въ карманъ и достаетъ кожаный кошель, въ которомъ роется, а потомъ достаетъ двугривенный и даетъ Архипкѣ).

Архипка. Благодаримъ и на эвтомъ! а ты слушь–ка! Леванидъ обозлился на Ваньку–то, старшина тоже на ево зубы точитъ!

Сидоръ. Супротивный больно малый–то!

Архипка. Праведливый малый — вó что! потачки никому не дастъ, и зря кланяться не будетъ! Вó кому на мѣстѣ эвтаго храпуна–то быть! Да намъ што до эвтова! наше дѣло сторона! ѣшь пирогъ съ грибами, да дяржи языкъ за зубами!

Сидоръ. Знамо дѣло! табѣ што! што вилятъ, то ты и долженъ дѣлать.

Архипка. Помажь, Леванида–то! твой–отъ сынъ отъ некручины и уйдетъ!

ЯВЛЕНIЕ II.

Тѣже и Устинья.

Устинья (вламывается съ крикомъ и визгомъ). Родимые! отцы родные! заступитесь, голубчики, не дайте погибнуть! Избила злодѣйка, во и платокъ сорвала! Родимые, не дайте погибнуть!

Архипка. Чаво ты орешь? спятъ всѣ! разбудишь самово — онъ тѣ дастъ!

Устинья (притихнувъ, съ плачемъ). Што–жъ таперь я буду дѣлать–то? Куда–жъ таперь мнѣ идтить? Афинька Гвоздокъ обидѣла, мотри косы растрепала, платокъ сорвала, опростоволосила при всемъ честномъ народѣ, обезчестила значитъ! (воетъ).

ЯВЛЕНIЕ III.

Тѣже. Вбѣгаетъ Афимья, сарафанъ разорванъ, носъ въ крови.

Афимья (съ плачемъ и воемъ). Родимые, защитите, судъ дайте праведный! (Падаетъ въ ноги Сидору Степанову). Батюшка, заступись!

Архипка. Э, штобъ васъ тутъ! паршивыя! погибели на васъ нѣтути. Во разбудите старшину–то!

Афимья (не слушая). Заступитесь, батюшка Данило Пантелеичъ! Устюшка Куличкова носъ–отъ мнѣ повредила и сарахванъ разорвала и мать–то мою поносила! (Бабы кричатъ все громче и rpомче).

Устинья. Вретъ! Вретъ, родненькiе! Этта она носъ–отъ расковыряла! право слово вретъ! спроси Акульку аль Марфушку, я ее такъ лягонько только сяледкой по рылу мазнула, изъ кабака нисла, а она значитъ сельдю–то вырвала, да какъ броситъ яе, а поповъ–отъ кабель яе съѣлъ! раззорила она миня, потаскуха!

Афимья. Ахъ ты воровка! туды–жа!

Устинья. Чаво я у тѣ украла?

Афимья. То–то чаво! ты легше молчи!

Устинья. Чаво мнѣ молчать–то? Знаю што знаю! ты што съ цаловальникомъ–то Савкой въ огородѣ дѣлала?

Афимья. Когды?

Устинья. Тагды!

Афимья. И–и–и! Безстыжьи твои бѣльмы! што–бъ языкъ–отъ у табя отсохъ!

Устинья. Чаво яму сохнуть–то! у тѣ черти–то яво припякутъ!

Афимья. Ахъ ты ехидная! красна–то у баушки Ѳеклы.....

Голосъ изъ за перегородки. Хто тамъ оретъ? Черти! Архипка! што тамъ?

Архипка. Да бабы ругаются, Данила Пантелеичъ.

Устинья и Афимья (вмѣстѣ). Заступись, родненькiй! засуди ты злодѣйку! Воровка! Нѣтъ ты потаскуха!

Голосъ изъ за перегородки. О–о–охъ, охъ, хо–хо! А... у! Господи! Черти проклятые! спокою не даютъ. Архипка, ташши ихъ въ темную!

Устинья и Афимья (вмѣстѣ, между тѣмъ какъ Архипка тѣснитъ ихъ къ двери). Батюшка, защитите, засадите ее! Во табѣ будетъ шпарина! Не! мнѣ не за што, эвто табѣ! — Ахъ ты плюгавая! да какъ мнѣ захоцца, я тѣ въ Сибирь ушлю! — Въ Сибирь? ахъ ты!.. Заступись, батюшка, Данила Пантелеичъ! — И дочь–отъ твоя въ табя потаскуха! — Вся въ мать–то, ты воровка зародилась и родъ–то весь вашъ!

Архипка. Сидоръ Стяпанычъ, отведи ихъ отседа! не въ темную–жъ ихъ!

(Сидоръ Степановъ выталкиваетъ бабъ и выходитъ за ними).

ЯВЛЕНIЕ IV.

Архипъ, потомъ Степанъ. Данило Пантелеичъ за перегородкой, потомъ выходитъ на сцену.

Данило (зѣваетъ, кровать скрипитъ). А–у! О–о–хъ–хо–хо–охъ, черти проклятые! словно каторжный, отдыху нѣту! О–о–охъ, Господи! Ну служба! Бабы задрались, што–бъ имъ пусто было! а табѣ спокойствiя нѣтути! Архипка!

Архипка. Чаво изволите?

Данило. Ставь самоваръ! што Леванидъ да Савельевъ дрыхнутъ?

Архипъ. Спятъ.

Данило. Ну пущай ихъ! (кровать скрипитъ).

Степанъ (входитъ). Данила Пантелеичъ встамши?

Архипка. Нѣтути!

Данило. Кто–й–то тамъ? што разносило! и куда прутъ, не могутъ въ сѣняхъ постоять! нѣтъ — лѣзутъ! спокою не доставятъ! Каво тамъ ищо чортъ принесъ?

Степанъ. Эвто я–съ, Данила Пантелеичъ! Эвто я–съ, съ поштеньемъ къ вашей милости пришелъ!

Данило. Да ты хто? дьяволъ! есть у тѣ имя то — аль нѣтъ?

Степанъ. Эвто я–съ, таперича, значитъ, Степанъ Захарычъ!

Данило. А, постой, парень! табя то мнѣ и надыть! Паштенье принесъ — а недòимку принесъ? Да постой, мы паря, съ тобой покалякаемъ! Архипка! чаожъ ты самоваръ–отъ, чортъ!

Архипка. Сичасъ! (уходитъ).

(Слышенъ скрипъ кровати. Данило Пантелеичъ зѣваетъ нѣсколько разъ).

ЯВЛЕНIЕ V.

Степанъ, изъ за перегородки выходитъ Данило Пантелеичъ, ноги разуты, лицо опухлое, голова косматая, борода всклочена, на немъ красная рубаха и нанковые синiе шаровары.

Данило (останавливается передъ Степаномъ). Недòимку принесъ?

Степанъ. Таперича, то ись, выходитъ оно, таперь заработки оченно плохи! фабрикантъ, то ись Микита Тихонычъ, примѣрное хозяинъ нашъ....

Данило. Ты чаво, братецъ, путаешь? да хоша чортъ твой хозяинъ то, плявать я на васъ хочу! недóимку принесъ?

Степанъ. Я доложить хотѣлъ вашей милости, примѣрно......

Данило. Да ты што–о–о? оглохъ штоль? недóимку принесъ?

Степанъ. Сбавили таперича, выходитъ, по двѣ копѣйки съ аршина и штраховъ тоже таперича......

Данило. Дьяволъ! че–е–ертъ! образина! да напливать мнѣ на твои штарахи! я тѣ бучку дамъ — принесъ недóимку?

Степанъ. Да што–жъ таперича въ вашей волѣ: нѣтъ, не принесъ.

Данило. Ну такъ вó што! ежели ты таперича ее къ вечеру не принесешь, то я тѣ питьсотъ горячихъ влѣплю! въ эвтомъ ты будь безъ сумленiя! слышишь? пошелъ!

Степанъ. Да што–жъ таперича, выходитъ, нешто я хозяинъ то–съ — тятенька!...... (Данило Пантелеичъ беретъ его за плечи, повертываетъ къ себѣ задомъ и колѣнкой толкаетъ Степана такъ, что онъ отворяетъ дверь и вылетаетъ вонъ).

ЯВЛЕНIЕ VI.

Данило Пантелеичъ, Леонидъ Игнатьичъ (входитъ).

Леонидъ. Мое почтенiе, Данила Пантелеичъ!

Данило. Здравствуй, Леванидъ Игнатычъ. Голова, братъ, трещитъ!

Леонидъ. И у меня не въ порядкѣ. Я ужъ послалъ — надо поправиться.

Данило. Надо! а то чежело! А тотъ дрыхнетъ?

Леонидъ. Такiя вирiяцiи носомъ пущаетъ, страсть! А знатно вчера кутнули!

Данило. Ничаво–ста! надоть съ нево нонѣ сорвать!

Леонидъ. Безпримѣнно сорвемъ! самъ напросится, да ищо и деньженушекъ скондобитъ!

Данило. О?

Леонидъ. Будьте покойны! Насчетъ Ваньки Прохорова да Машки Захаровой!

Данило. А знатно васъ Ванька съ ребятами упоштвовалъ! ась?

Леонидъ. Надожъ заплатить за угощенье! Все Ванька заводчикъ, ну и надо штобъ онъ заводы то свои слезами обмылъ! вѣдь это неповиновенiе начальству!

Данило. Ну какое ты начальствiе! батракъ ты мой — вó–чтó!

Леонидъ. Ну это–съ — атанде! Вы мужикъ, болѣ ничего! а я ваше благородiе! безъ меня то вы часу не проживете — несчастнымъ произойдете! Чего вы смыслите? прочитать–то и то не смыслите! Вы у меня въ рукахъ: гдѣ мiрскiя то суммы? А! небось опѣшилъ? Таперича вы, Данила Пантелеичъ, по моей дудочкѣ танцуйте! вотъ чтó–съ! а то я вамъ такую штукенцiю подпущу, что и не разхлябаете! такъ–то–съ!

Данило. Ну эвто таперича ты мнѣ не грози! въ суммахъ то — што ты, што я, значитъ, оба и въ отвѣтъ! куда, значитъ, я, туда и ты! Эвтимъ не сгрозишь.

Леонидъ. Эхъ вы! да нешто вы не знаете, что я въ суммахъ не отвѣтчикъ! не токма што въ суммахъ — и въ дѣлахъ–то! чего со мной сдѣлаютъ — отъ мѣста откажутъ? плевать на него хотѣлъ! а тебѣ, братецъ, поселенье — вотъ чтò–съ, Данила Пантелеичъ!

Данило. Ну, я пошутилъ — а ты сичасъ и осерчалъ!

Леонидъ. То–то пошутилъ! ты, братецъ, знай какъ и съ кѣмъ шутить–то — я вамъ не мужланъ достался!

Данило. Ну, ну, полно!

Леонидъ. То–то полно! на ваши глупыя слова плевать я хочу! только впередъ не забываться! — Дѣлай по моему, дуракомъ не будешь! Слушай: Ваньку Прохорова безпримѣнно въ солдаты! вчера меня, а завтра тебя! зазнался!

Данило. Это тошно!

Леонидъ. Больно уменъ, грамотѣ знаетъ, законы почитай не хуже моего! А намъ съ тобой такихъ, Данила Пантелеичъ, не надо! намъ дураковъ надо — чтобъ имъ чтò сказалъ — то и свято! намъ съ тобой эти умницы смерть! его не отпорешь, не обочтешь, не обманешь!

Данило. Да что грѣха таить — не сладишь!

Леонидъ. То–то! и самъ не дастся, и другихъ научитъ! Надо его сбыть — вотъ ему и дорога!

Данило. И то, парень, такъ! молодецъ ты у меня! Ну да постой, надо рыло потереть, да Богу помолиться (уходитъ).

ЯВЛЕНIЕ VII.

Леонидъ Игнатьичъ, потомъ Сидоръ Степановъ.

Леонидъ (ворчитъ, разбираясь въ бумагахъ на столѣ). Постой! я тебѣ покажу батрака! ну служба! отъ каждаго мужика дерзости слышишь! Чтó дѣлать! времена нонче такiя! хорошо хоть дуракъ! а попадись–ка такой что Ванька — бѣда, на одномъ жалованьѣ останешься, въ самомъ дѣлѣ батракомъ будешь! нѣтъ, надо его сбыть! сядетъ на шею, тогда хуже! Подобью Силантья дѣвку у него отбить, тотъ сичасъ! Степка это дѣло смастеритъ! (дверь тихо отворяется, въ нее выглядываетъ Сидоръ Степановъ и входитъ осторожно).

Леонидъ. А! Сидоръ Степановъ! здорово, братъ!

Сидоръ (кланяется низко). Я къ вашей милости, Леванидъ Игнатьичъ.

Леонидъ. Иди, братъ, сюда поближе! садись старина!

Сидоръ. Много довольны вашею милостью! мы и постоимъ!

Леонидъ. Ничего, старина, садись! я не гордъ!

Сидоръ. Мы люди махонькiе! а вы хоша волостной писарь, а тоже ваше благородiе! значитъ, намъ не ровня!

Леонидъ. Да, старина! Еслибъ не посредникъ просилъ, ни за что я въ волость писаремъ не пошелъ бы! Меня три мировыхъ судьи въ письмоводители просили! ну самъ посуди — въ городѣ аль въ деревнѣ, ну таперича тоже письмоводитель!

Сидоръ. Это точно–съ! только таперича, коли, значитъ, нашимъ братомъ брезгать не будете, да, значитъ, обиды производить, то выходитъ около мужиковъ–то повальготнѣе будетъ и припенту поболѣ! а что таперича присноводитель у мироваго — ничево–съ: потому мировой–отъ все самъ своимъ лицомъ доходитъ!

Леонидъ. Оно такъ–то такъ! посредникъ оченно присталъ: «исправь, говоритъ, братецъ, сдѣлай милость, волость! За старшиной, говоритъ, присмотри, воли ему не давай, отнюдь не давай!” Ну, отказать нельзя было. Совѣсти не хватило! я вотъ сюда и попалъ, а то ни за что бы!

Сидоръ. Вы, батюшка, Леонидъ Игнатьичъ, голова! Науки произошли — не то што мы, люди темные! (Падаетъ на колѣни). Сдѣлайте божескую милость — ослободите сына отъ некручины!

Леонидъ. Что ты, старикъ! да развѣ я могу что сдѣлать! На то у васъ мiръ есть! Вставай, братъ, вставай, а то кто нибудь взойдетъ!

Сидоръ. Что нашъ мiръ, Леванидъ Игнатьичъ! Тьфу! (плюетъ и растираетъ ногой) больше ничаво! чтò ему скажетъ ваша милость, тó и будетъ!

Леонидъ. Такъ–то такъ, да нельзя! Самъ знаешь старикъ, у тебя три сына.

Сидоръ (падаетъ опять на колѣни). Ослобони! будь отецъ родный!

Леонидъ. Да встань, говорятъ! старшина взойдетъ, увидитъ, обозлится, что ты меня, а не его просишь!

Сидоръ (встаетъ). Знаемъ мы старшину то! по твоему, значитъ, не по его дѣлается. Што онъ таперича? горлодеръ! наорать аль отодрать каво, а что разсудить — не его ума дѣло! Ему–бъ пастухомъ быть, а не старшиной!

Леонидъ. Чать сами выбирали!

Сидоръ. Да на досаду пошло! Микулинскiе хотѣли свово, а мы свово; орали, орали, да ево и выбрали, благо изъ маленькой деревушки: ни нашъ, ни Микулинскiй. Ослобони, благодарить буду! Што хошь возьми, только ослобони!

Леонидъ. Да што тутъ толковать то! чай ты не вчерашнiй! жаться то нечего! говори — чего не жаль? можетъ и сработаемъ.

Сидоръ. Твоей милости лучче знать то, что тебѣ за труды надыть?

Леонидъ. Сотню, братъ, такъ и быть!

Сидоръ. Многонько! сбавь — будь отецъ!

Леонидъ. Не могу — старшинѣ сичасъ надо дать!

Сидоръ. Возьми полсотню!

Леонидъ. Да что изъ пустаго то въ порожнее переливать! мнѣ тоже нѣкогда! Хочешь сотню, будетъ дѣло; нѣтъ — нѣтъ и дѣла!

Сидоръ (вздыхаетъ). Охъ, времяна–то нонѣ! ну да ужъ такъ и быть! (лѣзетъ за пазуху, достаетъ кожаный бумажникъ, который виситъ у него на ремнѣ на шеѣ, вынимаетъ деньги и считаетъ на столѣ).

Леонидъ. Ишъ ты, у стараго хрыча денегъ–то! Откуда набралъ?

Сидоръ. Родитель, значитъ, отъ пчелъ, ими занимался!

Леонидъ. Толкуй! Батька то старостой былъ у барина, да его и обчищалъ! Видно не всѣ пропилъ то! (беретъ у Сидора деньги, которыя тотъ ему подаетъ).

Сидоръ. Таперь, значитъ, дѣло вѣрно?

Леонидъ. Вѣрно, слушай меня: мiръ кого хочетъ въ солдаты?

Сидоръ. Каво? знамо маво. На мiръ то надежи нѣтъ, хоша таперича половина мipa родни — братья да дяди, потому, коли не мово, то ихняго, вó всѣ и прутъ на мово!

Леонидъ. Такъ имъ надо подсунуть другаго!

