<РГАЛИ, ф. 212.1.28. Письмо Ф. М. Достоевского к А. Г. Достоевской>

Эмсъ 10/22 Iюня/75 Вторникъ

Письмецо твое, дорогая моя Анечка,[1] получилъ я въ Воскресенье, т. е. то которое ты[2] писала во Вторникъ, отъ 3^го Iюня, и помѣтила[3] что въ 7 часовъ утра. И однако оно[4] въ тотъ же день изъ Старой Руссы не пошлò, потому что на конвертѣ печать Старо-русская отъ 4 Iюня, и это именно потому что въ почтамтѣ у васъ нарочно задержали письмо на сутки, для того чтобъ отъ 3^го успѣть отправить[5] прежнее письмо[6] (отъ 28 мая),[7] провалявшееся въ почтамтѣ 5 дней. Еслибъ они послали оба письма разомъ, то тогда явно бы изобличилась ихъ небрежность. Пожалуста побранись съ ними хорошенько, Аня, чтобъ они не дѣлали глупостей. ‑ Очень меня безпокоитъ то, что ты пишешь о своихъ нервахъ и о своей раздражительности; къ чему же это приведетъ? Я здѣсь отъ всего безпокоюсь, потому что самъ раздражаюсь ужасно. Ради Бога, голубчикъ, не смотри мрачно, есть въ тысячу нашего хуже, а намъ еще и радоваться можно, хоть бы на дѣтокъ. Мнѣ такъ прiятно было прочесть то, что ты объ нихъ пишешь. Но все забочусь, и день и ночь объ нихъ думаю, и обо всѣхъ васъ: все хорошо, а вдругъ случай какой нибудь. Случайнаго я пуще всего боюсь.

Во всякомъ случаѣ увидимся скоро. Не думаю чтобы здѣсь я долго зажился. И хоть даже ничего не успѣю написать романа, все таки прiѣду раньше. Не знаю, принесетъ-ли этотъ разъ мнѣ какую нибудь пользу леченье. Пока никакой пользы не вижу. Правда, сегодня всего еще десять дней лѣченью. Мокроты скопляется еще больше[8] чѣмъ въ Старой Руссѣ, и ранка, чувствую это ясно[9], не заживаетъ. Да к<ъ> тому же и климатъ совершенно во вредъ леченiю. Съ послѣдняго письма моего, до самаго сегодня, дождь лилъ какъ изъ ведра, буквально не прерываясь: что будетъ хорошаго лѣчиться въ такой сырости; безпрерывно слегка простужаешься. Сырость и къ тому же скука; я думаю я съ ума наконецъ сойду отъ скуки, или сдѣлаю какой нибудь неистовый поступокъ! Не возможно больше выносить чѣмъ я выношу. Это буквально пытка, это хуже заключенiя

