<РГАЛИ, ф. 212.1.27. Письмо
Ф. М. Достоевского к
А. Г. Достоевской>
Старая Русса 20 Декабря/74
Милая Аня, вчера получилъ твое
сонное письмецо, строкъ въ
10 и былъ очень доволенъ,
что ты хоть доѣхала благополучно. Главное здоровье. Какъ-то
ты проводишь время? Жду тебя не только съ нетерпѣнiемъ,
но и съ любопытствомъ.
Авось кое что поразскажешь. Дѣточки слава Богу
здоровы совершенно, только чтобъ не сглазить[1].
Мнѣ они не мѣшаютъ; я сплю по утрамъ по
долгу. Хоть ныньче день и не особенно холодный, и не
вѣтряный, но сыроватый, инейный; Я ихъ однако отпустилъ гулять къ батюшкѣ и далъ на извощика. Лиля премилая, Ѳедя тоже, но не много
отбился отъ рукъ, няню не
слушается и шалитъ; по ночамъ
спитъ очень хорошо, такъ же
и Лиличка.[2]
Ждутъ тебя и вчера говорили что тебя очень любятъ. Вчера, въ[3]
обѣдъ, зашелъ батюшка (Георгiевск<i>й) и просидѣлъ съ часокъ, пока не пошли на
почту. Увы, изъ книгопродавцевъ
никто почти не откликается. Повидимому Мертвый Домъ сядетъ, развѣ потомъ, медленно и исподволь, по библiотекамъ
разберутъ и кое-какiе
любители. Не очень то насъ цѣнятъ, Аня. Вчера прочелъ въ «Гражданинѣ» (можетъ и ты уже тамъ слышала) что
Левъ Толстой продалъ свой романъ въ Русскiй
Вѣстникъ, въ 40 листовъ,
и онъ пойдетъ съ Января, ‑ по пяти сотъ
рублей съ листа, т. е. за 20,000. Мнѣ 250∞
не могли сразу рѣшиться дать, а Л. Толстому 500 заплатили съ готовностью! Нѣтъ ужь слишкомъ меня низко цѣнятъ,[4]
оттого что работой живу. ‑ Теперь Некрасовъ[5]
вполнѣ можетъ меня стѣснить, если будетъ что нибудь противъ ихъ направленiя:
онъ знаетъ что въ Р. Вѣстникѣ, теперь (т. е. на будущiй годъ) меня не возьмутъ, такъ какъ[6]
Русскiй
// л. 47
Вѣстникъ
заваленъ романами. Но хоть бы намъ
этотъ годъ пришлось
милостыню просить, я не уступлю въ направленiи ни строчки! ‑ Не знаетъ-ли
что Поляковъ о нашемъ дѣлѣ?
Кабы хоть какiя нибудь
деньги поскорѣе и на всякiй
случай получить! А то пожалуй останемся какъ раки
на мели. Отъ Некрасова все еще нѣтъ никакого увѣдомленiя.
До свиданiя Аня, обнимаю тебя;
получишь это письмо[7]
не ранѣе 22го и кто знаетъ можетъ быть уже тебя не застанетъ.
Это письмо отъ меня стало быть послѣднее;
написать завтра ‑ значитъ сильно рисковать
что тебя не застанетъ. Такъ
и знай, и не безпокойся. За дѣтей тоже не безпокойся, я за ними смотрю и особой тягости это мнѣ
не составляетъ. Пожалуста
не[8]
теряй и не бросай зря мои письма въ Петербургѣ,
гдѣ ты остановилась[9].[10]
Кланяйся Михаилу и Николаевичу[11]
отъ меня, и брату если застанетъ
письмо. Что Анна Николавна? Не уѣхала-ли съ Ив. Григорьевичем<ъ>?
Ей тоже поклонъ отъ меня.
До свиданiя, Береги въ Петербургѣ здоровье; все пишутъ
въ газетахъ про тифъ. Берегись ради Христа
Твои всѣ
Я, Лиля и Ѳедя
Ѳ<.> Достоев<скiй.>
Сейчасъ, на почтѣ, отъ тебя письма
не получилъ. Что такое? Всю ночь промучаюсь!
// л. 48