Сидоръ. Я хотѣлъ доложить вашей милости: Ванька Прохоровъ такой грубiянъ, ни къ кому вваженья не имѣетъ! всякаго обругаетъ: я–ста, да мы–ста! и парней то всѣхъ перепортилъ! начальствiе не вважаетъ!

Леонидъ. Да онъ у вдовы то одинъ?

Сидоръ. У ней есть племянникъ, сирота, прiемышъ, парнюга лѣтъ 12 — такой же сорванецъ будетъ какъ Ванька, тоже таперича, значитъ, грамотѣ обучаетъ.

Леонидъ. Ну, его подсунемъ! У меня Силантiй Савельичъ поможетъ, старшинѣ я скажу. Ступай!

Сидоръ. Ты, Леванидъ Игнатычъ, напирай только што онъ, Ванька то, двойникъ, а ужъ наши то подхватятъ, лишь бы зачалъ кто нибудь! А эвто, если таперича отъ Силантiя Савельича, то, значитъ, эвто очинно хорошо будитъ–съ!

Леонидъ. Дѣло! ступай съ Богомъ!

Сидоръ. Прощенiя просимъ!

Леонидъ. Посмотри, не тутъ ли Степка Захаровъ? пошли его!

Сидоръ уходитъ.

ЯВЛЕНIЕ VIII.

Леонидъ Игнатьичъ, потомъ Степанъ.

Леонидъ (разбираетъ бумаги; въ этомъ VIII и IX явленiяхъ онъ сидитъ въ креслахъ). Ничего: двадцать пять дамъ старшинѣ, будетъ съ него! Ну Ванька то съ Машкой мнѣ еще доходцу то дадутъ! Прiѣду въ городъ, задамъ форсу, покажу я имъ, письмоводителишкамъ то, кáкъ волостные писаря живутъ! Лошадь безпримѣнно куплю, хомутъ съ наборомъ! фу–ты, ну–ты! тамъ задамъ звону! жизть!

Степанъ (входитъ и становится у порога, низко кланяется).

Леонидъ. А! это ты, песъ! Ну, слѣдовало бы тебя за вчерашнее!

Степанъ. За что же–съ, Леванидъ Игнатычъ? Мы эвтому не причастны! Я опосля васъ Ваньку то таки выгналъ! Вы, Леванидъ Игнатычъ, яво проучите хорошенько. А таперича я, значитъ, выходитъ свое паштенье принесъ вашей милости!

Леонидъ. Ну, мнѣ изъ твоего паштенья не шубу шить! Чортъ съ тобой! я вотъ какой человѣкъ: тебѣ же дураку, да не то што тебѣ, а всему дому то твоему хочу добро сдѣлать!

Степанъ. На эвтомъ покорнѣйше благодаримъ, Леванидъ Игнатычъ!

Леонидъ. Ты малый не глупый, кабениться не станешь.

Степанъ (глупо улыбаясь). Могимъ сказать! значитъ, таперича выходитъ, видали виды! тоже, значитъ, въ столицѣ живали!

Леонидъ. Ну смотри! вотъ штука какая, Степка: Машка Силантью Савельичу пондравилась, такъ чѣмъ ей за Ванькой то быть, лучше ей съ Силантьемъ жить: отъ этого–то толку то вамъ побольше будетъ! Силашку обчистить можно!

Степанъ. Эвто точно–съ! Какой же намъ таперича, выходитъ, толкъ, отъ Ваньки–то–съ? окромя тово–съ што свадьбу играть — мнѣ же исхарчиться надыть–съ! Вонъ таперича, наши фабришныя дѣвки–то, аль примѣрно полольщицы Волоколамки, и себѣ то припентъ чирезъ купцовъ аль таперича нашего брата, да и родителямъ ничаво не стоютъ. А за Машку то, окромя што расходу, ничаго мы–ста не получали! Таперича–съ, выходитъ дѣло, съ заработка то, словно въ трущобу, всѣ суда идутъ! (Во весь этотъ разговоръ Степанъ принимаетъ дѣловой видъ).

Леонидъ. Ну такъ я возьму на себя Савельева, а ты дома то, парень, работай!

Степанъ. Дома то сдѣлаемъ! Только вотъ насчетъ, выходитъ, таперича Машки–съ ладовъ не будетъ, и не подступайся, потому таперича дура, выходитъ, дичь деревенская — болiе ничаво–съ! Трудно!

Леонидъ. Дѣлай, только смотри половину мнѣ, что съ Силантья получишь!

Степанъ. Эвто–съ таперича не наше дѣло–съ: потому впрочiимъ, што съ Силантьемъ Савельевымъ ладьте–съ какъ знаете–съ; а намъ–съ, выходитъ, штобъ таперича безъ всякой припензiи триста рублевъ штобъ было–съ!

Леонидъ. Ты што, малый, ошалѣлъ штоль?

Степанъ. И, значитъ, таперича, сичасъ, выходитъ–съ десять рублевъ–съ задатку–съ!

Леонидъ. Ахъ ты, дубинища! за простую то дѣвку!

Степанъ. Нѣтъ–съ, Леванидъ Игнатычъ, совсѣмъ не простую–съ, потому што таперича, выходитъ, перва–на–перва оченно собой красавица, а потомъ–съ, ее безъ меня не получить–съ не токма за триста, а за тысячи–съ! Мы тоже–съ не лѣвой ногой утираемся–съ. Къ тому же–съ, таперича–съ, оченно большой грѣхъ на душу принимаю–съ! да таперича–съ, окромя эвтаго–съ, расходъ–съ, потому бизъ Матрехи дѣло не обойдется!

Леонидъ. Ахъ ты, жульническая твоя харя! Да ты безъ меня и копѣйки не получишь!

Степанъ. Оно конешно–съ, только таперича–съ, значитъ, выходитъ–съ, бизъ миня и подавно ни повлушки не получите–съ!

ЯВЛЕНIЕ IX.

Тѣ–же и Тимофей Сергѣевъ.

Тимофей. Наше вамъ–съ поштенье, Леванидъ Игнатычъ!

Леонидъ. А, Тимофей Сергѣевъ! Ну, Степка, ступай, будь по твоему!

Степанъ. Задаточку, значитъ, для вѣрности–съ!

Леонидъ (даетъ деньги). На! да смотри не надуй, я тѣ тогда...

Степанъ. Будьте безъ сумлѣнiя–съ. Што я таперича–съ за дуракъ–съ, штобъ я таперича отъ своей счастливой планиды бѣгать сталъ! Счасливо оставаться! (уходитъ).

Леонидъ. Ты что, Тимофей?

Тимофей. Таперича, Леванидъ Игнатычъ, сумнительно мнѣ, то–ись, насчетъ, хоша, таперича, примѣрно сказать, вашей милости извѣсно, што, то–ись, вышло время....

Леонидъ. Да говори ты, братецъ, толкомъ! понесъ околесную!

Тимофей. Я–съ, Леванидъ Игнатычъ, не то што–бы, значитъ, насчетъ чаво–либо, говорится пословица, а завсигда въ старанiи, што–бъ, значитъ, въ угодности къ вашей милости навсигда въ пребыванiи состоять, такъ какъ таперича, я не понимаю, сумлительство произвести межъ вами съ прочими! Изволите понимать–съ?

Леонидъ. Да будешь ты говорить толкомъ?

Тимофей. Таперича–съ, я насчетъ некручины, извольте видѣть–съ, насчетъ таперича некручины, хоша таперича, то–ись, какъ нашими родителями, дай Богъ имъ царство небесное, равно и начальствiемъ, то–ись, съ позволенiя сказать, вашими милостями, обиды никакой не видали!

Леонидъ. Да скажешь ты, толчея, чтò тебѣ нужно?

Тимофей. Извольте выслушать! Што–бъ, значитъ, препирательства, такъ сказать, то–есть, говоря промежъ насъ, говорится пословица, то–есть: кажинный человѣкъ должонъ пещись и старатися, и хоша таперича въ некруты, по мiрскому приговору, по вашему соизволенiю сирѣчь, какъ то–ись таперича вы въ извѣсности и учить васъ неча! Вѣдь такъ–съ?

Леонидъ. Да чортъ! дiаволъ! чтó такъ то?

Тимофей. Вы тоже, значитъ, не безсмысленная скотина, и чувствiи тоже, значитъ, съ позволенiя сказать, потому што, говорится пословица, вѣдь башка то у васъ на плечахъ!

Леонидъ. Да што тебѣ, разбойникъ?

Тимофей. Нѣтъ, вы таперича позвольте. Вотъ, значитъ, примѣрно, если таперича, если, примѣрно, челыкъ зазнается и всякое хуленiе, и не токма што таперича начальствiе, но и — не при васъ будетъ сказано — родителей и всякова, съ позволенiя сказать, примѣрно васъ, въ призрѣнiи и просто напливать...

Леонидъ. Да о комъ ты мелешь?

Тимофей. Объ Ванькѣ Прохоровѣ!

Леонидъ. Ну, чтò же?

Тимофей. Касательно, то–ись, супротивничать, тоже извольте понимать, хоша таперича, къ примѣру сказать, хоша, не при васъ будь сказано, во собака то–ись, примѣрно, выходитъ хозяину, таперича, уважительность приноситъ. Такъ вотъ–съ, хоша примѣрно, такъ слово молвитъ, мiръ, тоже извольте понимать–съ, никакое начальствiе, а извольте видѣть такъ для примѣра, такъ вотъ–съ, говорится пословица, и въ писанiи сказано: ласковый теленокъ двухъ матокъ сосетъ. Вѣдь правда, Леванидъ Игнатычъ?

Леонидъ. Вотъ чтò, братъ! тебя не выслушаешь, а вотъ чтò надо сдѣлать: надо Ваньку Прохорова въ солдаты отдать, а Сашку Сидорова ослобонить! понялъ?

Тимофей. Эвто самое въ намѣренiи имѣлъ, то–ись, таперича пояснить вашей милости!

ЯВЛЕНIЕ X.

Тѣ–же, входятъ Силантiй Савельичъ, Данило Пантелеичъ, потомъ Архипъ.

Леонидъ. Силантiй Савельичъ, наше вамъ почтенье–съ! Какъ изволили почивать–съ? (идетъ къ нему на встрѣчу и жмутъ другъ другу pyки).

Силантiй. Ничего–съ, Леванидъ Игначьичъ! только голова–то словно пустой колоколъ, ажно гудетъ! ей богу–съ!

Данило. У миня, братцы мои, тоже, значитъ, просто на четыре стороны воротитъ.

Тимофей. Это–съ, выходитъ, то–ись со вчерашней бантировки–съ! Ужъ эти водошныя бантировки завсигда въ головѣ суспицiю производятъ!

Данило. Чаго тѣ надыть?

Тимофей. Я то–ись насчетъ сумлительства; таперича выходитъ касательно бисѣды нашей съ Леванидомъ Игнатычемъ, оно таперича, то–ись, съ которой стороны посмотрѣть! Данила Пантелеичъ! сами понятiе въ чувствiи вашемъ обрѣтать изволите! Эвто я примѣрно о некручинѣ говорю–съ!

Силантiй. Это чтó за смердолай?

Тимофей. Это–съ вы напрасно–съ рѣчи свои пущаете, потому таперича хоша я не въ болышiихъ чинахъ...

Силантiй. Ха, ха, ха! Ахъ ты бестiя! Чинъ! А какой на тебѣ чинъ–то?

Тимофей. Это–съ, таперича, насчетъ, то–ись, порядку, какъ оно касательно гемороидальства, аль для закону, какъ выходитъ оно слѣдуетъ, штобъ, значитъ, мы на эвто самое, штобъ баловства, аль кольми паче лебоширства насчетъ бантировокъ, вотъ, значитъ, мы на эвто самое сельскiй староста, значитъ, эвтимъ чиномъ состоимъ–съ по воли, съ позволенiя сказать, начальствiя, по соизволенiю Божiю–съ и по приговору мiрскому!

Силантiй. Шутъ! ей–богу, шутъ–съ гороховый! А что, господа, кабы таперича компленцiю свою исправить–съ?

Леонидъ. Это оченно возможно–съ! Архипка, что же ты аржаное масло притащилъ?

Архипка (вынимаетъ изъ кармана штофъ водки и ставитъ на столъ). Вотъ–съ!

Силантiй. Подруга дней моихъ пичальныхъ!

Леонидъ. Это точно–съ! Утѣшенiе въ горести, прибавка радости! (Говоря это, Леонидъ достаетъ изъ шкафа стаканъ. Архипка подаетъ хлѣбъ и соль).

Данило (наливаетъ стаканъ и подноситъ его Силантiю; Леонидъ, Силантiй и Данило сидятъ у стола). Извольте кушать, Силантiй Савельичъ!

Силантiй. Свою, братъ, Данила Пантелеичъ.

Данило. Нѣтъ ужъ, благословите! впередъ отца въ петлю не суйся!

Силантiй. Ну, пожалуй! (протягиваетъ руку къ стакану, Данило отдергиваетъ его и быстро выпиваетъ; всѣ хохочутъ). Жуликъ!

Данило (наливаетъ другой стаканъ и подаетъ Силантiю). Извольте–съ!

Силантiй (беретъ стаканъ и дѣлаетъ надъ нимъ гримасы). Противно оченно! Ажно мутитъ! У–а! противно!

Леонидъ. Какъ нищему гривна! Не задерживайте–съ! ибо отстрочкой только къ моимъ страданiямъ муки прибавляете–съ!

Силантiй (беретъ стаканъ губами, опустивъ руки и быстро опрокидываетъ голову, такъ что водка вся ему выливается въ ротъ; тогда быстро отнимаетъ рукой стаканъ ото рта, плюетъ, кашляетъ, нюхаетъ хлѣбъ и наконѣцъ закусываетъ хлѣбомъ съ солью).

Тимофей. Ужъ оченно занятно эвто они дѣлаютъ–съ!

Силантiй. Пять рублевъ половому далъ, чтобъ выучилъ!

Данило (наливаетъ стаканъ и подноситъ Леониду).

Леонидъ (беретъ рюмку). Дай намъ Богъ и напредки! да поболѣ! (пьетъ, опрокидываетъ рюмку и свищетъ). Чисто!

Силантiй. Ужъ эти кутьеварiусы изъ племя левитовъ! языкомъ вывернутъ, словно салфеткой вытрутъ!

Леонидъ. Никакъ нельзя–съ, посуда чистоту любитъ–съ!

Данило (наливаетъ и даетъ стаканъ Тимофею).

Тимофей (беретъ стаканъ). Присовокупленiя богатствiя и начинанiя во дѣлахъ вашихъ! Отъ всѣхъ сердецъ нашихъ желаимъ начальствiю, штобъ оно, значитъ, съ позволенiя сказать, во вѣки въ наилучшемъ зрѣнiи пребывало! (пьетъ, долго тянетъ, отдаетъ стаканъ съ поклономъ, ротъ утираетъ).

Силантiй. Ну, братъ, молодецъ говорить! поговори еще! вотъ тебѣ цалковый–рубь! мало — прибавлю!

Тимофей (обидясь). Мы не токма што, примѣрно сказать, такой мразительности, не токма што таперича въ кумплецiи состоять могимъ, но и своимъ капиталомъ отвѣтствовать могемъ.

Данило. Ну, ступай!

Леонидъ. Да смотри не забудь, разбуди къ сходкѣ–то!

Тимофей. Неукоснительно, потому въ чувствiи!

Данило. Ну, ну, ступай! (Тимофей уходитъ, Архипка приноситъ самоваръ, достаетъ изъ шкафа чашки и подаетъ на столъ. Леонидъ наливаетъ чай, дожидается когда оканчиваютъ всѣ, тогда наливаетъ разомъ).

ЯВЛЕНIЕ XI.

Тѣ–же, безъ Тимофея Сергѣева.

Силантiй. Повторить надо, сокрушить недугъ!

Данило. Эвто какъ есть! повторить, а то хромать будемъ!

Леонидъ. Это точно–съ! раздавить змѣю, раздавить! (Всѣ пьютъ).

Данило. Безъ троицы домъ не строитца! (всѣ пьютъ опять).

Леонидъ. Теперича и къ китайскому напитку приступить можно. Чайку–съ!

Данило. Разскажите–ка ребята, какъ васъ парни да Ванька Прохоровъ вечоръ отчистили? Чать и таперь бока то болятъ?

Силантiй. Ахъ они распротокональи! Анфибiи южныхъ странъ! Каррикатуры африканскiя!

Леонидъ (подмаргивая старшинѣ). А что, Силантiй Савельичъ, неужто вы, такъ сказать, честь свою на поруганiе отдадите? Мразямъ этимъ ничѣмъ не отплатите?

Силантiй. Я — оставлю?!.. Я — какъ нѣкiй дикiй мавръ — крови ихъ алчу! Анафемы! Данило Пантелеичъ, отпори ты этого Ваньку до полу–смерти! на фабрикѣ нельзя, потому тятенька узнаютъ!

Леонидъ. Да онъ у васъ на фабрикѣ не работаетъ!

Данило. Надо выпить! безъ четырехъ угловъ изба не становится! (всѣ пьютъ водку по очереди). Не отпорешь Ваньку: грамотный, всѣ законы произошелъ! тутъ мелкопомѣстный научилъ, онъ у него въ работникахъ жилъ и въ столари обучилъ! Ваньку–то и посредственникъ знаетъ.

Леонидъ. Чего не жаль — я тебѣ устрою, Силантiй Савельичъ, что Ванька въ солдаты уйдетъ? Да постой! Машка хороша?

