<НИОР РГБ, ф. 93.II.9.94. Письмо А. П. Философовой к Ф. М. Достоевскому>

Wiesbaden, Dambachtal[1], 7.

19^го /7 января 1880.

Пользуясь отъѣздомъ Ив. Тер. Осинина, чтобы написать Вамъ мои дорогiя друзья нѣсколько задушевныхъ безцензурныхъ строкъ. Поздравляю Васъ съ Новымъ Годомъ, и желаю Вамъ всего вс<е>го хорошаго. — Очень сожалѣла, что не могла забѣжать къ Вамъ передъ отъѣздомъ, но я просто себѣ не принадлежала, и кромѣ того[2] такъ себя дурно чувствовала, что боялась растерять послѣднiя силы, которыя, въ особенности, необходимы были мнѣ при прощанiи со всѣмъ и со всѣми, что такъ дорого и близко моему сердцу! —

Послѣ самыхъ грустныхъ и томительныхъ проводовъ долго мы еще въ вагонѣ ревели, никто намъ не мѣшалъ, и не было уже стыдно въ волю наплакат<ь>ся. Но затѣмъ все имѣетъ свой предѣлъ; забота о ребятахъ, ѣда, чаепитiе, и наконецъ сонъ, все это смѣнило наши слёзы. Вагонъ нашъ былъ топленный такъ что не смотря на 20 град<усовъ> м<ороза>

// л. 5

намъ было тепло. Совершенно случайно мы выѣхали изъ Питера въ тотъ самый моментъ когда возвращался Царь въ Питеръ, т. е. 22^го Ноября въ 1¹/₂ пополудни. Какъ странно. Въ Берлинѣ мы остановились не на долго, и прибыли благополучно въ Висбаденъ. Живемъ мы въ домѣ хорошей моей прiятельницы Олим. Кар. Козловой (жены Ник. Ник. доктора). У насъ 4 комнатки изъ коихъ самая большая 8 шаговъ длинны. У насъ тепло и уютно не смотря тоже на большi<е> морозы, котор<ые> доходили до 20 гр<адусовъ>. Но сдѣсь впрочемъ погода прелестная<,> главное тихо, безвѣтрiе почти постоянное, а обыкновенная температура не болѣе 3 град<усовъ> мороза при тепленькомъ солнышкѣ. Манька катается на конькахъ. Дѣтки здоровы<,> много гуляютъ, посѣщаютъ нѣмецкую[3] школу, сперва съ неохотою, а теперь попривыкли<.>

// л. 5 об.

Разница тутъ громадная съ нашими Клубами; тутъ все дѣлается семейно, и каждый хорошо знакомъ другъ съ другомъ. Словомъ это то что я мечтала устроить въ «Обществѣ Дешев<ыхъ> Квартиръ» и за это меня выслали. А между тѣмъ это существуетъ же въ Петерб<ургѣ> у нѣмцевъ подъ названiемъ общество «Папашъ»<.> Это общество подмастерьевъ (нѣмцевъ)<,> оно уже купило себѣ домъ, устраиваетъ у себя вечера музыкальн<ые> и танцовальные и даже выписываютъ себѣ профессоровъ для лекцiй. Все это могутъ дѣлат<ь> нѣмцы, а русскимъ — ... «Шышшь!» Куда намъ съ немазаннымъ рыломъ да въ гостиный рядъ! —

Какъ я рада что Тургеньевъ заткнулъ глотки этимъ «шафкамъ изъ ретирадныхъ мѣстъ» (какъ мѣтко оклеймилъ

// л. 6

всѣхъ Маркевичей, Цытовичей и tutti quanti нашъ великiй сатирикъ Щедринъ)<.> Боже мой, до чего дошла наша печать, что Маркевичи бросаютъ грязью въ Тургеньевыхъ!

Сдѣшняя печать молчитъ про Россiю. Всѣ газеты какъ-то объявили, что Россiя теперь въ сильномъ тифѣ, нечего о ней говорить, надо ждать насколько силенъ организмъ и выдержитъ-ли онъ еще[4] сильную болѣзнь! Вотъ Вамъ и весь сказъ! Нельзя не сознат<ь>ся, что есть въ этомъ доля правды. Сердце обливается кровью о мыслѣ дорогой, горячо любимой родинѣ! Дорогая, многострадальная Россiя, когда ты соберешь всѣхъ вѣрныхъ твоихъ сыновъ подъ твое крыло,

// л. 6 об.

