<РГАЛИ, ф. 212.1.56. Письмо Х. Д. Алчевской к Ф. М. Достоевскому>

Глубокоуважаемый Ѳедоръ Михайловичь! Я такъ была счастлива Вашимъ письмомъ, что нѣсколько дней сряду никакiя житейскiя непрiятности, которыхъ у каждаго довольно, какъ то не дѣйствовали на меня и были безсильны замутить эту радость. Затѣмъ наступило грустное раздумье на тему, что я не стою Вашего письма – въ жизни моей я никогда ни чему не училась, никогда не работала надъ собою, всегда отдавалась тому только, что мнѣ нравилось, что влекло меня къ себѣ въ данную минуту; за что же это хорошее, почти дружеское письмо, за что ВЫ говорите со мною какъ съ человѣкомъ вполнѣ образованнымъ, разумнымъ и серьезнымъ. Мнѣ просто кажется, что я украла у Васъ

// л. 17

это письмо, что оно относится не ко мнѣ, къ кому то другому кто лучше меня, что оно попало ко мнѣ по ошибкѣ, или же я представила себя совсѣмъ другою, въ ложномъ свѣтѣ въ своемъ прошломъ письмѣ къ Вамъ. Но нѣтъ – не можетъ быть: я знала людей, которые очень строго относились ко мнѣ, даже враждебно, и находили во мнѣ много недостатковъ, но преднамѣренной фальши – никогда! Отгоню же я это раздумье и останусь только съ одной своею радостью. Первое мѣсто въ этой радости занимаетъ мысль – лично познакомиться съ Вами – объ этомъ до сихъ поръ я какъ то запрещала себѣ и мечтать, на столько оно казалось мнѣ несбыточнымъ. Въ Ессентуки необходимо ѣхать черезъ Харьковъ и вотъ мы будемъ имѣть счастiе видѣть

// л. 17 об.

Васъ у себя. Я говорю МЫ, такъ какъ мужъ мой это одинъ изъ самыхъ искреннихъ поклонниковъ Вашего таланта, хотя и возражалъ на нашемъ послѣднемъ «вечерѣ чтенiя» на Вашу замѣтку о банкахъ. Въ чемъ состоялъ его протестъ я не съумѣю Вамъ передать, такъ какъ ровно ничего не понимаю въ его банковыхъ дѣлахъ и нахожу ихъ настолько скучными, что удаляюсь обыкновенно въ другую комнату, когда заходитъ рѣчь о банкахъ. Въ этотъ же вечеръ я очень была огорчена тѣмъ, что одинъ нашъ знакомый офицеръ (превосходно читающiй за Вронскаго въ «Аннѣ Карениной») испортилъ своимъ слишкомъ громкимъ, мѣрнымъ, военнымъ голосомъ, Вашъ разсказъ «Столѣтняя» и онъ не произвелъ должнаго впечатлѣнiя. Я никакъ не могла простить себѣ, что не читала

// л. 18

сама, а поручила ему читать, думая не прочтетъ ли онъ лучше меня, между тѣмъ, когда читала я («Мальчикъ на елкѣ у Христа» «Мужикъ Марей») многiя не могли слушать безъ слёзъ, а этотъ разсказъ нашли гораздо слабѣе, тогда какъ по моему онъ очень теплый и симпатичный.

Позвольте разъяснить Вамъ, что значитъ «читалъ за Вронскаго»<.> Видите ли на нашихъ литературныхъ вечерахъ читается также, каждый разъ по полученiи «Анна Каренина» и читается такъ: я читаю главы въ которыхъ говорится объ Аннѣ Карениной, дядя мой (превосходный чтецъ) о Левинѣ и Облонскомъ, этотъ офицеръ о Вронскомъ и одна барышня о Кити. Чтенiе выходитъ чрезвычайно оживленное. Каждый изъ насъ приготовляется къ этому чтенiю,

// л. 18 об.

я такъ обыкновенно знаю наизусть свои главы. –

Какъ мнѣ интересно было бы знать какого Вы мнѣнiя объ этомъ романѣ, но не смѣю спрашивать, такъ какъ отвѣчать на этотъ вопросъ коротко вѣроятно невозможно. Остается надѣяться не скажите ли Вы чего нибудь объ этомъ въ Вашемъ «Дневникѣ»<.> Романъ этотъ на столько всѣхъ занимаетъ, что Вамъ слѣдовало бы высказаться на его счетъ, тѣмъ болѣе, что читая «разборы» о немъ, такъ и хочется сказать: «Но какже критика хавроньей не назвать»*<.> Не одна критика впрочемъ богата «хавроньями» ими богато и общество: «почему, видите ли, Толстой не описываетъ студентовъ, не описываетъ народъ?!» точно можно художнику, подлаживаясь подъ ходячiя требованiя, писать по заказу,

___________

*Какъ странно, въ нашъ вѣкъ скептицизма, анализа и разрушенiя, нѣтъ ни одного порядочнаго критика – это просто точно насмѣшка судьбы!