Силантiй. Какъ нѣкая королева, жаръ въ сердцѣ произвела! ослѣпила, абваражила миня!

Леонидъ. Хочешь, она твоя будетъ?

Силантiй. Ну эвто мы и безъ тебя соорудимъ! Ни единая дѣвка отъ меня не уходила! Какъ намѣчу — то и тутъ! сичасъ! ей Богу!

Леонидъ. Нѣтъ, братъ, не на ту напалъ! Письмоводитель почище тебя будетъ, вздумалъ въ хороводѣ поцаловать, такъ она его въ рожу!

Силантiй. Ну, эвто ты врешь!

Данило. Нѣтъ, эвто точно! безъ пяти просвиръ обѣдня не служится — надо значитъ выпить (всѣ пьютъ).

Леонидъ. Ты таперича не забудь, она Ванькина невѣста, и сама за тысячи не пойдетъ къ тебѣ! А я дѣло устрою! Ты тогда однимъ камнемъ двухъ зайцевъ убьешь! Ванькѣ насолишь страсти! Ну, чего не жалко? Да нѣтъ, денегъ много надо, гдѣ тебѣ! А гожа–бы!

Силантiй. Что–жъ, думаешь, денегъ нѣтъ?

Леонидъ. Тятиньки забоишься — тутъ сотнями пахнетъ!

Силантiй. Плевать я хочу на тятиньку! бери что хошь!

Леонидъ. Пять сотъ!

Силантiй (вынимаетъ бумажникъ, беретъ пять бумажекъ и кидаетъ Леониду). На, животное! а то не могемъ!

Леонидъ. Дѣло! таперь гулять — штобъ небу жарко было! Наливай!

Занавѣсъ.

Д. Кишенскiй.

(Продолженiе слѣдуетъ).

_______

ОТЧЕТЪ О ВѢНСКОЙ ВЫСТАВКѢ^*).

VI.

Швейцарское отдѣленiе. — Чѣмъ оно отличается отъ другихъ. — Препятствiя для развитiя швейцарской промышленности и ихъ преодолѣнiе. — Два только товара неохотно вывозимые Швейцарiею. — Питательныя средства, травяные соки, сигары. — Деревянныя издѣлiя. — Графическiя искусства и образовательныя средства. — Металлическiя издѣлiя. — Часы и вѣтви промышленности съ ними связанныя.

Вѣна, 12 мая.

Положенiе Швейцарiи въ зданiи выставки соотвѣтствуетъ отчасти ея географическому положенiю, такъ какъ въ ея сосѣдствѣ находятся Италiя и Францiя, но не похоже въ томъ отношенiи, что она не имѣетъ нигдѣ почти соприкосновенiя съ Германiею, и что, подобно другимъ странамъ, вся расположена на ровной плоскости. Она даже еще ровнѣе, чѣмъ окружающiя ее страны. Въ самомъ дѣлѣ, тогда какъ въ нихъ громоздятся цѣлыя горы тюковъ, черезъ тѣснины которыхъ можно проходить только съ трудомъ и опасностiю, швейцарскiй отдѣлъ уже теперь очищенъ отъ всѣхъ препятствiй. Свободные пути ведутъ въ него, всѣ дорожки углажены и очень чисто и красиво смотритъ вся союзная область. Безъ блеска и украшенiй, но съ неменьшимъ обилiемъ и значенiемъ, чѣмъ другiя. Между тѣмъ какъ во многихъ другихъ странахъ воздвигнуты гигантскiе деревянные монументы, украшенные бархатомъ, шелкомъ и щедрою позолотою, и въ нихъ пышно помѣщаются мебельныя матерiи, кожаные товары или даже бутылки ликеровъ, здѣсь мы встрѣчаемъ разумную республиканскую простоту. Шкапы со вкусомъ устроены изъ чернаго дерева, но не такъ массивны, чтобы мѣшать свѣту, и не такъ роскошны, чтобы посѣтитель могъ впасть въ ошибку и принять ихъ, а не помѣщающiеся въ нихъ товары, за настоящiй предметъ выставки. Не всѣ страны обнаружили такую трезвость. Швейцарiя, Англiя и Германiя принадлежатъ къ исключенiямъ.

Здравствуй, моя прекрасная Швейцарiя! Мы вступаемъ въ твою область съ тѣмъ уваженiемъ, которое чувствуемъ, когда переходимъ порогъ честной мастерской, изъ которой къ намъ несутся тяжелые удары молота и веселое пѣнье мужскихъ голосовъ. Мы вступаемъ въ нее съ тѣмъ отраднымъ чувствомъ, которое овладѣваетъ нами при видѣ крѣпко сколоченнаго, чисто вымытаго, удобно устроеннаго бюргерскаго или крестьянскаго дома. Именно бюргеръ и крестьянинъ собственною силою создали Швейцарiи ея благосостоянiе. Ей не помогалъ никакой императоръ, никакой король. Все, чѣмъ она была многiе вѣка и чѣмъ она теперь, все, чтó она произвела и чѣмъ наслаждается, добыто ея собственнымъ трудомъ и настоянiемъ.

Вовсе не легкая была задача — сдѣлать изъ Швейцарiи могущественную промышленную страну; даже едва ли есть въ Европѣ другое государство, которое для этого было бы менѣе удобно по своему политическому и географическому положенiю. Ея долины узки, и часто страшны переходы изъ зимы въ весну съ ея опустошительными наводненiями. Нѣтъ хорошаго каменнаго угля, ненадежна сила дикихъ горныхъ водъ, желѣзо находится не въ достаточномъ количествѣ и трудны горные пути, ведущiе къ сосѣдямъ. Нѣтъ ни одной большой судоходной рѣки, нѣтъ ни моря, ни гавани, изъ которой произведенiя промышленнаго труда могли бы отправляться на отдаленные рынки. Вмѣсто того — жадные къ торговлѣ сосѣди и до послѣдняго времени покровительственныя таможни, затруднявшiя вывозъ и привозъ. И однакоже! Не смотря на всѣ эти трудности, швейцарецъ можетъ теперь съ справедливой гордостiю сказать о себѣ, что, если сравнить вывозъ его страны съ величиною ея населенiя, то (за исключенiемъ развѣ Великобританiи) ни одна страна не поравняется въ этомъ отношенiи съ Швейцарiею.

Чѣмъ меньше ея туземное потребленiе, тѣмъ ревностнѣе она работаетъ для потребленiя остальнаго земнаго шара. Ея промышленность большею частiю разсчитана на потребности другихъ странъ и отсюда объясняется ея космополитическiй характеръ. При всемъ превосходствѣ ея стапельныхъ произведенiй, давно имѣющихъ за собою господство — напомнимъ только производство часовъ, — она никогда не довольствовалась областями промышленности наслѣдованными отъ отцовъ. Постоянно она расширяла кругъ своего творчества и въ потѣ лица создала промышленность, которая по качеству и разнообразiю имѣетъ мало достойныхъ соперницъ.

Только двухъ вещей не хочетъ лукавый швейцарецъ отдавать чужимъ странамъ: своихъ горъ и своихъ винъ. Горами онъ дорожитъ нетолько какъ источникомъ вѣчныхъ красотъ природы, въ силу которыхъ ему прiятно пребыванiе на родинѣ, а на чужбинѣ является тоска, но и какъ магнитомъ, могущественно привлекающимъ чужихъ людей и чужiя деньги. Поэтому своихъ горъ, съ ихъ ледниками, снѣжными полями, ущельями, озерами и потоками, онъ не вывезъ бы и тогда, когда бы могъ это сдѣлать. Въ нихъ заключается товаръ, который почти вовсе не боится конкуренцiи, который не можетъ быть производимъ никакими машинами, который всевысочайшимъ патентомъ огражденъ отъ поддѣлки, не требуетъ никакого капитала, не подчиняется капризамъ моды и не потеряетъ сбыта пока люди сохранятъ вкусъ къ чудесамъ природы. Еслибы какая нибудь берлинская компанiя хотѣла купить у него Монбланъ, чтобы поставить его для украшенiя вида въ Тиргартенѣ, то умный швейцарецъ никакъ не пошелъ бы на сдѣлку, даже еслибы ему предлагалась высокая цѣна.

Со своими винами онъ прежде поступалъ точно также, хотя и по другимъ причинамъ. Такъ какъ они ему самому очень нравились и онъ боялся ихъ вздорожанiя, когда иностранцы сведутъ съ ними близкое знакомство, то онъ держалъ ихъ взаперти, какъ азiатецъ свой гаремъ, и подавалъ въ своихъ отеляхъ только низшiе сорта и по такой высокой цѣнѣ, что никто не соблазнялся ими. Неоцѣненными и неизвѣстными оставались его лучшiе валезскiе и нефшательскiе продукты виноградныхъ лозъ. Немногимъ выпало на долю пить полными глотками Clos de Rocher изъ Иворна, благородный Glacier, чудесныя вина Lavaux изъ округа Веве и тому подобныя. Союзникъ самъ пилъ ихъ на своей землѣ и находилъ, что такъ хорошо.

Лишь постепенно желанiе прiбрѣтенiя, развитое въ немъ до высочайшей степени, взяло верхъ надъ его жаждою, и любовь къ доморощеннымъ винамъ была принесена въ жертву высшимъ политико–экономическимъ видамъ. Уже въ 1851 году онъ послалъ образчики лучшихъ сортовъ въ Лондонъ и испыталъ удовольствiе, что международное жюри, просто влюбившееся въ нихъ, присудило имъ многiя премiи. Двѣ премiи выпали даже на долю сортовъ шампанскаго, несмотря на французское сосѣдство, и съ тѣхъ поръ швейцарцы вывозили ихъ очень порядочно, и устроили множество агентуръ за границею для своихъ пѣнящихся и непѣнящихся винъ. На Рейнѣ они вѣроятно не принимали на себя этого труда, не надѣясь тутъ на успѣхъ, и можетъ быть поэтому же не сочли нужнымъ послать многiя вина на здѣшнюю выставку. Несмотря на то, тутъ есть–таки образцы краснаго и бѣлаго изъ Кортелода и Нефшателя, изъ Диссенгофена въ Тургау, изъ Федо въ Тессинѣ и также образцы la Côte изъ Кантона де–Во и разныхъ валезскихъ сортовъ. Покамѣсть они еще стоятъ смирно, какъ трубы органа, беззвучными шеренгами. Ихъ достоинство проявится только тогда, когда жюри ихъ раскупоритъ и подвергнетъ своему суду.

Изъ другихъ питательныхъ и питейныхъ произведенiй (группа IV) въ швейцарскомъ отдѣленiи есть нѣсколько продуктовъ пчеловодства изъ Граубиндена, Цюриха и Беллинцоны; ликёры съ заманчивыми этикетами, но съ сомнительнымъ содержанiемъ; между ними неизбѣжная киршвассеръ и много напитковъ горькихъ травъ, которые едва–ли кому продолжили сладкую привычку бытiя, но конечно многимъ сдѣлали совершенно ненавистнымъ почтенное семейство горечавковыхъ; потомъ много образцовъ сгущеннаго молока изъ Тургау, Цуга и Тессина, которое необыкновенно прiятно повсюду, гдѣ нѣтъ коровъ, напр. въ пустынѣ, на корабляхъ и въ высшемъ обществѣ; наконецъ, табакъ и сигары изъ Берна, Фрейбурга, Ааргау, Мудона, Веве и Тессина. Кто не знаетъ этихъ швейцарскихъ сигаръ, и кто, узнавши ихъ, не желалъ лучше бы никогда ихъ не знать! Почему знать, однакоже! — можетъ быть въ послѣднiе годы они стали лучше. Для швейцарцевъ все возможно. Но изъ осторожности я охотнѣе принялъ бы на себя задачу испробовать ихъ вина со всею основательностiю присяжнаго, чѣмъ ихъ сигары. Опасность была бы гораздо меньшая.

Химическая промышленность выставлена незначительно; главное мѣсто въ ней занимаютъ (группа III) вакса, аптекарскiе товары, масла и мыла для техническихъ и домашнихъ цѣлей, выбойковыя краски для хлопчато–бумажныхъ товаровъ и т. п. Въ сферѣ кожи, бумаги и мелочныхъ товаровъ тоже мало предметовъ; но тѣмъ болѣе изобилiя въ отдѣлѣ графическихъ искусствъ, машинъ, транспортовъ, металлической промышленности, научныхъ инструментовъ и ткацкаго производства.

Описанiе всего этого нужно предоставить спецiальнымъ газетамъ, такъ какъ нерѣдко самое важное для промышленности страны имѣетъ весьма непривлекательный видъ, а если нѣтъ, то, какъ напримѣръ машины и научные инструменты, никакъ не можетъ быть объяснено безъ рисунковъ. Наконецъ кто, кромѣ спецiалистовъ, интересуется чесаной пряжей, машинами для сырца, и т. п.? Во всѣхъ этихъ областяхъ ткацкой промышленности, точно также, какъ въ плетенiяхъ изъ соломы и вязанiи, Швейцарiя много выставила, но вотъ и все, чтò слѣдуетъ здѣсь сказать объ этомъ.

Каждый, кто былъ въ Швейцарiи, и даже тотъ, кто никогда не ступалъ на ея почву, знаетъ швейцарскiя вещи изъ дерева. Неистребимы, какъ какiя–нибудь насѣкомыя, онѣ проникли, подъ различными формами часовыхъ коробочекъ, ящиковъ для писемъ, гладилокъ, ножиковъ, рабочихъ корзинокъ и пр., во всѣ наши дома, такъ что уйти отъ нихъ невозможно. Подобно домашнимъ духамъ, онѣ окружаютъ насъ при засыпанiи и пробужденiи, и скорѣе мы могли бы избѣгнуть своего рожденiя, чѣмъ швейцарской рѣзной работы въ дни рожденiя, сопровождаемой какимъ нибудь вязаньемъ. Конечно эти вещи имѣютъ свое право на существованiе и для неиспорченныхъ натуръ можетъ быть до сихъ представляютъ большую привлекательность. Но вообще кажется человѣчество уже насытилось ихъ прелестями, въ особенности та часть человѣчества, которой досталась счастливая судьба побывать на нѣсколькихъ всемiрныхъ выставкахъ. Онѣ являются слишкомъ большими массами, и хотя отъ времени до времени показывается между ними кое–что новое, вообще ихъ совокупность страдаетъ монотонностiю. Къ этому присоединяется еще то зло, что рѣзчики дерева, въ противоположность прядильщикамъ, должны вѣчно прiискивать новешенькiя модели и потому стараются выдѣлывать предметы, для которыхъ дерево годится всего менѣе, напр. кусты цвѣтовъ съ тонкими лилiями, которыхъ не можетъ вполнѣ представить самый искусный рѣзчикъ. Подобные промахи часто встрѣчаются, и вообще ошибка въ матерiалѣ есть одинъ изъ самыхъ опасныхъ подводныхъ камней художественной промышленности. Нельзя дѣлать изъ дерева то, чтó подлежитъ бронзѣ, и изъ бронзы то, для чего годится только дерево. Сталь и желѣзо, кожа, гипсъ и малахитъ должны ограничиваться тѣмъ, къ чему каждый изъ этихъ матерiаловъ способенъ по своей природѣ, и не переходить въ область ему несвойственную. Гдѣ преступается эта заповѣдь, тамъ являются вещи некрасивыя, уродливыя, непрiятныя; очень желательно было бы, чтобы этихъ и другихъ давно извѣстныхъ принциповъ практика держалась тщательнѣе, чѣмъ это обыкновенно дѣлается.

Что швейцарскихъ деревянныхъ издѣлiй много выставили Цюрихъ и Ааргау, Бернъ и Туpгаy — едва–ли нужно упоминать для того, кто знаетъ эти кантоны; всего болѣе выставили Брiэнцъ и Мейрингенъ. Нѣтъ недостатка и въ болѣе крупной мебели; тутъ стоитъ вниманiя рѣзной письменный дамскiй столъ Гугентоблера изъ Фрауэнфельда, шкапъ для оружiя Штюккера, шкапъ для драгоцѣнностей Вальда въ Базелѣ, и какъ курьозъ можно упомянуть выставленное Гирсбруннеромъ изъ Берна собранiе табачныхъ трубокъ изъ дерева и рога, употреблявшихся отъ древнѣйшихъ временъ до нашихъ дней, — собранiе, имѣющее не меньшее право на существованiе, чѣмъ собранiя почтовыхъ марокъ, пуговицъ, париковъ и веревокъ повѣшенныхъ. Собиранiе принадлежитъ къ занятiямъ обращающимся въ страсть, и въ этомъ отношенiи всѣ собиратели стоятъ на одинаковой степени: голландецъ Де–Мееръ, сошедшiй съума отъ страсти къ тросточкамъ, англичанинъ Рочъ Смитъ, собравшiй обувь всѣхъ столѣтiй, и Фридрихъ Великiй, съ великой любовью накопившiй 1,500 табакерокъ.