когда наконецъ эта ненависть злоба, утихнутъ, когда наконецъ наше всѣми презираемое правительство смѣнится представительствомъ народнымъ, когда наконецъ эти вѣрные сыны своей родины будутъ ею править; когда наконецъ наше бѣдное безумное юношество увидитъ что въ 24 часа нельзя перевернуть весь свѣтъ, и что убiйствами ничѣмъ не поможешь, напротивъ даешь предлоги реакцiи еще сильнѣе бить прогрессъ! Вѣдь они на 50 лѣтъ останавливаютъ цивилизацiю! — Боже милосердый, когда наконецъ наступитъ мiръ и любовь, т. е. Царство обѣщанное намъ божественнымъ Спасителемъ, котораго всѣ забыли. Забыли его чудныя рѣчи и его дорогое ученье! — Вездѣ расплодились книжники фарисеи и убiйцы! — Словомъ адъ на землѣ!

// л. 7

Какъ душа болитъ, милые мои, дорогiе мои! — Кабы Вы знали какъ душа болитъ!

А бѣдный мой Володушка и Павлюкашка живутъ теперь въ этомъ аду. Послѣднему кастрируютъ мозги латынью, а первый не имѣетъ теперь никого съ кѣмъ-бы душу отвести, бѣдный мальчикъ. Его такiя грустныя письма, а между тѣмъ я почти не могу ему отвѣчать зная что мои письма распечатываютъ! Читала я въ газетахъ, добрый Федоръ Михайловичь, что Вы читали въ пользу нашихъ бѣдныхъ гимназистиковъ и курсистокъ. Сердечно порадовалась за нихъ, и очень сожалѣла, что не имѣла возможности Васъ послушать. Оторвана, оторвана, друзья мои, отъ всего мнѣ дорогого! —

Прощайте цѣлую Васъ и дѣтокъ, вспоминайте хоть изрѣдка горячо любящую Васъ изгнанницу.

А. Философова

// л. 7 об.

Познакомились мы сдѣсь съ дочерью А. С. Пушкина Наталiей Алекс<андровной> она очень къ намъ мила. Ее фамилiя графиня Меренбергъ, хотя она замужемъ за принцомъ Нассаускимъ! Такъ странно видѣть дѣтище нашего полубога замужемъ за нѣмцемъ. Она до сихъ <поръ> красива хотя ей подъ 50 лѣтъ! Дѣти у нее премилыя, очень обходительныя, а мужъ нѣмецъ добрякъ чрезвычайно добродушный господинъ. Ее братъ, какъ Вы знаете, моя «пассiя» (такъ ужъ на ушко по секрету Вамъ проговорилась, цыцъ!) онъ сосѣдъ мой по деревнѣ. Я влюбилась въ него только потому, что онъ сынъ Пушкина! умора! — (шучу конечно)

Были мы на рождественскихъ праздникахъ въ театрѣ, давали пьеску для дѣтей Гансъ и Грета. Было прелестно. Во первыхъ театръ начался въ 4 часа дня, всѣ ложи были усѣяны ребятишечками. Дѣвочки были съ куклами. Когда вѣдьму посадили въ печь былъ такой радостный крикъ и аплодисменты что просто вся зала пришла въ эмоцiю! ‑ «Колоколъ» Шиллера читали, и поясняли живыми картинами; дѣтки остались очень довольны.

// л. 8

Нельзя не любить нѣмцевъ за то что они такъ любятъ своихъ «боговъ» на всѣхъ перекресткахъ памятники Шиллеру, Гёте и пр. Былъ день рожденья напр<имѣръ> Бетховена, вездѣ и всюду въ эту недѣлю играли его сочиненiя. Впрочемъ музыкой мы по истиннѣ наслаждаемся. Мы абонировались съ Маней въ Курзалѣ, заплат<и>ла 10 таллеровъ за годъ. За это мы имѣемъ право бывать два раза въ день въ прекрасныхъ концертахъ, читать всѣ возможныя газеты, и вообще пользоват<ь>ся всѣми удовольствiями при «Кургаузѣ» катанья на конькахъ, балами и пр. увеселенiями. Вообще я многому завидую этимъ нѣмцамъ. Напр<имѣръ> у насъ живетъ въ домѣ одна женщина, которая исправляетъ роль дворника и управляющаго у насъ. У нее сынъ маляръ, дочь швея. Всѣ праздники они проводятъ въ Verein[5]'ѣ (въ Клубѣ) въ которомъ[6] они хозяева. Тамъ ихъ Кружекъ устраиваетъ ёлку, т<е>атры и вообще ве<се>лья, и они веселятся отъ души, могутъ отдохнуть отъ трудовъ, и съ друзьями отвести душу. —

// л. 8 об.

[1] Исправлено. В рукописи было: Dambachthal

[3] Исправлено. В рукописи было: нѣмѣцкую

[5] Исправлено. В рукописи было: Verrein

[6] Вместо: въ которомъ — было: который