// л. 19

точно Айвазовскаго, положимъ, можно упрекнуть за то, что онъ рисуетъ море и небо, а не мужика и студента и какъ смѣть требовать отъ писателя, романа по извѣстному шаблону и отрицать его значенiе, если онъ ему не соотвѣтствуетъ. – Въ виду всѣхъ этихъ разнорѣчiй, почему бы Вамъ не высказаться? Положимъ «критическiй взглядъ на романъ» не подойдетъ, кажется, ни подъ одну рубрику Вашего «Дневника»; но вѣдь Вы сами же ихъ настроили, стало быть можете и разстроить. Вообще я не знаю, зачѣмъ Вамъ стѣснять себя какими бы то ни было рамками, между тѣмъ Вы говорите: «Мѣста займетъ много, будетъ не разнообразно, мало статей» Что жъ за бѣда! Если бы, предположимъ, «Дѣло Кронеберга» этотъ Сhef-d’œuvre Вашего дневника (по признанiю самыхъ

// л. 19 об.

строгихъ судей) заняло бы цѣлый №, не оставивъ мѣста разсказу и проч. чтожъ такое: и не даетъ же оно обществу (нравственнаго удовлетворенiя) даже больше, чѣмъ отрывочныя впечатлѣнiя, вызываемыя разнообразными случайностями. Я знаю людей, которые придаютъ огромное значенiе этой статьѣ. Они говорятъ: «Пройдетъ нѣсколько лѣтъ, забудется дѣло Кронеберга, забудется все, что писалось и говорилось по этому дѣлу, всѣ фразистые фельетоны, всѣ слащаво-гуманныя рѣчи, одна только эта статья никогда не утратитъ своего значенiя и будетъ служить живымъ укоромъ и обществу, и адвокатурѣ, и всѣмъ намъ». Да, по

моему, каждое произведенiе человѣка, въ которое онъ вложилъ частичку своей души, – безсмертно и вдругъ мы лишились бы этой статьи изъ за того, что

// л. 20

«Мѣста займетъ много, будетъ не разнообразно, мало статей» Вѣдь Вы сами творецъ Вашего «Дневника», кто же имѣетъ какое бы то ни было право требовать отъ Васъ, во что бы то ни стало, извѣстныхъ рубрикъ, да и у кого въ обществѣ сложился взглядъ «чѣмъ долженъ быть «Дневникъ писателя». Когда я въ первый разъ прочла объявленiе о «Дневникѣ», я никакъ не могла представить себѣ, чтò именно это будетъ: раздумье ли Ваше о прошломъ и настоящемъ, анализъ ли текущихъ взглядовъ, направленiй, событiй, бiографiя ли Вашей собственной жизни, или вымышленнаго лица – писателя, я увѣрена была только, зная Васъ по всѣмъ Вашимъ другимъ произведенiямъ, что это будетъ умно, тепло, интересно, искренно, и радовалась этой счастливой мысли: писать: «Дневникъ»<.> Когда полученъ былъ 1^й №, мнѣ

// л. 20

показалось, что именно такимъ онъ и долженъ быть и другимъ быть не можетъ, однимъ словомъ «Солнцемъ безъ пятенъ»<.> Впрочемъ Вы вѣроятно отнесете это къ моему дару «одно хорошее видѣть». Но объ этомъ послѣ, а теперь еще о «Дневникѣ»<.> Съ величайшимъ интересомъ прочла я о цѣли, во имя которой Вы взялись за него и заблаговременно предвкушаю мысленно наслажденiе отъ будущаго длиннаго романа*, – одно меня смущаетъ за Васъ, – это обязательность срока (я говорю о «дневникѣ»): мнѣ кажется, это должно быть крайне непрiятно и обременительно; но, если это непрiятно, за то какъ хорошо то, что «Дневникъ писателя» является дѣломъ вполнѣ самостоятельнымъ,

_____________

*Въ памяти еще живы впечатлѣнiя «Подростка»<,> «Пансiонъ Тушара»<,> «Смерть Оли»<,> и др. художественныхъ сценъ, которыя мнѣ также приходилось читать громко въ обществѣ.

// л. 21

независимымъ. Извольте поддѣлываться подъ тенденцiи какой нибудь редакцiи и имѣть ихъ въ виду, принимаясь писать (это тоже своего рода цензура); а тутъ – самъ себѣ господинъ, – превосходно!