Къ издѣлiямъ изъ металла (группа VII) принадлежатъ, какъ одна изъ вѣтвей, ювелирныя работы, и здѣсь Женева оправдываетъ свою прежнюю славу. Впрочемъ эта группа рядомъ съ литыми и кованными издѣлiями представляетъ во множествѣ орудiя для изготовленiя часовъ. Нефшатель выставилъ ихъ всего больше, причемъ я не умѣю сказать, есть ли между этими инструментами что нибудь новое и много ли его. Напротивъ, мнѣ показалось новымъ выставленное въ трансептѣ огнестрѣльное оpyжie полковника фонъ–Эрлаха изъ кюнцелевской фосфорной бронзы (отчасти работанное на ружейной фабрикѣ Штейгера въ Тунѣ). Преимуществъ его я не знаю. Вѣроятно фосфорная бронза противустоитъ ржавчинѣ.

Отдѣлъ графическихъ искусствъ и отдѣлъ образовательныхъ средствъ (группа ХII и XXVI), имѣющiе сродство между собою, довольно обильны, хотя не столько, сколько можно бы ожидать отъ Швейцарiи, обладающей въ школьномъ обученiи такимъ большимъ запасомъ вспомогательныхъ средствъ. Особеннаго вниманiя заслуживаетъ выставка книгъ, прейскурантовъ, таблицъ, линiатуръ, топографическихъ и геологическихъ картъ обществъ швейцарскихъ типографщиковъ; сюда нужно прибавить многiя иногда очень удачныя фотографiи. Далѣе — присланныя отъ воспитательныхъ дирекцiй кантоновъ Берна, Цюриха, Женевы, Нефшателя, Шафгаузена, Люцерна, Фрейбурга, Тургау, Тессина и де–Во учебныя средства для низшаго и высшаго школьнаго обученiя, работы статистическаго бюро, метеорологическихъ, геодезическихъ и гидрометрическихъ коммиссiй, къ которымъ примкнулъ альпiйскiй клубъ съ отдѣльными частями дюфуровской штабной карты, панорамами, картами экскурсiй, указателями для посѣтителей ледниковъ, и т. д. Кто хочетъ сломить голову по правиламъ и съ пониманiемъ дѣла, тотъ пусть изучитъ послѣднюю коллекцiю.

О швейцарскихъ машинахъ и издѣлiяхъ для войска я поговорю, можетъ быть, въ другой разъ, когда мнѣ можно будетъ представить общiй обзоръ этихъ двухъ группъ. Сегодня скажу лишь кое–что объ одномъ изъ важнѣйшихъ швейцарскихъ товаровъ — о часахъ, которые занесены въ число научныхъ инструментовъ (группа XIV).

Нефштатель и Женева выставили ихъ всего больше, и мы съ изумленiемъ видимъ передъ собой могущественную вѣтвь промышленности, которая, начинаясь съ малаго, возвысилась въ теченiе двухъ столѣтiй на степень всемiрной промышленности и перегнала всѣхъ сосѣдей. Именно, между тѣмъ, какъ Германiя, а еще болѣе Францiя и Англiя, уже очень ревностно предавались часовому искусству, въ кантонѣ Нефшателя, нынѣ снабжающаго весь мiръ измерителями времени, были только одни часы — башенные часы въ Локлѣ, устроенные французомъ Абрамомъ Перpe и возбуждавшiе удивленiе какъ чудо механики. Такъ было еще въ 1630 году. Настоящимъ отцомъ швейцарскаго часоваго искусства считается, однакожъ, Данiилъ–Жанъ–Ришаръ, прозванный Брессель, родившiйся въ срединѣ 17–го столѣтiя въ округѣ де ла–Сань. Уже въ дѣтствѣ онъ обнаружилъ необыкновенный талантъ къ механикѣ, что побудило его отца отдать его въ обученiе къ слесарю. Къ часовому мастерству его привелъ случай. Одинъ торговецъ лошадьми, по имени Петеръ, случайно бывшiй въ Санѣ, показывалъ тамошнимъ жителямъ карманные часы, работанные въ Лондонѣ, чтó произвело необычайное удивленiе, хотя часы не шли; они испортились. Нашъ юный Ришаръ взялся привести часы въ порядокъ и, дѣйствительно, успѣлъ это сдѣлать черезъ нѣсколько дней. Ободренный успѣхомъ, надумалъ онъ самъ сдѣлать карманные часы. У него не было надлежащихъ инструментовъ, и однако же черезъ полгода онъ устроилъ часы, которые, при всей своей грубости и несовершенствахъ, однако же, измѣряли какъ слѣдуетъ время. Онъ покинулъ слесарное мастерство и сталъ часовщикомъ. Монастыри окрестныхъ мѣстъ доставили ему первыхъ покупателей. Но постепенно число его меценатовъ увеличилось. Когда онъ умеръ, пятеро его сыновей продолжали то, что онъ началъ; другiе послѣдовали его примѣру, и такимъ образомъ вышло, что Нефшатель въ 1752 году уже имѣлъ 466 часовщиковъ. Явился Берто, обучавшiйся въ Парижѣ и вытѣснившiй своими хронометрами отражательные инструменты Ньютона; за нимъ Авраамъ–Луи Брегетъ, Авраамъ Робертъ, Исакъ Сандозъ, Луи Жаннере и всякiе другiе, доведшiе часовое мастерство до нынѣшняго его процвѣтанiя. Всѣ они родомъ изъ женевскаго и нефшательскаго кантоновъ, въ хронику которыхъ и занесены ихъ имена. Имъ обязана Швейцарiя тѣмъ, что стала величайшею производительницею часовъ на землѣ, и кто интересуется ихъ исторiею, можетъ найти ихъ жизнеописанiя въ «Etrennеs Neuchâteloises”, изданныхъ Жаннере.

И такъ случайно и незамѣтно началась эта удивительная часовая промышленность, которая обезпечиваетъ теперь прiятную жизнь многимъ тысячамъ людей и ежегодно возвышаетъ народное богатство страны на многiе миллiоны франковъ. Правительство не поддерживало ея денежными средствами. Она развилась самодѣятельно изъ народа, безъ искусственной помощи; на собственныя средства кантоновъ были построены обсерваторiи Женевы и Нефшателя, до настоящаго времени служащiя къ регулированiю часовъ. Это единственныя обсерваторiи въ мipѣ, которыя были построены и содержимы промышленниками для ихъ собственнаго употребленiя. Безъ нихъ швейцарцы никогда не могли бы съ успѣхомъ соперничать съ Англiею въ постройкѣ морскихъ хронометровъ. Что Гринвичъ дѣлаетъ для Англiи, то женевская и нефшательская обсерваторiи для Швейцарiи. Но то — государственное заведенiе, а эти стоятъ на своихъ ногахъ.

По самой природѣ вещей къ фабрикацiи часовъ постепенно присоединяются сродныя вѣтви промышленности. Сюда принадлежатъ механическiя игрушки, иногда придуманныя и выполненныя изумительно остроумно; въ швейцарскомъ павильонѣ Келлера можно и на нынѣшней выставкѣ видѣть большое cобранie такихъ игрушекъ. Затѣмъ часы съ боемъ и календаремъ, но главное — математическiе инструменты: планиметры, метеорологическiе регистрирующiе приборы, измѣрители теченiя, сахариметры, тонкiе вѣсы, готовальни, анероидные барометры, хронографы, спектральные приборы, геодезическiе и астрономическiе инструменты, дифференцiальные монометры, хирургическiе инструменты и всякое множество приборовъ для приготовленiя отдѣльныхъ частей часовъ, ихъ складыванiя, повѣрки и компенсацiи.

Гдѣ такъ много хорошаго, трудно называть поименно отдѣльныя формы. Это дѣло нужно предоставить жюри и рекламамъ.

Многое еще можно бы сказать о швейцарскомъ полевомъ и лѣсномъ хозяйствѣ, о горныхъ и плавильныхъ промыслахъ, о химическихъ и ткацкихъ издѣлiяхъ; но это несогласно съ идеею общаго отчета. Сегодня намъ приходится проститься съ швейцарскими высотами, и затѣмъ мы обратимся къ низменностямъ.

VII.

Странствiе съ запада на востокъ. — Наивный предлагатель вопросовъ. — Изученiе людей. — Метода работы въ Австрiи и заключенiя, которыя изъ нея можно вынести. — Положенie вѣнскихъ народныхъ классовъ. — Англiйскiе предметы на выставкѣ и ихъ относительныя преимущества. — Индiя. — Философскiя ученiя востока въ примѣненiи къ выставкѣ. — Общiя черты французской выставки. — Чѣмъ она выгодно отличается отъ другихъ. — Торжественный обѣдъ англiйской выставочной коммиссiи. — Дурная погода.

Вѣна, 15 мая.

Сегодня я слѣдовалъ за земнымъ шаромъ и передвинулся съ запада на востокъ прямымъ путемъ черезъ все зданiе выставки, не уклоняясь ни вправо, ни въ лѣво. Профессоръ Рихтеръ изъ Праги, которому выпала на долю почетная задача составить большой отчетъ о выставкѣ, имѣющiй быть публикованнымъ при концѣ ея, дружески вызвался быть моимъ руководителемъ. Мое ухо висѣло на его устахъ, а его прелестная жена на моей рукѣ.

Въ то время, какъ мы хотѣли начать съ Америки, изъ которой пока ничего не выставлено, кромѣ извѣстнаго звѣзднаго флага и крошечнаго шкапчика, наполненнаго растительными волокнами, подошелъ къ намъ пристойно одѣтый человѣкъ, съ виду пасторъ, по выговору шведъ, и скромно спросилъ: «Будьте добры, скажите мнѣ, гдѣ можно видѣть самое лучшее, чтò есть на выcтaвкѣ?” — «3дѣcь, у меня на рукѣ”, отвѣчалъ я наивному человѣку, «больше вамъ нечего безпокоиться”...

Кто въ этомъ Вавилонѣ сталъ бы изучать людей, тотъ конечно нашелъ бы больше матерiала, чѣмъ всѣ, чье вниманiе устремлено на одни мертвые предметы выставки. Здѣсь бродятъ очень странныя фигуры, и съ необыкновеннымъ встрѣчаешься на каждомъ шагу. Не говоря объ японцахъ, прилежно работающихъ надъ устройствомъ своего дома, который будетъ стоять среди красиваго японскаго садика, или о китайцахъ, которые чистятъ своихъ мѣдныхъ драконовъ, или о другихъ издалека заброшенныхъ сюда людяхъ, которые, подобно перелетнымъ птицамъ, осенью опять улетятъ, австрiйскiй городъ самъ по себѣ представляетъ пеструю картину человѣческихъ индивидуальностей, достойную созерцанiя.

Очень интересное зрѣлище представляетъ въ этомъ отношенiи среднiй проходъ, а еще въ большей степени — свободное мѣсто между главнымъ зданiемъ и лежащими позади его постройками для машинъ, горнаго дѣла, земледѣлiя и подобныхъ предметовъ. Ибо тутъ положены рельсы, по которымъ можетъ подвозиться кладь въ тяжелыхъ желѣзнодорожныхъ повозкахъ, тутъ еще многое строится и распаковывается, тутъ совершается самая тяжелая ручная работа. На этихъ просторныхъ мѣстахъ можно наблюдать, какъ работаютъ австрйскiя нацiональности, начиная отъ южно–каринтiйскаго носильщика до сѣвернаго поляка, — какъ работаютъ, но еще чаще какъ ничего не дѣлаютъ, ѣдятъ, курятъ и спятъ. Не могу сказать, чтобы они чрезмѣрно напрягались. Для передвиженiя тюка, который легко могли бы снести два крѣпкихъ рабочихъ, этихъ словаковъ, словенцовъ и русиновъ можно по крайней мѣрѣ дюжину. Работа идетъ медленно и съ удивленiемъ каждый можетъ видѣть какъ много здѣсь тратится человѣческой силы на то, чтó въ другихъ мѣстахъ исполняется машинами. Дюжины двѣ паровыхъ глаголей разгрузили бы въ одинъ день больше клади, чѣмъ это возможно сдѣлать здѣсь въ недѣлю, и если бы положено было нѣсколько поперечныхъ рельсовъ къ внутреннимъ частямъ зданiя, то люди и скоты были бы избавлены отъ труднаго перетаскиванiя тяжестей. Но паровой глаголь здѣсь повидимому еще механическая рѣдкость и о поперечныхъ рельсахъ забыли. Вслѣдствiе этого тачки, наполненныя тяжелою кладью, жалкимъ образомъ тащутся по глубокому болоту покрытыми потомъ кроатами и одѣтыми въ овчинный мѣхъ мадьярами благороднаго происхожденiя, на скотовъ возлагается работа свыше мѣры, и приведенiе въ порядокъ великаго хаоса дѣлаетъ лишь медленные успѣхи. Изъ выставленныхъ Австрiею роскошныхъ товаровъ, изъ прекрасныхъ стеклянныхъ и кожаныхъ издѣлiй получаются о культурномъ состоянiи страны вовсе не такiя правильныя заключенiя, какъ изъ того способа, которымъ производятся обыкновеннѣйшiя работы. Такъ какъ этотъ способъ еще варварскiй, первобытный, то выводы не могутъ быть благопрiятны.

Точно такъ и то, чтó я узналъ въ послѣднее воскресенье о вѣнскихъ рабочихъ классахъ, не возбудило во мнѣ высокаго мнѣнiя объ ихъ дарованiяхъ, объ ихъ серьозности и пониманiи своего призванiя. Воскресенье, въ которое входная плата съ гульдена понижается на половину, по всѣмъ правамъ принадлежитъ рабочему сословiю, и такъ какъ передъ полуднемъ солнце отважилось посвѣтить (это случалось очень рѣдко въ эти двѣ недѣли), то посѣтители оказались въ довольно значительномъ числѣ. Съ любопытствомъ слѣдилъ я за различными группами рабочихъ, чтобы видѣть, какое впечатлѣнiе произведетъ на нихъ зданiе и то, чтò въ немъ; но съ сожалѣнiемъ долженъ сказать, что мое любопытство привело меня къ нерадостнымъ открытiямъ. Это были большею частiю истыя дѣти Вѣны, хорошо одѣтые люди съ женою и потомствомъ, пришедшiе посмотрѣть на созданiе, которое — пусть говорятъ, чтò угодно — должно производить своею грандiозностiю глубокое впечатлѣнiе даже на того, кто видывалъ подобныя вещи и — можно бы думать — должно было подѣйствовать поразительно на тѣхъ, для кого тутъ открывается новый мiръ. Однако нѣтъ. Большая часть воскресныхъ гостей предавались шуточнымъ или даже прямо глупымъ замѣчанiямъ. Большею частiю рѣчь у нихъ шла о пивѣ и колбасахъ, и я не видѣлъ, чтобы хоть одинъ изъ нихъ дѣлалъ какiя–нибудь замѣтки карандашемъ, чтобы хоть одинъ собралъ около себя группу любопытныхъ товарищей, объясняя имъ видимое. Можетъ–быть кто–нибудь видѣлъ болѣе отрадныя явленiя; но я со своей стороны разсказываю только о томъ, чтó представилось моему наблюденiю. Сердечно порадоваться было нечему. На другихъ всемiрныхъ выставкахъ я видѣлъ бѣдныхъ людей въ болѣе достойномъ настроенiи духа.

Но куда я зашелъ! Я отважно хотѣлъ поравняться съ земнымъ шаромъ и обращаться прямымъ путемъ съ запада на востокъ, но въ самомъ началѣ сбился съ пути. Простите мнѣ это отступленiе!

Въ американскомъ отдѣлѣ, какъ замѣчено, еще нечего видѣть, кромѣ звѣзднаго флага и маленькаго стекляннаго шкапа, наполненнаго различными растительными волокнами; въ прилежащей Бразилiи все еще также пустынно, какъ въ пампасахъ. По необходимости мы должны сдѣлать большой скачокъ черезъ Атлантическiй океанъ и тутъ — мы стоимъ на порогѣ Европы, т. е. на англiйской почвѣ.

Первая насъ встрѣчаетъ здѣсь еще неготовая выставка плакированныхъ и гальванопластическихъ издѣлiй Элькингтона и компанiи. Имя фирмы имѣетъ всемiрную извѣстность и лишь двѣ фирмы на цѣломъ земномъ шарѣ могутъ равняться съ нею, именно Барбедьеннъ и Кристофль. Каждая изъ трехъ этихъ фирмъ считаетъ своею собственностью особую область производства, въ которой другiя съ нею не равняются; но такъ какъ всѣ онѣ имѣютъ то общее, что еще не успѣли выставить своихъ издѣлiй, то мы займемся ими послѣ, въ главѣ художественной промышленности.

Къ Элькингтону примыкаетъ Ганкукъ, одинъ изъ первыхъ ювелировъ и серебряныхъ дѣлъ мастеровъ Англiи. Изъ предметовъ большаго размѣра онъ выставилъ только свою теннисоновскую вазу; за то роскошныхъ брильянтовыхъ и жемчужныхъ уборовъ у него выставлено больше, чѣмъ у кого нибудь другаго. Поэтому его выставка постоянно осаждена гycтыми массами народа, а когда на ней появятся знаменитые уборы лэди Додлей, толпиться будутъ еще больше. Изъ другихъ первостепенныхъ лондонскихъ ювелировъ никто ничего не выставилъ. Работа ихъ достаточно извѣстна, и такъ какъ они отличаются отъ французскихъ, нѣмецкихъ и швейцарскихъ не столько новостью изобрѣтенiя и тонкостью вкуса, сколько отчетливостiю отдѣлки, богатствомъ матерiала и большею дороговизною, то англiйскiя фирмы заранѣе предвидѣли, что здѣсь едва ли найдутъ сбытъ. «Зачѣмъ намъ”, думали они, «изъ страны золотаго суверена пускаться въ страну бумажнаго гульдена!” и спокойно остались на своемъ маленькомъ островѣ, гдѣ въ настоящую минуту и погода и финансы гораздо лучше чѣмъ въ австрiйскихъ земляхъ.

