<РНБ, ф. 262 № 3. Письмо Ф. М. Достоевского к Ф. Н.
Бергу>
Iюля 12/<18>61.
Милостивы<й> Государь
Ѳедор<ъ> Николаевичь,
Мнѣ чрезвычайно непріятно и совѣстно, что я
принялъ въ дурномъ смыслѣ, то мѣсто Вашей статьи, гдѣ
говорилось объ «Унижен<ныхъ>
и Оскорб<ленныхъ»> Сдѣлайте одолженіе извините
меня. Воображаю какъ Вамъ
было это даже обидно. Ваше письмо вполнѣ меня разувѣрило и нагнало на меня сильное раскаяніе. Одно что скажу въ свое
оправданіе: Что дѣйствительно
въ статьѣ Вашей это мѣсто было написано такъ неясно,
что можно было ошибиться. Я бы низачто не ошибся: но такъ какъ[1]
вы тутъ-же браните и Григорьева (а Вы его таки
браните и довольно зло), то мнѣ и[2]
пришло въ голову: если посылается въ
журналъ статья,[3]
опровергающая[4]
этотъ-же журналъ и гдѣ зацѣпляются его
сотрудники, то пожалуй, могло случиться[5]
и все остальное. Соглашаюсь что я глупѣйшимъ образомъ ошибся и прошу у Васъ, отъ всего сердца, извиненія.
// л. 1
Основная
мысль Вашей статьи прекрасная и мы съ ней совершенно
согласны. Но вѣдь изъ
нея невозможно невыпустить
во 1хъ) всего что говорите въ
ней о Григорьевѣ. Согласитесь журналъ не можетъ себѣ противорѣчить.
2) обо мнѣ, хоть-бы Вы меня Богъ знаетъ какъ
хвалили; хвалить себя въ своемъ
журналѣ нельзя. 3) Все гдѣ
вы говорите о <«>Книгѣ Наума<»>. Положимъ вы правы: но книга составлена была честнѣйшимъ человѣкомъ
и, главное, замѣчательнѣйшимъ дѣятелемъ[6]
во время всеобщаго гнета надъ
литературой, принесшимъ ей много пользы и многимъ ей пожертвовавшимъ. Если тутъ, ради[7]
лица, и дѣлается
уклонка, то вѣдь не изъ низкаго-же[8]
побужденія мы смотримъ въ этомъ случаѣ на лица, а изъ побужденія
благороднаго. Конечно, еслибъ
дѣло шло о чемъ-нибудь
гораздо болѣе важномъ,
то нечего было-бы смотрѣть ни на какое лицо. «Время» строго держится этого правила, для него нѣтъ
лицъ; но вѣдь что толку выказывать себя такими[9]
спартанцами когда дѣло вовсе не такъ важно. Все въ мѣру, все кстати. Кчему-же
// л. 1 об.
огорчать человѣка,
котораго всѣ уважаютъ и про котораго во всю честную
жизнь его, никто не сказалъ ничего дурнаго, а даже совершенно напротивъ.
Остальное все можно напечатать,
но остальнаго-то останется мало. Мы впрочемъ посмотримъ и ужъ конечно найдемъ случай помѣстить.
Жалѣю что отвѣчать
Вамъ подробнѣе и
больше не могу. Затянулись дѣла <и> теперь усиленная работа, а усиленной работы и другу и недругу не
желаю. Недай Вамъ Богъ ея испытать.
Вчера слышалъ
чтеніе Вашего стихотворенія<.>
Что за прелесть! Это рѣшительно Ваше лучшее[10],
и ко многому примѣнимо. Вотъ
бы Вамъ побольше писать на эти темы. Потому и говорю Вамъ о темахъ, что вижу какъ съ ними согласуется ваше вдохновеніе. Сколько припоминаю въ
этомъ родѣ я еще
ничего не читалъ Вашего. Одну только строчку, по
моему, надо бы измѣнить[11]:
«Молчитъ безсмысленный народъ»
Это
какъ будто Пушкина «Молчи безсмысленный
народъ» и въ смыслѣ модномъ, т. е. въ смыслѣ враждебномъ Пушкину.
Разумѣется вы-бы не написали ничего сами въ смыслѣ враждебномъ Пушкину. Но другіе-то
пожалуй
// л. 2
такъ примутъ
и поймутъ.[12]
Мы думаемъ измѣнить;
я предлагаю сказать «Молчитъ униженный народъ» а братъ
«молчитъ подавленный
народъ<.>» Мнѣ
кажется что униженный сильнѣе[13]
а заключаетъ въ себѣ смыслъ и «подавленнаго».
Сдѣлайте одолженіе
пишите, увѣдомляйте и присылайте. На все
остальное[14]
въ Вашемъ письмѣ, требующее отвѣта,
отвѣтитъ вамъ братъ.
Прощайте Вашъ отъ всего сердца
Ѳ. Достоевск<ій.>
// л. 2 об.
[1] Далее было начато: въ то
[2] и вписано.
[3] Далее было: гдѣ
[4] Вместо: опровергающая — было:
опровергающей
[5] Далее была запятая.
[6] Далее было начато: въ тол
[7] Далее было начато: лиц
[8] Далее было начато: чувст
[9] такими вписано.
[10] Вместо: лучшее — было: лучшей
[11] Вместо: измѣнить — было начато: изб
[12] и поймутъ
вписано.
[13] Далее была запятая.
[14] Вместо: На все остальное — было:
Обо всемъ остальномъ