// л. 41

въ тюрьмѣ. Главное, хоть бы я работалъ, тогда бы я увлекся. Но и этого не могу, потому что планъ не сладился и вижу чрезвычайныя трудности. Не высидѣвъ мыслiю, нельзя приступать, да и вдохновенiя нѣтъ въ такой тоскѣ, а оно главное. Читаю об<ъ> Ильѣ и Энохѣ (это прекрасно) и «Нашъ вѣкъ» Безсонова. Вислоухiя примѣчанiя и объясненiя Безсонова, который даже по русски изъясняться не умѣетъ, приводятъ меня въ бѣшенство на каждой страницѣ. ‑ Читаю книгу Iова и она приводитъ меня въ болѣзненный восторгъ: бросаю читать и хожу по часу въ комнатѣ, чуть не плача, и еслибъ только не подлѣйшiя примѣчанiя переводчика, то можетъ быть я былъ бы счастливъ. Эта книга, Аня, странно это ‑ одна изъ первыхъ, которая поразила меня въ жизни, я былъ еще тогда почти младенцемъ! ‑ ‑ ‑ Кромѣ этого развлеченiй здѣсь никакихъ, ни малѣйшихъ. Только и есть что два раза въ день на водахъ музыка, но и та испортилась: рѣдко-рѣдко играетъ что-нибудь интересное, а то все какое нибудь попури, или «Маршъ нѣмецкой славы» какой нибудь, Штраусъ, Оффенбахъ и наконецъ даже Ems-pastillen polka, такъ что ужъ и не слушаешь. К<ъ> тому же мѣшаетъ толпа, густая, пятитысячная, на тѣснѣйшемъ сравнительно пространствѣ, толкаются, ходятъ безъ толку, точно куры. Но въ эти дни дождя еще тѣснѣе, всѣ жмутся мокрые, съ мокрыми зонтиками подъ какую нибудь галлерею, и главное всѣ разомъ, потому что пьютъ воду, а не являться въ опредѣленный часъ нельзя, и вотъ въ это время оркестръ играетъ Ems pastillen polka. Газетъ русскихъ всего выписывается двѣ. Я получилъ Русскiй Вѣстникъ ‑ весь наполненъ дрянью. ‑ Русскiе хоть и есть, но еще не такъ много, и всѣ, какъ и прежде незнакомые. По Куръ-листу прочелъ что прiѣхалъ Иловайскiй (Московск. профессоръ) съ дочерью, ‑ тотъ самый Иловайскiй, который предсѣдательствовалъ въ обществѣ Любителей Россiйской Словесности когда читалось какъ Анна Каренина ѣхала въ вагонѣ, и когда при этомъ Иловайскiй громко провозгласилъ что имъ (любителямъ) не надо мрачныхъ романовъ, хотя бы и съ талантомъ (т. е. моихъ), а надо легкаго и игриваго, какъ у графа Толстого. Я его въ лицо не знаю, но не думаю чтобъ онъ захотѣлъ знакомиться, а я разумѣется самъ не начну. ‑ Все надѣюсь не прiѣдетъ-ли еще

// л. 41 об.

хоть кто нибудь, но тогда, Богъ дастъ, я буду уже сидѣть за романомъ и мнѣ времени не будетъ. Ахъ что-то удастся написать, и удастся-ли хоть что нибудь написать. Безпокоюсь ужасно, потому что одинъ. Хоть я и дома, въ Руссѣ, сидѣлъ одинъ, но зналъ по крайней мѣрѣ что въ другой комнатѣ дѣтки, могъ выдти къ нимъ иногда, поговорить съ ними, даже подосадовать на то что они кричатъ ‑ это придавало мнѣ только жизни и силы. А пуще всего зналъ что подлѣ ‑ Аня, которая дѣйствительно моя половина, и съ которою разлучаться, какъ вижу теперь, дѣйствительно невозможно, и чѣмъ дальше тѣмъ невозможнѣе.

Ну вотъ и все обо мнѣ. Я раздумалъ съѣзжать и остался въ Hotel Luzern. Кстати вотъ тебѣ на всякiй случай мой адрессъ: Bad-Ems, Haus Luzern, logement № 10, а M^r Dostoewsky. (Т. е. ты по прежнему всегда пиши Poste restante, а это я тебѣ[10] на всякiй случай). Все таки хозяева эти довольно деликатные люди, какъ я вижу больше и больше. Подъ окнами стучатъ меньше, а дѣти хозяевъ 4^хъ и 3^хъ лѣтъ, дѣвочка и мальчикъ, полюбили меня и приносятъ мнѣ цвѣтовъ. Эти хозяинъ и хозяйка (Meuser) имѣ<ю>тъ домъ и землю, и хозяйка сама стряпаетъ и варитъ кофей, а онъ ‑ учитель въ школѣ и[11] даетъ уроки. Сосѣди[12] мои весь день не дома, и являются домой лишь чтобъ спать, это одинъ бравый, молодой и очень красивый нѣмецъ изъ Берлина, купецъ, и одинъ 19 лѣтнiй подростокъ, французъ, M^r Galopin, весьма учтивый молодой человѣкъ. Внизу въ бельэтажѣ, прямо подо мною прiѣзжее нѣмецкое семейство снимаетъ три комнаты. Барыня, мать этого семейства, довольно толстая нѣмка до того разсѣянна, что вмѣсто 2^хъ лѣстницъ, всходитъ иногда 4, въ 3^й этажъ и попадаетъ прямо въ мою дверь, отворитъ ее съ размаха и стоитъ, секунды на три, не узнавая куда зашла. Потомъ крикъ: Ah mein Gott! и бѣжитъ къ себѣ внизъ; такъ было[13] уже два раза, разъ[14] утромъ, другой разъ вечеромъ. ‑ Впрочемъ я и самъ точно также разсѣянъ: не далѣе какъ вчера, вмѣсто своего отеля, Luzern’а, вошелъ рядомъ въ отель Genz[15], взялъ съ доски мой ключь, т. е.