Тоже подумали и многiе промышленники другихъ странъ. Именно самые знаменитые и не явились, потому что они уже сыты всѣми этими выставками, боятся трудовъ и хлопотъ, и «благодаря Богa”, не нуждаются въ новыхъ потребителяхъ, такъ какъ и старыхъ едва могутъ удовлетворять. Хорошо ли они дѣлаютъ, можно еще спорить. Я могy лишь сообщить, что уже теперь большая часть англiйскихъ товаровъ проданы, что англiйскiя машины и земледѣльческiя орудiя всѣ уже сбыты и что ежедневно дѣлаются новые заказы на основанiи присланныхъ образцовъ. И такъ на недостатокъ покупателей англiйскiе экспоненты никакъ не могутъ пожаловаться.

Съ другой стороны, въ похвалу имъ нужно сказать, что ихъ промышленность если не количественно, то качественно представлена здѣсь необыкновенно блестящимъ образомъ. Въ стеклянныхъ и фарфоровыхъ издѣлiяхъ они точно также какъ въ машинныхъ и земледѣльческихъ выставили лучшее, чтó здѣсь можно видѣть, и нѣмцы и французы откровенно признаютъ гигантскiй успѣхъ, сдѣланный Англiею въ послѣднiе годы именно въ тѣхъ отрасляхъ промышленности, которыя были до 1851 года почти исключительною собственностiю Францiи. Въ среднихъ товарахъ однако же Германiя и Францiя ее превосходятъ. Но тамъ, гдѣ дѣло идетъ о производствѣ обыкновеннаго массами по самымъ низкимъ цѣнамъ, или самаго высокаго независимо отъ всякой стоимости, тамъ рѣдко равняется съ нею какая нибудь другая страна. Кто хочетъ убѣдиться въ послѣднемъ, пусть изучаетъ ея гладкое шлифованное стекло, ея тяжелыя кованныя серебряныя вещи, ея ювелирныя издѣлiя, а въ особенности ея фарфоръ. Послѣднiй выставленъ въ великолѣпныхъ образчикахъ въ среднемъ проходѣ фирмою Copeland and Sons, а также Ворчестерскимъ заводомъ, и достойное сосѣдство имъ составляютъ Daniell and Son со своими мажоликами (фабрикатъ Минтона) и Веджвудъ со своими извѣстными издѣлiями.

Нужно замѣтить, что мы имѣемъ здѣсь дѣло съ частными заведенiями; ибо Англiя не обладаетъ, какъ Берлинъ, Петербургъ, Дрезденъ и Парижъ, фарфоровыми фабриками, которыя поддерживаются на счетъ государства и потому не имѣютъ нужды обращать большаго вниманiя на прибыль. Если, не смотря на то, англiйскiй фарфоръ принадлежитъ нынче къ самымъ лучшимъ, и всѣ вновь возникшiе промышленные музеи материка ставятъ его на ряду съ своими лучшими образцами новой выдѣлки, то это доказываетъ, сколь многаго можно достигнуть безъ помощи государства и какъ благотворенъ толчекъ, который даютъ школы устроенныя по образцу кенсингтонскаго музея. Куда ни посмотришь въ англiйскомъ отдѣленiи, вездѣ встречаешь осязательныя доказательства этого вывода: въ прекрасной обработкѣ дерева для мебели, металла для цѣлей домашняго употребленiя и украшенiя, въ обработкѣ глины точно также, какъ шелка и шерсти. Правда, нуженъ глазъ знатока, чтобы отличить не бросающуюся въ глаза, но превосходно исполненную во всѣхъ частностяхъ вещь отъ менѣе выработанной, но имѣющей болѣе пышный видъ. Напримѣръ, выставлена (если не ошибаюсь у Данiэлей) чудесно гравированная фляжка для воды, по формѣ и величинѣ похожая на тѣ деревянныя бутылки, которыя бедуинъ привѣшиваетъ къ сѣдлу, когда ѣдетъ черезъ пустыню. Съ изумленiемъ я разсматривалъ ее много разъ и когда спросилъ о цѣнѣ, то мнѣ отвѣчали, что ея работа стоила 250 фунтовъ, потому что столько заплачено гравёру, работавшему надъ ней 250 дней. Напрасно искали бы чего нибудь подобнаго въ другихъ отдѣлахъ. Цѣна однако же имѣетъ въ себѣ нѣчто ужасающее, и я не стану порочить хозяйку, которая чувствовала бы нѣкоторое сердечное безпокойство, пославши свою служанку за водой съ полдюжиной такихъ дорогихъ графиновъ. Но такой опасности не предвидится. Сосуды подобнаго свойства вѣчно остаются въ своихъ бархатныхъ футлярахъ, и упомянутая здѣсь бутылка кромѣ того была уже продана, когда я все еще ломалъ себѣ голову, раздумывая, кому изъ моихъ друзей я могъ бы сдѣлать ею маленькiй сюрпризъ въ день его рожденiя.

Вокругъ англiйскаго стекла и фарфора расположились Шиффельдъ и Бирмингамъ со своими полированными издѣлiями; далѣе Шотландiя со своими украшенiями изъ золота и серебра, въ которыхъ топазъ и горный хрусталь замѣняютъ болѣе благородные камни; Ирландiя со своими художественными работами изъ смоляночернаго торфоваго дерева, которое по своему строенiю почти столько же принадлежитъ минеральному царству природы, какъ и растительному; рядомъ нѣсколько парфюмеровъ и часовыхъ мастеровъ.

Если будемъ держаться взятого нами направленiя на востокъ, вдоль по срединному проходу, то мы встрѣтимъ прекрасное собранiе шотландскихъ шалей, а пройдя мимо его — богатую мебельную выставку Джаксона и Грэма, которые вмѣстѣ съ Гилловомъ принадлежатъ къ знаменитѣйшимъ мебельнымъ фабрикантамъ и декораторамъ Лондона. Ихъ издѣлiями очень любуются, чего они и заслуживаютъ по вкусу рисунка и по прочности выполненiя. Въ первомъ отношенiи я отдалъ бы пальму первенства нѣкоторымъ французскимъ и нѣмецкимъ мебельщикамъ, но въ послѣднемъ англiйская мебель едва ли уступитъ какой нибудь другой.

Къ Англiи пристроилась Индiя, чѣмъ нарушена географическая система, въ угоду политики. Посреди убраннаго повосточному покоя, на шитыхъ золотомъ подушкахъ тутъ покоится индiецъ и куритъ свой богато украшенный кальянъ, къ великой радости всѣхъ посѣтительницъ, любопытно осматривающихъ его въ лорнеты и горячо спорящихъ о томъ, изъ чего онъ, изъ дерева, воску, или же изъ тѣла и крови. Кругомъ группируются произведенiя изъ различныхъ частей индо–британскаго царства: фотографiи странъ и людей, прекрасныя наборныя издѣлiя изъ дерева; отлично отполированные слоновьи зубы; рѣдкiя растенiя; штраусовыя яйца обдѣланныя въ серебро въ видѣ кубковъ; великолѣпныя шкуры звѣрей и разноцвѣтные ковры. Только одно не выставлено, и притомъ самое важное для будущности этихъ странъ, именно таинственная пограничная линiя, которая сдѣлаетъ Афганистанъ и сѣверные проходы безопасными отъ вторженiя русскихъ въ британскую область.

Остальное, чтó выставлено изъ Индiи, находится въ прилегающихъ южныхъ поперечныхъ галлереяхъ. Это большею частiю давно извѣстные, но тѣмъ не менѣе цѣнные товары, тогда какъ новѣйшiе продукты индiйскаго труда страдаютъ тѣмъ недостаткомъ, что современныя роскошныя вещи обременены старинными украшенiями, напримѣръ костяные ножи, письменныя шкатулки и т. п. Въ этихъ вещахъ орнаменты плохо идутъ къ предмету, и кто обладаетъ хотя сколько нибудь развитымъ вкусомъ, тотъ скоро замѣтитъ, что одно и тоже украшенiе въ одномъ случаѣ прекрасно, въ другомъ даже противно, смотря по предмету, которому оно разумно придано или же безъ толку навязано. Объ индiйскомъ стилѣ слѣдуетъ сказать точно тоже, что объ готикѣ и ея вѣтвяхъ.

Замѣчу еще здѣсь, что все выставленное изъ индiйскихъ художественныхъ и промышленныхъ произведенiй — соотвѣтствуетъ лишь относительно малой части индо–британскаго царства. Между тѣмъ какъ изъ племенъ населяющихъ Европу пропущены лишь немногiе, напримѣръ, лапландцы, самоѣды и цыгане, индiйскiя племена здѣсь являются въ чрезвычайно–незначительномъ числѣ. Отъ дикихъ нилгерiйскихъ ордъ и ихъ сосѣдей въ горахъ Дендигала и Винада, конечно, нельзя было ничего получить. Точно также отъ Шанарсовъ, Курумбасовъ и другихъ народовъ этихъ градусовъ широты, хотя они принадлежатъ къ самымъ древнимъ и вѣроятно были осѣдлыми на югѣ полуострова въ то время, когда Бильсы и Гондсы были владыками равнинъ еще покрытыхъ лѣсомъ. Какъ тогда, такъ и до сихъ поръ они живутъ еще въ полудикомъ состоянiи, носятъ одежду, сплетенную изъ лыка, питаются корнями, медомъ и пресмыкающимися, не знаютъ другаго оружiя, кромѣ лука и стрѣлъ. И такъ отъ нихъ нечего было ожидать, и только у отраслей этихъ племенъ начинается древне–индiйская культура, которой мы обязаны тѣмъ, чтó мы знаемъ объ Индiи и чтó можемъ видѣтъ изъ ея произведенiй.

Въ законахъ Ману между другими ученiями мудрости находится слѣдующее мѣсто: «Нe дѣлай зла, изучай Веды, чтобы понимать ихъ, обуздывай чувственную похоть и старайся познать Бога — вотъ средства къ блаженству”. Если бы Ману написалъ законы выставки, то они гласили бы слѣдующее: «Не обозрѣвай слишкомъ большаго числа предметовъ, изучай цѣлое, чтобы понять его, обуздывай похоть къ дорогимъ завтракамъ и старайся познать нумеръ твоего фiакра — вотъ средства избѣжать многихъ золъ”.

А другое мѣсто въ законахъ Ману гласитъ: «Усматривай мiровой духъ во всѣхъ существахъ, сущность всѣхъ вещей въ верховномъ духѣ, и пусть душа твоя сливается съ общимъ какъ бы нѣкоторая жертва, — тогда ты отожествишь себя съ великимъ самостоятельнымъ единствомъ и твоя индивидуальность потеряется въ общемъ мiровомъ божествѣ”. Приложенное къ выставкѣ это мѣсто гласило бы приблизительно такъ: «Усматривай мудрость императорско–королевской коммиссiи даже въ распоряженiяхъ повидимому безсмысленныхъ, сущность всего созданiя въ баронѣ Шварцъ–Сенборнѣ, и пусть душа твоя сольется съ этимъ хаосомъ, какъ жертва, — тогда ты не отожествишься съ общимъ недовольствомъ и твоя индивидуальность потеряется въ суматохѣ и лабиринтѣ выставочныхъ шкаповъ”.

Кантъ утверждалъ, что быть достойнымъ счастiя есть призванiе человѣчества; тоже говорили философскiе законодатели Индiи за тысячу лѣтъ до него. И мы хотимъ быть достойными счастiя и потому бодро двигаться въ нашемъ странствiи къ востоку.

Мы стоимъ на порогѣ Францiи; ни Мецъ, ни Страсбургъ не загораживаютъ намъ входа; мѣсто Вогезовъ занято рядомъ красивыхъ шкаповъ, и очень прiятно заглядывать въ его ущелья. Онъ весь, насколько можетъ окинуть взглядъ, заставленъ бронзовыми издѣлiями. Было бы лишнимъ трудомъ называть поименно ихъ производителей, такъ какъ здѣсь по порядку явились всѣ, кто на парижскихъ бульварахъ и въ пассажахъ останавливаетъ зѣвакъ, и кто далъ этой промышленности ея всесвѣтную знаменитость. Только самаго великаго мы не находимъ здѣсь: Барбедьенна, который остался царемъ въ царствѣ бронзы, тогда какъ Луи–Филиппъ, республика, имперiя и опять республика смѣняли другъ друга въ теченiи времени. И Кристофля нѣтъ въ толпѣ; онъ расположился отдѣльно, дальше къ востоку. Его выставка еще не въ такомъ положенiи, чтобы можно было ее открыть глазамъ толпы, но золотая надпись уже сiяетъ. На послѣдней выставкѣ она гласила: Christofle orfèvre de S. M. l’Еmpereur. Этого нѣтъ уже. Orfèvre de la République, или, пожалуй, de M. Thiers! — нѣтъ, это нейдетъ, и вотъ почему г. Кристофль остался на этотъ разъ безъ предиката; но старую вывѣску съ императорскимъ гербомъ онъ, можетъ быть, бережетъ въ сохранномъ мѣстѣ на будущiя времена, какъ это подобаетъ дѣлать разумнымъ французамъ и практическимъ дѣловымъ людямъ.

Глубокое почтенiе французскимъ экспонентамъ и главѣ ихъ коммиссiи, мосье Сомерару. Можно почувствовать жестокую зависть, видя, какъ разумно, гармонически, цѣлесообразно и изящно устроена вся ихъ выставка. Ни Германiя, ни Англiя далеко не сравняются съ ними. Въ каждой отдѣльной группѣ обнаруживается строго–обдуманная система, и инстинктивно они вездѣ берутъ настоящiй цвѣтъ для задняго фона выставляемыхъ ими предметовъ. Между тѣмъ какъ Англiя, Германiя, Австрiя и другiя страны большею частiю употребляли красные цвѣта, французы отдали преимущество темнозеленой драпировкѣ и притомъ устроили себѣ на разныхъ мѣстахъ искусственную полутьму, которая особенно идетъ къ ихъ свѣтлой бронзѣ. Въ настоящую минуту это кажется излишествомъ и даже чѣмъ–то противнымъ цѣли, такъ какъ коварный мѣсяцъ май въ этомъ году самъ устроилъ себѣ полутьму при помощи дождей и черныхъ облаковъ. Но такъ какъ всѣ вѣнскiе брадобрѣи и газеты ежедневно выражаютъ надежду, что дурная погода не будетъ вѣчно продолжаться, то эти лукавые французскiе молодцы вó время приняли предосторожности противъ iюльскаго солнца; но ихъ предусмотрительность только тогда получитъ воздаянiе, когда все огромное зданiе будетъ наполнено яркимъ солнечнымъ свѣтомъ и прогрѣто горячимъ солнечнымъ тепломъ.

Уже теперь прiятно ходить по французскому среднему проходу и его переулкамъ. Описывать въ частности, какiе предметы парижской промышленности здѣсь выставлены, бронзы, фаянсы и т. п., было бы потеряннымъ трудомъ; ибо жанръ ихъ каждому извѣстенъ, а безъ рисунковъ наилучшее описанiе было бы напраснымъ предпрiятiемъ. Поэтому для характеристики общаго направленiя упомяну только, что темная бронза далеко отодвинута на заднiй планъ свѣтлою (не золоченою), что еще 10 лѣтъ тому назадъ столь любимый алжирскiй ониксъ почти совершенно оставленъ и что возрожденiе заняло мѣсто классической Грецiи. Формы избраны обыкновенно съ большимъ вкусомъ, исполненiе, смотря по цѣнѣ и по честолюбiю фирмъ, то лучше, то хуже; общее впечатлѣнiе чрезвычайно блестящее и прiятное. Это нужно сказать не только о французской выставкѣ въ средней галлереѣ, но и о всѣхъ ея отдѣлахъ въ боковыхъ галлереяхъ. Повсюду господствуетъ система, вкусъ, гармонiя и изящество, составляющiя прiятный контрастъ съ пышными выставками другихъ народовъ.

Денегъ — замѣтимъ мимоходомъ — французы не жалѣютъ. Ихъ правительство отпустило на вѣнскую выставку миллiонъ франковъ, котораго, по случаю добавочнаго кредита, конечно, окажется мало. Напротивъ, у англiйскаго министерства финансовъ можно было вытянуть только 6,000 фунтовъ. Жалкая сумма, особенно если сравнить съ нею щедрость Францiи и расточительность Египта, финансовое состоянiе котораго скорѣе бы могло внушать бережливость. Но хотя англiйскiе экспоненты много жалуются на скупость британскаго министерства, и хотя на позавчерашнемъ банкетѣ англiйской выставочной коммиссiи предсѣдатель графъ Коуперъ упомянулъ о ней съ порицанiемъ, тѣмъ не менѣе англiйская выставка во многихъ отношенiяхъ равняется съ выставками сосѣднихъ государствъ, а въ нѣкоторыхъ другихъ превосходитъ ихъ. Уже всѣ ея машины и земледѣльческiя орудiя проданы, запасы дѣлаются въ обширныхъ размѣрахъ, и англiйское отдѣленiе можетъ съ гордостiю сказать о себѣ, что оно устроило само себя почти вовсе безъ государственной помощи. Возможно это было только и исключительно при щедрости членовъ ея коммиссiи, а имъ, въ свою очередь, эта щедрость была возможна только потому, что они большею частiю обладаютъ колоссальными богатствами. Развѣ лорда Дудлея, Ротшильда, Брассея и сэра Ричарда Валласа могло затруднить, что пришлось выдать многiя тысячи ради чести своей страны! Это они и сдѣлали съ готовностiю и радостiю. Иные дали 5,000, другiе 10,000 фунтовъ, а послѣднiй, какъ говорятъ, уже выдалъ 50,000 фунтовъ, такъ какъ онъ сверхъ всего другаго одинъ завѣдываетъ художественнымъ отдѣленiемъ Англiи и собственными средствами покрываетъ перевозку картинъ и всѣ потребныя выдачи.