_______

Почему доктора посылаютъ Васъ въ Ессентуки, а не въ Крымъ? У насъ въ Харьковѣ есть превосходный докторъ Франковскiй – это человѣкъ идеально честный, правдивый, много учившiйся, много читавшiй, много видѣвшiй, долго жившiй. Онъ бывалъ вездѣ и заграницей, и на Кавказѣ, и въ Крыму и находитъ, что ничего не можетъ сравниться полезностью съ приморскимъ воздухомъ, морскими купаньями и винограднымъ леченiемъ для каждаго организма, чѣмъ бы онъ ни страдалъ. Между тѣмъ въ «Ессентукахъ» страшная сырость, грязь, отсутствiе какихъ

// л. 21 об.

бы то ни было удобствъ къ жизни – всѣ бывшiе тамъ въ прошломъ году страшно роптали и никто не поправился, а Крымъ просто творитъ чудеса. Мы жили тамъ въ прошломъ году и видѣли во очiю такiя превращенiя изъ умирающихъ въ здоровые, что трудно повѣрить, не бывши свидѣтелями. Кромѣ того роскошная, сказочная природа, всевозможныя удобства къ жизни, все это способствуетъ поправленiю.

Но, можетъ быть, прежде, чѣмъ Вы поѣдите въ Ессентуки, я буду въ Петерб. (это зависитъ отъ банковыхъ дѣлъ мужа такъ какъ меня обыкновенно везутъ туда при оказiи) и, если позволите, явлюсь представиться Вамъ и супругѣ Вашей, которой прошу Васъ потрудиться передать мое почтенiе. Чтобы обрисовать Вамъ, насколько я до смѣшного интересуюсь всѣмъ касающимся Васъ, разскажу

// л. 22

слѣдующее происшествiе: услышавши, что одинъ изъ хорошо знакомыхъ мнѣ кригопродавцевъ Кукомьскiй (сосѣдъ нашъ по магазину – у насъ чайная торговля, которой я завѣдую) получилъ дѣловое письмо отъ Вашей жены, я просила его дать мнѣ прочитать это письмо, что онъ, разумѣется, исполнилъ съ удовольствiемъ. Конечно это было обыкновенное дѣловое письмо и я ничего не могла ждать отъ него, но все таки мнѣ какъ то прiятно было, что это пишетъ близкiй Вамъ человѣкъ – Ваша жена. Вообще – я должна предупредить Васъ, что во мнѣ очень много такого смѣшного, институтскаго, не смотря на то, что я никогда не была институткой и что это «И не къ лицу и не по лѣтамъ» такъ какъ мнѣ 35 лѣтъ и я мать 4^х<ъ> дѣтей.

Что же касается до моего дара «одно хорошее

// л. 22об.

видѣть» то это не совсѣмъ такъ – у меня всегда крайности – или одно хорошее, или одно дурное, такъ напр. въ Нѣмецкихъ Школахъ въ Вѣнѣ и Берлинѣ я видѣла только одно дурное и никакъ не могла принудить себя видѣть хоть что нибудь хорошее, между тѣмъ какъ Школа М^me Pape-Carpantier (автора многихъ дѣтскихъ книгъ) въ Парижѣ привела меня въ такой восторгъ, что я не замѣтила въ ней ни пятнышка. Такъ и относительно людей, или люблю безгранично, или терпѣть не могу.

Мать у меня была Молдаванка – дочь, нѣтъ внучка господаря Молдавiи Гико, сдѣлавшая misalliance, женщина холерическаго темперамента и вотъ я* унаслѣдовала всѣ ея отрицательныя качества: порывистость, нетерпимость, вспыльчивость, нервность, впечатлительность, все то, что мѣшаетъ человѣку

_______

*«Опять членъ случайнаго Семейства»

«Подросток»

// л. 23

спокойно и безпристрастно смотрѣть на мiръ Божiй. И понимаю, что это дурно, да не умѣю передѣлаться.

_______

Теперь просьба съ которою я приступаю очень робко и нерѣшительно – просьба о Вашей фотографической карточкѣ, или портретѣ, но если Вы захотите представить себѣ какъ много радости дадите Вы человѣку исполнивши эту просьбу, Вы навѣрное ея исполните.

Глубокоуважающая Васъ

Х. Алчевская

Адрессъ мой: Харьковъ. Христинѣ Даниловнѣ (а не Давыдовнѣ) Алчевской

19^го Апрѣля

1876 г.

// л. 23 об.

Петербургъ. Заказное.

Его Высокоблагородiю

Ѳедору Михайловичу

Достоевскому.

Греческiй Проспектъ, подлѣ Греческой Церкви, домъ Струбинскаго. Кв. № 6^й

Отъ Алчевской

// л. 24

<На обороте конверта на штемпелях:>

ХАРЬКОВЪ 20 АПР. 1876

С. ПЕТЕРБУРГЪ 23 АПР. 1876

// л. 24 об.