<РГАЛИ, ф. 212.1.28. Письмо
Ф. М. Достоевского к
А. Г. Достоевской>
Петербургъ
Февраля 9/75.
Голубчикъ мой Аня, вчера вечеромъ получилъ твои два письма разомъ.
Вѣроятно 1е письмо пролежало лишнiй
день въ Старой Руссѣ на почтѣ. Скажи въ почтамтѣ чтобъ этого не
дѣлали, а то я напрасно буду безпокоиться.
Извѣстiе о провалившемся потолкѣ меня очень тревожитъ:
во первыхъ могло убить дѣтей, а во 2хъ,
увѣряю тебя, она не до Мая будетъ ждать, а до
Апрѣля, когда ей будетъ уже не такъ страшна угроза что мы съѣдемъ въ виду лѣтнихъ жильцовъ.
Да иначе и не можетъ быть, потому что ихняя передѣланная квартира, близь самого парка,
должна пойти не менѣе 200 руб. въ
лѣто. ‑ Пиши мнѣ непремѣнно каждый день, Аня; безъ извѣстiй о тебѣ и о дѣтишкахъ я не
могу пробыть въ здѣшней тоскѣ. ‑
Вчера только что написалъ и запечаталъ
къ тебѣ письмо, отворилась дверь и вошелъ Некрасовъ. Онъ пришелъ «чтобъ
выразить свой восторгъ по прочтенiи[1]
конца первой части» (котораго еще онъ
не читалъ, ибо перечитываетъ
весь номеръ лишь въ
окончательной корректурѣ передъ[2]
началомъ печатанiя книги).
«Всю ночь сидѣлъ, читалъ, до того завлекся, а въ мои лѣта и съ моимъ здоровьемъ не позволилъ-бы этого себѣ». «И какая, батюшка, у васъ свѣжесть (Ему всего болѣе понравилась
послѣдняя сцена съ Лизой). Такой свѣжести,
въ наши лѣта, уже не бываетъ
и нѣтъ ни у одного писателя. У Льва Толстого въ
послѣднемъ романѣ, лишь повторенiе того,
что я и прежде у него же читалъ, только въ прежнемъ лучше» (это Некрасовъ говоритъ). Сцену самоубiйства и разсказъ онъ находитъ «верхомъ
совершенства». И вообрази: ему нравятся тоже первыя
двѣ главы. «Всѣхъ слабѣе, говоритъ,
у васъ восьмая глава» ‑ (это та самая
гдѣ онъ спрятался[3]
у Татьяны Павловны) – «тутъ
// л. 10
много
происшествiй чисто внѣшнихъ» ‑ и что
же? Когда я самъ перечитывалъ
корректуру, то всего болѣе не понравилась мнѣ самому эта восьмая
глава и я много изъ нея выбросилъ. Вообще Некрасовъ доволенъ ужасно. «Я пришелъ съ вами уговориться о дальнѣйшемъ. Ради Бога не
спѣшите и не портите, потому что слишкомъ ужь хорошо началось». Я ему тутъ
и представилъ мой планъ: то
есть Мартъ пропустить и потомъ
Апрѣль и Май вторая часть, затѣмъ Iюнь пропустить
и Iюль и Августъ третья часть и
т. д. Онъ на все согласился съ
охотою «только-бы не испортить!» Затѣмъ на счетъ денегъ: вамъ,
говоритъ, слѣдуетъ всего безъ
малаго 900; 200 руб. вы получили, стало быть
слѣдуетъ безъ малаго
700; если къ этому прибавить 500 впередъ ‑
довольно ли будетъ? ‑ Я сказалъ: прибавьте, голубчикъ,
тысячу. Онъ тотчасъ
согласился. «Я вѣдь, говоритъ, только въ виду того, что лѣтомъ, предъ
поѣздкой за границу, вамъ опять еще пуще
понадобится». Однимъ словомъ,
въ результатѣ, то, что мною въ
Отеч. Запискахъ дорожатъ чрезмѣрно, и что Некрасовъ
хочетъ начать совсѣмъ дружескiя
отношенiя. Просидѣлъ у меня часа 11/2,
такъ что я опять чуть не опоздалъ
къ Симонову. Весь вчерашнiй
день я былъ совсѣмъ какъ
больной отъ разстроенныхъ отъ неспанья нервовъ.
Деньги полагаю что получу завтра или послѣ завтра. Тогда Аня и вышлю то,
что по расчету должно остаться у насъ, т. е.
около 1000, а до тѣхъ поръ какъ
нибудь займи хоть у батюшки. Потому что не только у
меня времени нѣтъ выслать эти 75, которые я обѣщалъ, но даже и не изъ чего, потому что деньги идутъ
въ ужасающихъ
размѣрахъ. Вчера вечеромъ былъ
у Корнилова и отдалъ ему 45∞, по 10 взносу въ Славянскiй и въ Любителей и 25∞ отъ
неизвѣстнаго (пари)<.>
// л. 11
Корниловъ
принялъ меня удивительно ласково и внимательно, очень
меня распрашивалъ, ходилъ
со мной и разсказывалъ, рекомендовалъ
и знакомилъ (между прочимъ познакомилъ съ своимъ старшимъ братомъ[4]).
Было человѣкъ до 20 разнаго народу. (Майковъ не пришелъ). Былъ Страховъ и просилъ зайти къ себѣ вечеромъ въ понедѣльникъ.[5]
Дѣло въ томъ,
голубчикъ Аня, что за неимѣнiемъ достаточныхъ денегъ ни у кого (по
дѣламъ) и быть не могу. Но пуще всего[6]
лечебница Симонова: она пришлась въ такiе часы (отъ 3 до 5) что все
мое время парализуетъ. Конечно надо вставать раньше (часовъ въ[7]
9) и ложиться раньше. Но меня въ 2 послѣднiя ночи измучили, я спалъ
по 4 часа въ сутки и менѣе. Нынѣшнюю
ночь думалъ наверстать и легъ
вчера въ 2. Но нервы до того разстроены,
что часа 11/2 не могъ
заснуть, ночью безпрерывно просыпался и хоть всталъ въ 11мъ часу,
но все таки настоящихъ семи часовъ
не спалъ. Съ завтрашняго съ понедѣльника
надо какъ нибудь приняться
за дѣла. Совсѣмъ забылъ про иныя твои распоряженiя,
н. примѣръ надо-ли дать сколько-то денегъ Полякову или нѣтъ? Впрочемъ
думаю все обдѣлаю. Не безпокойся. Я только объ васъ безпокоюсь.
До свиданiя, ангелъ, люблю
тебя, и чувствую и сверхъ
того нужду въ тебѣ ужасно большую. Цѣлую
дѣтишекъ и благословляю. 15го то думаю уѣхать
отсюда навѣрно, а то такъ бы и раньше. Обнимаю
тебя, голубчикъ, будь здорова и увѣдомляй о
каждой мелочи. Всѣм<ъ> поклонъ.
Твой весь тебя цалующiй
муж<ъ>
Ѳ<.> Достоев<скiй.>
// л. 11 об.