// л. 42

10^й №, поднялся въ 3^й этажъ и начинаю отворять мой 10^й № (совершенно точно также расположено какъ и въ Luzern), но хозяйка и служанка прибѣжали[16] и объяснили мнѣ что я живу не здѣсь, а рядомъ въ Luzern’ѣ. Хорошо еще что они уже узнали меня въ лицо, т. е. что я живу въ сосѣднемъ Luzern’ѣ, а то конечно могли принять за вора.

Аня, милочка, пиши мнѣ каждые три дня,[17] и пиши какъ можно больше подробностей. Писемъ я жду какъ манны небесной. Не сердись на меня, ангелъ мой, что я въ моихъ письмахъ хандрливъ; Богъ дастъ сяду за работу и забуду хандру. А тутъ пожалуй и лѣченiе пойдетъ успѣшнѣе. ‑ Сегодня солнце и тепло. ‑ Отъ одной тоски знаю что не избавлюсь, это по васъ: все боюсь что съ вами случиться что нибудь. Обабился я дома[18] за эти 8 лѣтъ ужасно, Аня: Не могу съ вами разставаться даже и на малый срокъ ‑ вотъ до чего дошло. Аня, милочка, все думаю о будущемъ, и о ближайшемъ и объ отдаленномъ одно: далъ-бы Богъ вѣку и мы съ тобой что-нибудь устроили-бы для дѣтей.

Голубчикъ, живи веселѣе, ходи, гуляй, отгоняй дурныя мысли. Есть-ли у тебя докторъ? Надо непремѣнно-бы пригласить, чтобъ ѣздилъ. ‑ Извѣстiя объ Ив. Григорьевичѣ[19] ужасно характерны. Онъ несчастенъ въ полномъ смыслѣ слова; одного боюсь что у него терпѣнiя не достанетъ. Но онъ, какъ и ты Аня, исполненъ чувства долга, знаетъ что обязанъ дѣтьми, и навѣрно укрѣпится и не рѣшится на что нибудь. А съ ней надо дѣйствительно построже: ее надо совсѣмъ-бы бросить.

Обнимаю тебя и благословляю дѣтей, всѣхъ. Аня, почему не назвать, если будетъ дѣвочка, Анной? Пусть будетъ въ семьѣ вторая Нютя! Такъ-ли? Я даже очень такъ хочу.

Еще разъ обнимаю тебя и всѣхъ васъ

Твой весь

Ѳ<.> Достоев<скiй.>

Всѣмъ поклонъ.

Снишься ты мнѣ часто. Впрочемъ начались сниться и кошмарные сны (дѣйствiе воды). Ужасно боюсь припадка, слишкомъ долго не было. Значитъ если придетъ, то въ мѣсяцъ раза три, такъ всегда послѣ долгаго перерыва. Что тогда дѣлать съ романомъ?

// л. 42 об.

[2] Исправлено. В рукописи было: то

[3] Вместо: помѣтила ‑ было начато: помѣщи

[4] Вместо: оно ‑ было: онъ

[5] Исправлено. В рукописи было: оправить

[6] Вместо: письмо ‑ было: письма

[7] Далее было начато: пролежав

[8] Исправлено. В рукописи было: большй

[9] Вместо: ясно ‑ было: по ощущенiю

[10] Вместо: тебѣ ‑ было: тебе

[11] Вместо: и – была запятая.

[12] Исправлено. В рукописи было: Сосѣды

[13] Исправлено. В рукописи было: была

[14] Вместо: разъ ‑ было начато: у

[16] Вместо: прибѣжали ‑ было: прибѣжала

[17] Далее было начато: и пр

[18] Вместо: дома ‑ было: домъ