Вотъ почему на вышеупомянутомъ банкетѣ, который позавчера происходилъ въ залахъ садоводнаго общества, былъ устроенъ со всевозможною роскошью, имѣлъ 250 гостей и стоилъ почти 1,000 фунтовъ, благодарные экспоненты кричали членамъ коммиссiи «ура!” такъ часто и громко, какъ еще и не слыхано было ни на одномъ изъ здѣшнихъ праздниковъ — имъ и секретарю коммиссiи г. Оуэну съ его штабомъ, которыхъ невозможно достаточно нахвалить. Обѣдъ былъ веселый и радостный. Жаль только, что Гладстонъ и Лоу не могли быть осуждены на перенесенie того желудочнаго разстройства, которое получили вѣроятно многiе участники обѣда.

Однакоже выставка идетъ дурно. Ея внутренняя неоконченность, несчастный кризисъ и негодная погода соединились вмѣстѣ, чтобы отвадить посѣтителей. Май мѣсяцъ нужно считать для нея почти потеряннымъ, и если будетъ продолжаться такой дождь, то выступитъ Дунай изъ береговъ и затопитъ Леопольдштадтъ и Пратеръ водою. Въ такомъ случаѣ я выпрошу себѣ у благороднаго кёльнскаго гребнаго клуба лодку, а у пѣвческаго общества квартетъ искусный въ баркаролахъ, чтобы сообразно своему званiю посѣщать и осматривать выставку, плавая по ней вдоль и поперекъ. Теперь грязь уже такъ велика, что очень трудно добираться до главнаго портала. Все сговорилось противъ вѣнцевъ, чтобы испортить имъ дѣло. Если бы iюнь былъ благопрiятнѣе! Въ слѣдующемъ письмѣ я буду продолжать начатую прогулку по среднему корпусу.

(Продолженiе будетъ).

_______

ИЗЪ ТЕКУЩЕЙ ЖИЗНИ.

Пожаръ въ селѣ Измайловѣ.

Пожарный сезонъ! Разумѣется онъ наступилъ; не миновать же ему этотъ годъ. Между другими извѣстiями, сообщаемыми въ наши газеты, особенно характерно выдается извѣстiе въ № 134 «Московскихъ Вѣдомостей” о пожарѣ въ селѣ Измайловѣ и не о пожарѣ собственно (пожаръ какъ пожаръ, вездѣ бываютъ такiе и много еще будетъ такихъ, по всей вѣроятности), но объ особыхъ обстоятельствахъ при этомъ пожарѣ. Вотъ чтò говоритъ корреспондентъ въ заключенiе своего извѣстiя:

«Вообще этотъ пожаръ замѣчателенъ во многихъ отношенiяхъ: недостатокъ въ водѣ ощущался громадный; прудъ отъ села отстоитъ далеко; у крестьянъ, по ихъ нерадѣнiю и безпечности, и, главное, пьянству, нѣтъ не только пожарной трубы, багра, но самаго необходимаго въ ихъ домашнемъ быту — лома, топора и ведра, такъ что женщины заливали огонь подойниками. Все это пропито и заложено въ трактирахъ и кабакахъ”.

И такъ, «по нерадѣнiю, безпечности и пьянству” нѣтъ не только пожарнаго инструмента, трубы, багра, но даже лома нѣтъ, топора и ведра, такъ что женщины заливаютъ огонь подойниками. Все пропито и заложено въ трактирахъ и кабакахъ!...

И это въ подмосковномъ извѣстномъ селѣ! Мы какъ то, недавно, рисовали фантастичекую картину возможнаго и близкаго будущаго, когда все будетъ пропито и заложено, всѣ инструменты, — не только пожарные, но топоры, сохи, бороны. Нарубить дровецъ — надо будетъ идти къ закладчику выкупать или вымаливать на разъ топоръ; попахаться — тоже надо будетъ выкупать соху, борону. Да чего борону? Гдѣ тогда будутъ лошади–то? А гдѣ домъ, семья, самостоятельность, порядокъ хоть какой нибудь? Все исчезало въ нашемъ фантастическомъ снѣ: оставались лишь кулаки и жиды, да всѣмъ мiромъ закабалившiеся имъ общесолидарные нищiе. Жиды и кулаки положимъ будутъ платить за нихъ повинности, но ужъ и стребуютъ же съ нихъ въ размѣрѣ тысячи на сто уплаченное! Мы старались отчураться отъ нашей фантазiи, называли ее «сквернымъ сномъ”, «сномъ титулярнаго совѣтника Поприщина”, и вотъ — уголокъ поприщинскаго сна вдругъ и выглянулъ наружу, если вѣрить корреспонденцiи «Московскихъ Вѣдомостей”. (А почему ей не вѣрить? Все такъ художественно — вѣроятно). Впрочемъ, если заложены топоры и ведра, то все же остались подойники, остались и вотъ пригодились. Не все стало быть еще потеряно! Любопытно только какъ остались они: при коровахъ или безъ коровъ? И почему наконецъ остались? Неужели подойникъ ничего не стоитъ, такъ что его и пропить нельзя? Отчего же онъ не пропитъ? Мы смѣло ставимъ такой вопросъ, ибо, по положенiю дѣла, гораздо естественнѣе теперь задать вопросъ: почему не пропитъ подойникъ? чѣмъ: почему онъ пропитъ?

Пусть еще погуляетъ народъ. А тамъ... ну, а тамъ очнется.

Кстати: кто теперь застраиваетъ крестьянамъ на Руси погорѣвшее мѣсто? Прежде и весьма часто, погорѣвшiя деревни обстраивались помѣщиками. Этотъ древнiй, патрiархальный способъ (хотя и приносившiй пользу) слѣдовало бы теперь замѣнить способомъ нѣсколько болѣе подходящимъ къ современному положенiю вещей, а именно развитiемъ народныхъ кредитныхъ учрежденiй. Правда, въ данную минуту много еще денегъ, еслибъ только получились онѣ черезъ это «развитiе”, ушло бы туда же куда и топоры съ ведрами; но вѣдь не вѣчно же это такъ будетъ продолжаться. Недавно мы читали о самоубiйствѣ одного мужичка. Онъ забрался зимой у подрядчика въ виду лѣтняго заработка, чтобъ прокормить семью, и вотъ, къ веснѣ, когда надо было отправляться на работу уже даромъ, даже и на харчи не имѣя, — повѣсился. Любопытно при этомъ какъ велика была забранная сумма и сколько наживаютъ подрядчики, кабаля такимъ образомъ народъ съ прошлой осени на будущее лѣто? Но еще любопытнѣе то, что какова бы ни была эта сумма, она все таки въ сущности благодѣянiе по теперешнему положенiю вещей, за неимѣнiемъ другаго кредита.

Намъ случилось тоже недавно прочесть одно извѣстiе (впрочемъ перепечатанное во всѣхъ газетахъ) изъ Щигровскаго уѣзда, о томъ, что многiе изъ зажиточныхъ тамошнихъ крестьянъ пустились вдругъ продавать окрестнымъ помѣщикамъ скопленное въ теченiе зимы удобренiе, скотъ, движимость, приготовляясь отправиться въ Оренбургскiй край на переселенiе. Взманилъ весь уѣздъ, какъ разсказываютъ, одинъ изъ помѣщиковъ Фатежскаго уѣзда, купившiй обширныя земли въ Оренбургской губернiи и предложившiй ихъ переселяющимся. На призывъ откликнулось до 10,000 душъ (любопытно лишь, на какихъ же условiяхъ помѣщикъ предлагаетъ землю?). Тотчасъ же началась энергическая распродажа имущества. Между тѣмъ, будетъ ли разрѣшено это переселенiе — неизвѣстно, такъ что крестьяне могутъ засѣсть на прежнемъ мѣстѣ еще въ горшей долѣ, чѣмъ прежде, уже безъ скота и безъ движимости. Зная наши обычаи, мы даже увѣрены, что нѣчто подобное выйдетъ въ самомъ дѣлѣ, т. е. съ одной стороны выйдетъ задержка (можетъ и необходимая), а съ другой — слѣпая вѣра безъ всякаго разсчета, порывъ, какъ обыкновенно во всѣхъ сердечныхъ порывахъ нашего народа. А что тутъ непремѣнно сердечный порывъ и энтузiазмъ, въ этомъ нѣтъ сомнѣнiя. Признаемся, мы бы очень желали, чтобъ мужичкамъ удалось и чтобы ихъ не задержали. Омерзѣло, значитъ, прежнее житье съ прежними кабаками. Хотя корреспонденты ни слова не говорятъ о кабакахъ, но мы почему–то убѣждены, что мужички, возненавидѣвшiе старое мѣсто, бѣгутъ въ обѣтованный край отчасти и отъ кабаковъ. Мы убѣждены, что, прiйдя на новое мѣсто, они тотчасъ же мiромъ дадутъ зарокъ: не пить вина. Неужто такое серьозное дѣло предприняли бы съ тѣмъ, чтобъ на новомъ мѣстѣ тотчасъ опять пропиться? Подобныя переселенiя — спасительнѣйшее и любезнѣйшее дѣло, вотъ что. Это — обновленiе, новая жизнь, на иныхъ нравственныхъ основанiяхъ. Все это поднятое дѣло останется потомъ въ легендахъ семейныхъ, а добрыя воспоминанiя крѣпятъ семью. Даже житье на старомъ мѣстѣ очистится въ воспоминанiяхъ и многое изъ стараго запомнится хорошо. А оставьте–ка ихъ теперь на мѣстѣ, хотя только на будущую зиму, ну черезъ канцелярскую задержку какую–нибудь, запретите–ка имъ переселиться, и къ зимѣ — это будутъ сплошь воры и пьяницы, озлобленные разбойники...

Между тѣмъ, изъ Пензенской губернiи все пишутъ, что тамъ число мiрскихъ приговоровъ о прекращенiи пьянства все болѣе и болѣе увеличивается. Что за благодатная губернiя! А главное, въ пожарный сезонъ. Любопытно бы, еслибъ возможно было, вывести цифру: на сколько пьянство способствуетъ усиленiю пожаровъ? Что оно способствуетъ — это несомнѣнно. Какой осторожности ждать отъ пьянаго человѣка? А у насъ вѣдь загорѣлось у одного, такъ сгорѣло и у всѣхъ. Ну, а если сплошь пьяны, какъ, напримѣръ, въ большой табельный или приходскiй праздникъ? Разумѣется, тутъ «нельзя не сгорѣть”, и если не горятъ, то развѣ въ видѣ какого нибудь исключенiя. Такъ по крайней мѣрѣ должно выходить по теорiи. Въ практикѣ оно выходитъ нѣсколько иначе, т. е. гораздо менѣе выгораютъ, чѣмъ бы слѣдовало по предположенiю. Но, Боже мой, чтò же и дѣлать мiрскимъ людямъ въ праздникъ, если не пить? Чѣмъ заняться? Подумалъ ли кто–нибудь хоть разъ до сихъ поръ: чѣмъ бы это занять въ праздникъ миллiоновъ шестьдесятъ русскаго населенiя? Единственная попытка (увѣнчавшаяся успѣхомъ), какъ мы уже и объявляли разъ прежде, осталась за однимъ колонистомъ пасторомъ, основавшимъ «штундистовъ”. Тамъ же, гдѣ нѣтъ пасторовъ, происходятъ «стѣнки”. Въ «Русскiй Мiръ” сообщали на дняхъ изъ–подъ Москвы, что близъ деревни Свистухи, въ Духовъ день была стѣнка, или кулачный бой, при чемъ убитъ одинъ боецъ.

Оно, положимъ, развлеченiе еще временъ гомеровскихъ, и не то чтобы ужъ очень постыдное для развлекающихся, но довольно не лестное для развлекающихъ. Право пора чѣмъ–нибудь инымъ начать развлекать народъ!

______

Стѣна на стѣну.

Впрочемъ ходятъ стѣна на стѣну и не въ однихъ подмосковныхъ селахъ, въ табельные дни. Ходятъ и въ будни предсѣдатели, такъ–таки съ мѣста своихъ занятiй. Недавно произошелъ въ Екатеринославлѣ, по извѣстiямъ «Биржев. Вѣдомостей”, слѣдующiй турниръ (къ сожалѣнiю, за неимѣнiемъ передъ глазами «Биржевыхъ Вѣдомостей”, выписываемъ изъ «Русскаго Мiра”):

«За стѣной мироваго съѣзда, бокъ–о–бокъ, помѣщается рекрутское присутствiе. Въ томъ и другомъ происходили одновременно засѣданiя. Въ рекрутскомъ присутствiи, понятно, въ засѣданiи не могло не быть шума; самый процесъ принятiя рекрутъ всегда сопровождается возгласами: «годенъ! принять!” за которыми вѣчно слѣдуютъ разныя причитанiя родныхъ и знакомыхъ принятаго. «Шумъ” въ рекрутскомъ присутствiи вызвалъ появленiе судебнаго пристава мироваго съѣзда. Приставъ потребовалъ тишины. Предсѣдатель присутствiя явился въ мировой съѣздъ, и здѣсь произошло объясненiе съ предсѣдателемъ съѣзда, послѣдовалъ актъ и затѣмъ... преданiе предсѣдателя присутствiя (онъ же и предводитель дворянства) суду мѣстнаго окружнаго суда. Дѣло было назначено къ слушанiю на 5 мая, но «обвиняемый” возбудилъ вопросъ о подсудности, и разборъ дѣла прiостановленъ... Чѣмъ кончится это пререканiе — неизвѣстно”.

Намъ всего болѣе нравится, что все это названо только «пререканiемъ” — «Биржевыми” или «Русскимъ Мiромъ”, не знаемъ, но прекрасно названо, говоримъ безъ фальши: къ чему въ самомъ дѣлѣ отягчать, или, такъ сказать, извлекать на свѣтъ наши язвы? Впрочемъ, мы сами можетъ быть ошибаемся, не зная юридическаго языка. Чтó значитъ: «произошло объясненiе и послѣдовалъ актъ”? Это насчетъ чего–же? И какой такой актъ? Намъ почему то кажется, что насчетъ того самаго. Мы далеки отъ осужденiй и полагаемъ, что все произошло отъ нервозности лицъ, склонной къ девятнадцатому столѣтiю, говоря вообще; даже можетъ быть и изъ благороднѣйшаго источника произошло, такъ сказать изъ соревнованiя о властяхъ. Но вообще говоря рыцарскiе обычаи уничтожаются повсемѣстно и мы демократизируемся нестерпимо. Тамъ древнѣйшiй русскiй князь обвиняется въ покражѣ у какого–то нѣмца портмонэ; тутъ лицо забывающее свой санъ и свою шпагу дѣйствуетъ пятерней. Кстати, насчетъ шпаги есть одно историческое свидѣтельство. Эта европейская шпага была привѣшена къ русапетскому бедру нашему, какъ извѣстно, Петромъ Великимъ. У насъ и до Петра Великаго была, какъ всѣмъ извѣстно, своя честь, за которую люди московскiе отдавали зачастую свою шкуру и головы, но символъ ея былъ другой, а не шпага. Однажды великiй преобразователь, прививъ къ намъ шпагу, застаетъ Данилу Меньшикова, на дружеской пирушкѣ, во всей формѣ и при шпагѣ, танцующимъ трепака. И вотъ тотчасъ–же, чтобъ растолковать новоиспеченному рыцарю какъ онъ осрамилъ свою шпагу и не умѣетъ носить ее, Преобразователь оттаскалъ собственноручно преступника за волосы, больно и нещадно, чтобы помнилъ, чтобы и прочимъ къ примѣру было. Въ прошломъ году мы отпраздновали двухсотлѣтiе Преобразователя и вотъ въ нынѣшнемъ — корреспонденцiя «Биржевыхъ Вѣдомостей” увѣдомляетъ насчетъ послѣдовавшаго въ Екатеринославлѣ акта. Однимъ словомъ два столѣтiя пролѣтели какъ сонъ. Тотъ же корреспондентъ особенно рекомендуетъ въ этомъ же смыслѣ Верхнеднѣпровскiй уѣздъ. Вотъ, по его словамъ, перечень, за послѣднiе три года, нѣкоторыхъ событiй, совершившихся въ семъ уѣздѣ:

«Дворянинъ Слѣдневъ обвиненъ въ братоубiйствѣ; дворяне А. и Н. Н. обвиняются въ насилiи надъ братомъ, въ лишенiи своей сестры свободы, въ подлогѣ и (А. Н.) въ изнасилованiи; дворянинъ Романовскiй обвиненъ въ оскорбленiи товарища прокурора; тотъ же Романовскiй и дворянинъ А. Н. Поль (бывшiй предсѣдатель мироваго съѣзда) обвинялись во взаимныхъ оскорбленiяхъ другъ друга дѣйствiемъ въ публичномъ собранiи; тотъ же г. Поль обвинялся въ оскорбленiи на письмѣ мироваго судьи; дворянинъ К. обвинялся въ истязанiи своего сына. Наконецъ, въ послѣднее время въ Верхнеднѣпровскомъ уѣздѣ открыта шайка конокрадовъ. Слѣдствiе о ней близится къ концу. Говорятъ, производство состоитъ изъ 40 томовъ и подъ стражею по этому дѣлу содержится болѣе 20 человѣкъ”...

Все это положимъ хорошо, т. е. въ сущности нельзя сквернѣе, особенно что касается братьевъ, сестеръ, изнасилованiй и проч. «Ослабѣли!” какъ говорилъ на дняхъ, съ елейнымъ видомъ, уже сѣдой мужичокъ, выходя изъ кабака и опираясь о стѣнку. Но что касается «оскорбленiя товарища прокурора” и потомъ «взаимныхъ оскорбленiй дѣйствiемъ въ публичномъ собранiи” (дворянинъ А. Н. Поль и бывшiй предсѣдатель мироваго съѣзда), то тутъ навѣрно что нибудь изъ пререканiя насчетъ власти, т. е. въ сущности все изъ того же благороднѣйшаго источника соревнованiя властей, а потому мы и относимся къ такимъ фактамъ съ чрезвычайною мягкостiю. Мы — русскiе, а потому знаемъ и должны знать чтó такое значитъ въ быту нашемъ это соревнованiе властей и есть–ли хоть одинъ изъ насъ, который бы не перенесъ чего–нибудь въ этомъ родѣ даже самъ на себѣ, въ своей жизни, а не то чтобы былъ только свидѣтелемъ. Даже смотришь, а и сами мы, чуть не каждый изъ насъ, хоть разъ въ жизни, а заявили таки свою власть надъ другими въ этомъ же самомъ смыслѣ. Положимъ это дѣлается всегда, такъ сказать, съ нѣкоторымъ преступнымъ превышенiемъ власти. Ну, да вѣдь нельзя же и иначе — тутъ превышенiе въ родѣ какъ бы щегольства и дѣлается всего чаще изъ любви къ искусству, а не то чтобы съ злымъ намѣренiемъ. Взгляните на петербургскаго франта: онъ не просто заявляетъ себя, а съ вывертомъ: «я дескать франтъ”. Взгляните на манежную лошадь: она не просто ступаетъ ногами, а съ вывертомъ: «не кляча же я въ самомъ дѣлѣ извощичья”. Тутъ щегольство–съ. Этотъ вывертъ похваленъ въ должностномъ лицѣ: значитъ онъ гордится ему данною властiю, сiяетъ и сiянiе кладетъ и на мѣсто имъ занимаемое; отъ этого выигрываетъ идея. Еслибъ этотъ ничтожный кассиренокъ на желѣзной дорогѣ или у прiема какихъ нибудь писемъ не гордился своею властiю, не сiялъ, а выдалъ бы вамъ билетъ безъ обиды, безъ нѣкоторой, естественно сопряженной съ выдачей грубости, то вы бы первый перестали уважать его, — не такъ ли я говорю?

И къ тому же тутъ мнительность. Вся Россiя заражена, въ извѣстномъ смыслѣ, страшною мнительностiю, во всѣхъ сословiяхъ и во всѣхъ занятiяхъ и именно на счетъ власти. Каждый думаетъ про себя: «а ну, какъ подумаютъ про меня, что у меня не такъ много власти?” За симъ слѣдуетъ страхъ, а за симъ и превышенiе власти, и единственно чтобъ доказать свою власть. Вотъ напримѣръ, маленькая корреспонденцiя газеты «Современность”. Положимъ это случай маленькiй, ничтожненькiй, но все–таки типичный и «какъ солнце въ малой каплѣ водъ” отражаетъ весь нашъ обычай.

«Изъ войска донскаго донецкаго округа: о самоуправствѣ одного изъ засѣдателей. (Корреспонденцiя «Современности”). Проѣзжая изъ Н. Черкасска, я остановился у знакомаго мнѣ священника слободы П.....ой о. В. З., который разсказалъ мнѣ о слѣдующемъ случаѣ самоуправства. «На прошлой недѣлѣ, говоритъ о. В., къ намъ прiѣхалъ засѣдатель здѣшняго участка В. Д. Д., и сдѣлалъ распоряженiе, чтобы ночью караульные ходили по слободѣ и кричали «слушай!”. Воля начальника была исполнена, — все было хорошо; но, вотъ, въ одну ночь начальникъ слышитъ, что около его квартиры кричатъ: «слушай!”. «Позвать крикуна!”, говоритъ засѣдатель начальническимъ тономъ своему вѣстовому, — тотъ позвалъ. «Ты какъ смѣлъ, с–нъ сынъ, кричать около квартиры своего начальника!? Ты, мужикъ, знаешь, что меня испугалъ”, — и приэтомъ, схвативши его за волоса, началъ таскать туда и сюда по комнатѣ; наконецъ, утомившись, онъ со словами «возьми ты”, передалъ несчастнаго своему казаку, затѣмъ, чтобы и тотъ продолжалъ туже операцiю. Не знаю, долго ли это продолжалось, но знаю только, что подчиненный вышелъ отъ своего начальника весь въ крови и почти безъ волосъ. О жалобѣ мужикъ, конечно, не посмѣетъ и думать.

И. Синельниковъ”.

Превышенiя власти тутъ, въ настоящемъ смыслѣ слова, и не было, по крайней мѣрѣ очень большаго, такъ что все это, если хотите, произошло въ порядкѣ вещей. Но было соревнованiе власти и вотъ въ этомъ–то и вся штука. Соревнованiе засѣдателя съ простымъ сторожемъ — это правда, но это–то и еще благороднѣе, вотъ эта–то именно чуткость, эта–то утонченность ощутительности, этотъ микрометризмъ термометра власти. Тутъ наизустъ видна вся психологiя дѣла. Прiѣхалъ засѣдатель, надобно чтобъ всѣ знали о прiѣздѣ и, главное, уважали прiѣздъ; чѣмъ этого достигнуть? Естественно велѣть кричать по ночамъ на всю слободу: «слушай!” (Жаль только что онъ не воспользовался солдатскимъ или арестантскимъ театромъ; тамъ, въ «Волжскихъ разбойникахъ” атаманъ кричитъ:

— Ессау–у–улъ!

А тотъ ему съ того свѣта:

— Чево изволите, суда–а–арь!

Это было бы даже эффектнѣе. Вотъ они и кричать; засѣдателю прiятно и все хорошо, но вотъ одинъ горланъ (и навѣрно чтобъ заявить свою ревность по службѣ) рявкнулъ подъ самымъ его окномъ. Въ мигъ тревожная идея загорается въ умѣ начальства: «А, ну какъ онъ подозрѣваетъ что у меня не такъ много власти и заоралъ, чтобъ это мнѣ доказать?” Съ такою мучительною мыслiю естественно нельзя оставаться: надо ввести дурака въ границы. Ну и ввели. Конечно каждый волосъ гражданина долженъ бы быть драгоцѣненъ начальству; но если только откинуть волосы (чтò, впрочемъ, само собою произошло), то все обошлось какъ слѣдуетъ, тѣмъ болѣе, что долженъ же человѣкъ хоть чѣмъ нибудь, наконецъ, пожертвовать на общую пользу. Жертвовали и почище его.

______

Исторiя о. Нила.

Намъ искренно жаль отца Нила. Вотъ эта исторiя — печальная исторiя, хотя, впрочемъ, и довольно веселенькая.

Дѣло въ высшей степени житейское, — это его характеръ, хотя и происшедшее въ монастырской кельѣ. Оно было передано первоначально въ «Русскихъ Вѣдомостяхъ”, но мы выписываемъ его уже по сокращенному изложенiю «Русскаго Мiра”, въ которомъ опущены предварительныя похожденiя героини разсказа, дѣвицы дворянки Огурцовой, нѣкоторое время путешествовавшей подъ именемъ полковницы Чертковой.

«21 августа 1872 г., какъ передаютъ обстоятельства этого дѣла въ «Русскихъ Вѣдомостяхъ”, къ мировому судьѣ въ Сергiевскомъ посадѣ явилась крестьянская дѣвица Прасковья Лекарева и заявила жалобу о похищенiи у нея дѣвицею изъ дворянъ Огурцовой, изъ запертой кельи монаха Троицко–Сергiевской лавры о. Нила, посредствомъ подобраннаго ключа, двухъ билетовъ банковаго пятипроцентнаго и 1–го внутренняго займа. Въ жалобѣ мировому судьѣ и затѣмъ при слѣдствiи Лекарева объяснила, что билеты эти куплены ею въ Москвѣ и отданы были ею на сохраненiе монаху означенной лавры, о. Нилу. Собираясь 21–го августа ѣхать къ себѣ въ деревню Валдайскаго уѣзда, она, въ тотъ же день утромъ, въ 4 часа 15 минутъ, пришла въ келью монаха Нила за своими билетами; но такъ какъ о. Нилъ торопился къ утрени, то и оставилъ ее въ кельѣ до своего прихода, при чемъ, по просьбѣ ея, заперъ ее на замокъ, такъ какъ ей хотѣлось уснуть. Вдругъ дверь кельи отперлась и въ комнату вошла проживающая въ посадѣ подполковница Анна Васильева, которая, подойдя къ шкафу, взяла оттуда билеты, деньги и часы съ цѣпочкою и скрылась; увидѣвъ это, она, Лекарева, бросилась къ Огурцовой, но та, отолкнувъ ее, заперла дверь на замокъ. По возвращенiи изъ церкви монаха Нила, Лекарева сообщила ему о случившемся, и онъ, розыскавъ Анну Васильеву въ церкви, отобралъ у нея похищенныя билеты, денегъ же 11 р., взятыхъ ею вмѣстѣ съ билетами, при ней не оказалось.

Спрошенная на слѣдствiи, проживавшая въ Сергiевскомъ посадѣ, подъ именемъ жены подполковника Анны Васильевой Чертковой, дѣвица изъ дворянъ Огурцова въ кражѣ изъ кельи монаха Нила виновною себя не признала, объяснивъ при этомъ слѣдующее: уѣхавъ изъ г. Ярославля на страстной неделѣ 1872 г., она, Огурцова, побывала въ разныхъ мѣстахъ на богомольѣ и, наконецъ, прiѣхала и въ Сергiевскiй посадъ. Проживая въ посадѣ, она часто видѣлась съ монахомъ лавры Ниломъ, съ которымъ давно была знакома и находилась въ весьма хорошихъ отношенiяхъ, такъ что давала ему денегъ и дарила разныя вещи. У Нила хранилось ея имущество, какъ–то: сундукъ и разныя мелкiя вещи; изъ бывшихъ у нея денегъ 2,000 руб. сер. Огурцова рѣшилась отдать Нилу 1,000 руб. сер. безъ всякой, впрочемъ, росписки, такъ какъ таковыхъ монахи выдавать не могутъ. Въ послѣднее время она, Огурцова, стала замѣчать, что благочестивый о. Нилъ началъ отъ нея удаляться, и это, какъ она думаетъ, по той причинѣ, что онъ познакомился съ крестьянскою дѣвицею Лекаревой. Вслѣдствiе этого охлажденiя Огурцова стала требовать отъ о. Нила свои 1,000 р., но тотъ отъ возвращенiя ихъ уклонялся. 21 августа, находясь у заутрени въ церкви и увидавъ тамъ о. Нила, обвиняемая рѣшилась пройти въ его келью, съ цѣлью посмотрѣть, нѣтъ ли тамъ кого–нибудь, и въ кельѣ увидѣла, что ключъ торчитъ въ замкѣ наружной двери кельи. Войдя въ келью, она, Огурцова, увидѣла, что на постели о. Нила лежала въ рубашкѣ и разутая Прасковья Лекарева. Подойдя къ шкафу о. Нила, Огурцова взяла лежавшiе на шкафу часы, не съ цѣлью совершить кражу, а съ тѣмъ, чтобы показать о. Нилу, что она была въ его кельѣ и видѣла тамъ женщину, — и затѣмъ вышла изъ кельи, заперевъ ее на замокъ и оставивъ ключъ въ замкѣ. Ни денегъ, ни билетовъ не брала. Изъ кельи Нила она возвратилась въ церковь, куда черезъ нѣсколько времени явились о. Нилъ и Прасковья Лекарева. Тутъ она, Огурцова, возвратила о. Нилу часы, говоря ему, что неужели онъ могъ заподозрить ее въ желанiи украсть ихъ?

Монахъ Сергiевской лавры, о. Нилъ, показавъ на слѣдствiи совершенно сходно съ Лекаревой, удостовѣрилъ, что, уходя 21 августа утромъ къ заутрени, онъ заперъ свою келью, гдѣ оставалась Лекарева, на замокъ, и ключъ взялъ съ собою; съ Огурцовой онъ былъ знакомъ; она, впрочемъ, лишь бывала у него нѣсколько разъ въ кельѣ, и то не надолго; онъ принялъ отъ нея на сохраненiе сундукъ ея, но никогда 1,000 руб. не бралъ. Ключъ, коимъ Огурцова отперла его келью, былъ принесенъ ею съ собою и находился у нея, вѣроятно, потому, что въ занимаемой имъ кельѣ прежде проживалъ iеромонахъ Ипполитъ, съ коимъ Огурцова близко была знакома.

Въ подтвержденiе принадлежности ей двухъ билетовъ — одного внутренняго 1–го займа, другаго банковаго 5 проц. въ 100 р. — Лекарева представила къ слѣдствiю двѣ квитанцiи на продажу ей этихъ билетовъ, выданныя изъ конторы Юнкера.

На вопросъ предсѣдателя о виновности, обвиняемая виновною себя не признала.

Изъ показанiя свидѣтеля о. Нила обнаружилось, что онъ состоялъ въ любовной связи съ Огурцовой и Лекаревой и получалъ отъ нихъ разныя вещи на сохраненiе.

На вопросы защитника, давно ли о. Нилъ знаетъ Огурцову, онъ отвѣчалъ, что знаетъ ее три года; писалъ ли онъ ей письма, — сказалъ, что писалъ, но не очень часто; извѣстно ли ему было, что Огурцова жила въ Сергiевскомъ посадѣ подъ именемъ Чертковой, — объяснилъ, что извѣстно; говорила ли она, для чего перемѣняетъ фамилiю, — отвѣтилъ, что говорила и объяснила это желанiемъ скрыть отъ брата; на дополнительный вопросъ защитника, чтó именно она хотѣла скрыть отъ брата, — не то ли, что она была знакома съ свидѣтелемъ, — послѣднiй ничего не отвѣчалъ.

На вопросы обвиняемой о томъ, не жила ли она у него въ кельѣ по цѣлымъ мѣсяцамъ, не дарила ли ему часы, подрясники и деньги, — о. Нилъ отвѣчалъ, что все это ложь и выдумки.

Товарищъ прокурора, по окончанiи допроса о. Нила, сдѣлалъ заявленiе суду, что свидѣтель какъ предварительнымъ, такъ и судебнымъ слѣдствiями изобличается въ томъ, что состоялъ въ любовной связи съ двумя женщинами, а потому и просилъ занести это обстоятельство въ протоколъ.

Обвиняемая Огурцова на судѣ подтвердила показанiе, данное ею на предварительномъ слѣдствiи, добавивъ, что ключъ отъ кельи данъ былъ ей самимъ о. Ниломъ, и что она болѣе 500 разъ отпирала имъ его келью.

Г. товарищъ прокурора отказался отъ обвиненiя Огурцовой въ кражѣ изъ кельи. Защитникъ, выводя изъ обстоятельствъ дѣла существованiе интимныхъ отношенiй, въ которыхъ состоялъ о. Нилъ и къ Лекаревой, и къ подсудимой, находилъ возможнымъ предположить, что Огурцова взяла изъ кельи часы не съ цѣлью похищенiя, а для того, чтобы показать ихъ о. Нилу, доказать этимъ, что она была въ кельѣ, и возвратить ихъ. Вѣроятность этого предположенiя становится тѣмъ болѣе возможна, что Огурцова, взявъ часы, затѣмъ не скрылась, а отправилась въ церковь и заказала молебенъ.

Для того чтобъ убѣдиться въ правдивости показанiя Огурцовой относительно 1,000 руб., по словамъ защитника, достаточно взглянуть на нее и на о. Нила. О. Нилу 26 лѣтъ, онъ силенъ и молодъ; Огурцовой 40 лѣтъ, и они были въ очень близкихъ отношенiяхъ; къ тому же, Огурцова обладаетъ далеко не привлекательной наружностью, которая не могла вызвать искреннихъ чувствъ у о. Нила: она почти вдвое старше его, и потому трудно допустить, чтобы любовь о. Нила была совершенно безкорыстна.

На основанiи всѣхъ этихъ соображенiй, защитникъ просилъ оправдать подсудимую.

Послѣ непродолжительнаго совѣщанiя, присяжные вынесли оправдательный приговоръ.

О. Нилъ, по словамъ «Русск. Вѣд.”, по выходѣ изъ зданiя суда, былъ сопровождаемъ свистками и насмѣшками изъ публики, бывшей въ залѣ засѣданiя на этомъ процесѣ”.

Мы ограничимся лишь нѣкоторыми и притомъ отрывочными замѣчанiями съ нашей стороны.

1) Желательно–бы имѣть фотографическую карточку о. Нила. Мы хотимъ только этимъ сказать, что фотографическая его карточка могла–бы имѣть теперь въ продажѣ несомнѣнный успѣхъ.

2) Хотя защитникъ г–жи Огурцовой и провозгласилъ о его лѣтахъ (26 лѣтъ) и о его здоровьи; но думаемъ что двѣ особы сразу даже и для о. Нила нѣсколько уже лишнее.

3) Что подобный фактъ, еслибы о. Нилъ былъ мiряниномъ, могъ бы даже доставить ему нѣкотораго рода «соблазнительную честь”; ибо есть лица, полагающiя въ этомъ все свое честолюбiе, а другiе — завидующiе и подражающiе имъ изо всѣхъ силъ. Между тѣмъ изъ залы суда его проводили свистками.

4) Равно поразительны своею наивностiю и возможностiю нѣкоторые удивительные факты, открывшiеся на судѣ: чернецъ идетъ къ заутрени и запираетъ въ своей кельи разутую дѣву. Другая интересная особа, громогласно и обличительно, съ оттѣнкомъ почти торжества, заявляетъ что она, ввѣреннымъ ей отъ о. Нила ключомъ, болѣе пятисотъ (!?) разъ отпирала его келью. Мало того, съ тѣмъ же обличенiемъ и торжествомъ, почти гордо, спрашиваетъ вслухъ о. Нила: «Не жила–ли она у него въ кельи по цѣлымъ мѣсяцамъ, не дарила–ли ему часы, подрясники, деньги?” — И хотя о. Нилъ и отчурался отъ вопросовъ этихъ, какъ отъ дьявольскаго навожденiя, но все же эти вопросы были, а стало быть кое–чтó означаютъ.

5) Всѣ подобные порядки въ нашихъ монастыряхъ и возможныхъ сихъ фактовъ рѣшительно сбиваютъ съ толку бѣднаго свѣтскаго сочинителя, особенно когда мы знаемъ навѣрно, что многое множество русскихъ монастырей пропитываются единственно собственнымъ суровымъ трудомъ, да еще пропитываютъ окрестность; а въ страдную пору, такъ–таки и идутъ, всею братьей, съ игуменомъ во главѣ, жать, косить, пахать, сѣять, точно мужики.

6) Рѣшительно непонятна самая возможность возникновенiя подобнаго процесса въ гласномъ судѣ, тогда какъ до такой степени у самихъ хвостъ запачканъ. Мало того, и деньги и часы все было возвращено тутъ же у заутрени. Что же толку затѣвать гласное дѣло, когда несомнѣнно должны обнаружиться на судѣ и дареные подрясники, и разутыя дѣвы, и ключи пятьсотъ разъ отпирающiе? Мы только что прочли въ газетахъ какъ одинъ докторъ открылъ новаго рода «сутяжное помѣшательство”; но о. Нилъ здоровъ и уже конечно не помѣшанъ.

7) До крайности загадочна и личность странствующей особы (дѣвицы Огурцовой, полковницы Чертковой и проч. и проч.). Мы въ высшей степени увѣрены, по наблюденiямъ и изученiямъ всей жизни, что существуетъ такой особый типъ такихъ барынь (барынь по преимуществу), въ которыхъ весьма сильная заинтересованная любовь къ самимъ служителямъ церкви. То есть, вѣрнѣе сказать, пламень набожности принимаетъ въ высшей степени неестественную потребность, такъ сказать, усластить, заласкать, залюбить, лично и даже по земному, самого уважаемаго и чтимаго ими служителя божiя. Мы замѣтили что въ католицизмѣ эти случаи повторяются чаще чѣмъ у насъ, у насъ же совсѣмъ даже рѣдки. Говоримъ это съ искренностiю и вовсе безъ желанiя хвалиться. Въ началѣ напримѣръ, изъ самой горячей набожности, посылаютъ служителямъ божiимъ конфеты, сласти, не разсуждая, что какъ ни невинны эти посылки, все же онѣ дьявольскiй соблазнъ; и затѣмъ постепенно расширяютъ идею о конфетахъ до предѣловъ совсѣмъ даже непозволительныхъ. Всего любопытнѣе, повторяемъ это, что вся эта неестественность рождается почти изъ похвальнаго чувства и до того обманываетъ природу, что въ моменты сильнѣйшаго грѣхопаденiя уживается съ молитвами, молебнами, постами и проч. Прибавимъ что народу такiя утонченности совсѣмъ незнакомы; онѣ только у барынь, да еще очень у рѣдкихъ. Если же и происходятъ у монастырскихъ грѣхи съ женщинами изъ народа, то уже совсѣмъ какъ грѣхи — вполнѣ откровенно и безо всякого ложнаго оттѣнка святости. Тѣмъ не менѣе, хотя типъ такихъ барынь для насъ несомнѣненъ, мы не рѣшаемся причислить къ нему и славную путешественницу. Правда, есть извѣстiе о томъ, что она сейчасъ же послѣ своего подвига, еще съ часами и съ билетами въ рукахъ, поспѣшила во храмъ и заказала молебенъ. Но все–таки это не то. Тутъ другое; тутъ является совершенно особый характеръ. Гордость же въ вопросахъ и оттѣнокъ торжества на судѣ тоже несомнѣнны, — сколько выходитъ по крайней мѣрѣ изъ представленнаго отчета «Русскихъ Вѣдомостей”.

8) Въ заключенiе объ этой интересной особѣ прибавимъ, что не смотря на несомнѣнную юридическую правоту свою (въ монастырскомъ дѣлѣ; ибо прежде было еще и другое дѣло), все–таки она, какъ выходитъ, весьма таки нуждалась, почему–то, во всѣхъ средствахъ къ своему оправданiю и, кто знаетъ, можетъ быть боялась за результатъ. Выводимъ изъ того, что не сталъ бы ея адвокатъ, упомянувъ о 26 годахъ, здоровьи и кажется еще счастливой наружности о. Нила, въ противоположность сему и въ усиленiе контраста, упоминать о несчастной наружности и объ истинныхъ лѣтахъ своей клiентки. Безъ особой опасности нельзя было употреблять такой неучтивый прiемъ на судѣ.

9) И наконецъ, для окончательнаго заключенiя, замѣтимъ, что хотя о. Нила и провожали изъ залы суда свистки и насмѣшки, тѣмъ не менѣе мы не сочувствуемъ такому, такъ сказать, отпѣванiю человѣка и распоряженiю душой его. О. Нилъ, если захочетъ сообразить и успокоиться, то увидитъ, что почти ничего не потерялъ; мало того, даже выигралъ. Онъ разомъ вышелъ изъ весьма дурнаго положенiя, — сознательнаго самообмана, изъ всѣхъ этихъ запертыхъ келiй, пропусковъ, passe–partout и проч., ибо полагаемъ, что разразившаяся надъ нимъ катастрофа будетъ же имѣть какое–нибудь влiянiе на его душу, столь молодую и неопытную, и обремененную такимъ излишнимъ здоровьемъ. Если–же онъ будетъ сокрушаться о томъ, что повредилъ монастырю, то пусть утѣшится: монастырь не пострадаетъ даже и черезъ такой случай, и навѣрно еще осталось въ немъ нѣсколько строгихъ, смиренныхъ и богобоязненныхъ старцевъ, — а это и все. Для подобныхъ старцевъ и стоятъ монатыри, для нихъ то и начались они. Притомъ всѣмъ извѣстно, что даже въ самые первые вѣка христiанства, въ установившихся тогда церквахъ и во многихъ религiозныхъ обществахъ, повторялись несомнѣнно подобные же случаи, и, въ концѣ концовъ, не повредили рѣшительно ничему. Въ началѣ первой французской революцiи случилось, что въ одинъ прекрасный день, архiепископъ парижскiй, въ облаченiи, съ крестомъ въ рукѣ и въ сопровожденiи многочисленнаго духовенства, вышелъ на площадь и во всеуслышанiе объявилъ народу, что до сихъ поръ онъ и сопровождавшiе его слѣдовали пагубнымъ предразсудкамъ; теперь же, когда наступилъ la Raison, они почли долгомъ сложить съ себя публично свою власть и всѣ знаки ея. При этомъ дѣйствительно сложили ризы, кресты, чаши, евангелiя и проч. «Вѣришь–ли ты въ Бога?” закричалъ архiепископу одинъ работникъ, съ обнаженною саблею въ рукѣ. — Très peu (очень мало), пробормоталъ архiепископъ, надѣясь подобнымъ отвѣтомъ смягчить толпу. — «Значитъ ты подлецъ и до сихъ поръ насъ обманывалъ!” закричалъ работникъ и тутъ же разсѣкъ архiепископу голову саблей. Затѣмъ, какъ извѣстно, напоили всенародно изъ чаши осла, церкви обратили въ магазины, вѣру христiанскую ликвидировали, въ учредительномъ собранiи, большинствомъ четырехъ, кажется, голосовъ, провозгласили богиню Разума, а христiанскiе священники разбѣжались. Одни изъ нихъ пустились открыто въ гражданскую и даже въ военную карьеру, въ которой нѣкоторые впослѣдствiи и отличались; въ исторiи осталось нѣсколько крупныхъ именъ изъ этого сословiя. Другiе бросились въ Бретань волновать крестьянъ, и, какъ теперешнiй Санта–Круцъ въ Испанiи, отличались неутолимою жестокостiю въ междоусобной войнѣ, настаивали на разстрѣливанiи плѣнныхъ, истязали, распинали республиканцевъ. Третьи разсыпались по всей Европѣ просить милостыню, обучать дѣтей и интриговать и, наконецъ, четвертые остались истинными священниками Божiими и не покинули родины, не смотря на ликвидацiю государственной вѣры. Они утѣшали и укрѣпляли несчастныхъ, они томились въ тюрьмахъ, они съ радостiю всходили на эшафоты, умирали мучениками за Христа и честною кровью своею смыли позоръ, въ который легкомысленно упали вѣра и ея служители, въ глазахъ народа, въ предшествовавшiя столѣтiя. И такъ смѣло можетъ видѣть и самъ о. Нилъ, и подобные ему, и судьи его, и освиставшiе его, что въ дѣлѣ вѣры, буквально, — чего хочешь, тò и найдешь; но что всегда есть та несомнѣнная, живая и честная струя, которая въ данное время омоетъ всякую скверну и возродитъ идею еще чище и выше чѣмъ она была въ какiя нибудь жалкiя, хотя бы и долгiя времена предшествовавшаго легкомыслiя. Однимъ словомъ «ликвидацiю вѣры” далеко не такъ легко сдѣлать, въ мiрѣ и въ обществѣ, какъ можетъ быть воображаютъ нѣкоторые, не смотря даже ни на какiе скандалы и компрометтирующiя видимости. А о. Нилъ, по нашему мнѣнiю, просто слишкомъ еще молодъ и легкомысленъ. И такъ пусть, если хочетъ спастися на прежнемъ пути, не ропщетъ на происшедшее. Пусть знаетъ онъ что не всѣ ему свищутъ; напротивъ искренно желаютъ ему успѣха. Если же онъ не захочетъ прежняго пути, то пусть уже лучше поступитъ въ гусары, прямо и откровенно; это будетъ честнѣе, — честно и искренно. И такъ какъ онъ еще очень молодой и неопытный человѣкъ, то дай ему Богъ поскорѣе научиться, что и въ мiрѣ, и въ гусарахъ, совсѣмъ не всѣ «полагаютъ въ этомъ все свое честолюбiе, а другiе завидуютъ и подражаютъ имъ изо всѣхъ силъ”, какъ мы упомянули выше про нѣкоторыхъ; напротивъ, пусть знаетъ даже и онъ, что въ мiрѣ и даже въ гусарахъ весьма много и скромныхъ, и честныхъ и цѣломудренныхъ и воздержныхъ людей, даже въ высшей степени.

_______

Типографiя А. Траншеля, Невскiй пp. д. № 45. Редакторъ–Издатель Ѳ. М. Достоевскiй.

---

^*) Эти извѣстiя получены отъ Его Императорскаго Высочества главнокомандующаго кавказскою армiею.

^*) На это письмо въ «Journal de Cénève» напечатанъ отвѣтъ генерала Игнатьева. Генералъ Игнатьевъ пишетъ, между прочимъ, что дѣло, задуманное Лессепсомъ, должно оказать громадныя услуги всему человѣчеству. «Когда проникнетъ свѣтъ въ азiатскiя страны, говоритъ генералъ Игнатьевъ, всѣ должны будутъ убѣдиться въ неосновательности тѣхъ обвиненiй, которыя взводятся на Россiю, и всѣ убѣдятся въ благотворности нашего влiянiя, оказываемаго тамъ водворенiемъ мира и распространенiемъ цивилизацiи». Въ заключенiе г. Игнатьевъ говоритъ, что по его мнѣнiю, съ нимъ согласится наше правительство и высказываетъ надежду на то, что и въ Англiи государственные люди сознаютъ, что это предпрiятiе принесетъ болѣе пользы самой Англiи, чѣмъ Россiи.

^*) См. «Наша частная адвокатура». В. Пуцыковича, №№ 13 и 14 за 1872 годъ.

^**) Свѣдѣнiя объ адвокатской реформѣ мы заимствуемъ изъ майской книжки «Журнала гражданскаго и уголовнаго права», который позаимствовалъ ихъ, въ свою очередь, изъ объяснительной записки министерства юстицiи къ составленному имъ въ мартѣ нынѣшняго года проекту «объ измѣненiи нѣкоторыхъ статей судебныхъ уставовъ, касающихся частныхъ повѣренныхъ, по судебнымъ дѣламъ».

^*) №№ 22 и 23.

^**) «Прав. Вѣстн.», № 102.

^*) Въ передовой статьѣ «Голоса» № 120 есть попытка доказать противное указанiемъ на то, что древняя церковь лицъ, крещенныхъ чрезъ обливанiе, запрещала принимать въ клиръ. Въ этомъ постановленiи авторъ означенной статьи видитъ, какъ надобно полагать, прямую аналогiю съ п.п. 5 и 11 правилъ м. Платона. Но при этомъ онъ упустилъ съ виду бездѣлицу: что обряды, употребляемые въ единовѣрiи, разрѣшены церковiю, какъ совершенно православные и одинаково съ нашими спасительные; обливательный же способъ крещенiя никогда церковiю не разрѣшался, какъ неправославный и извращающiй смыслъ таинства. Впрочемъ, къ этому вопросу мы еще возвратимся при дальнѣйшемъ изложенiи предмета и тогда сведемъ съ богословомъ «Голоса» окончательные счеты.

^*) «Прав. Вѣст.» № 131.

^**) Тамъ–же, № 129.

^*) Въ своемъ сочиненiи «Семейная жизнь въ русскомъ расколѣ», представленномъ для полученiя степени доктора, онъ точно также долженъ былъ принять битву съ однимъ изъ поморскихъ писателей — Скочковымъ, который, на основанiи свидѣтельствъ Матѳея Властаря и Севаста–Арменопула, утверждалъ, «что тогда (въ IV в.) браки кромѣ всякаго священнословiя состояшася; но зазрѣнiя ни отъ правилъ, ни отъ закона, ни отъ кого не бывало». Г. Нильскому предстояло или обличить неправильность ссылокъ Скочкова, или же опровергнуть свидѣтельства Властаря и Арменопула другими болѣе достовѣрными показанiями; но онъ предпочелъ уклониться отъ такой опасной дуэли и ограничился лишь намекомъ на то, что Скочковъ приводилъ такiя слова изъ указанныхъ писателемъ, какихъ въ ихъ сочиненiяхъ, будто бы, вовсе нѣтъ. Обличенiе этой мало позволительной выходки читатели найдутъ въ «письмѣ къ И. Ѳ. Нильскому» г. Филиппова, помѣщенномъ въ № 1 «Бесѣды» за 1870 г. Мы сочли нелишнимъ припомнить это обстоятельство, такъ какъ имъ довольно ясно обрисовываются ученые прiемы и привычки г. Нильскаго, коими весьма многое разъясняется въ его поведенiи и на диспутѣ въ обществѣ любителей духовнаго просвѣщенiя.

^*) Допол. къ Акт. Истор. Т. V, стр. 507.

^*) «Прав. Вѣстн.» № 129. Кромѣ этого, г. Нильскiй указываетъ на подобныя же распоряженiя митрополита Корнилiя, епископа Геласiя и патрiарха Iоакима.

^**) Выписано изъ № 131 «Прав. Вѣстн.».

^*) Желающихъ ближе ознакомиться съ этими разсужденiями мы отсылаемъ къ объясненiямъ по сему пункту г. Филиппова («Прав. Вѣстн.» № 131). Для образца же мнѣнiй патр. Iоакима приведемъ слѣдующiй отрывокъ: «Сложа персты по ереси арменской (якоже армени творятъ, егда знаменiе креста на себѣ сотворяютъ и слагаютъ персты, неравенство въ божествѣ св. Троицы являюще, яко сами они, армени, свидѣтельствуютъ), поднесше скверныя свои руки горѣ (ибо суть скверны, яко неправо о св. Троицѣ разумѣюще сiя творятъ), воскричаша на многъ часъ не ликоонски, но бѣсовски врещаша: сице! сице! Тако! Тако! яко дiаволомъ движими».

^*) «Прав. Вѣстн.» № 131.

^*) См. «Гражданинъ» № 20, 21, 22 и 23.