<НИОР РГБ, ф. 93.II.2.82.
Письмо А. Ф. Герасимовой
к
Ф. М. Достоевскому>
18го Февраля.
Простите:
я не имѣю
никакого
права писать Вамъ, – я
надѣюсь
только на
Ваше снисхожденiе
и великодушiе:
въ Вашихъ
произведенiяхъ
вообще, а въ
«Дневникѣ» –
въ
особенности
сказалась
такая святая,
честная,
чистая душа,
что какъ
то невольно
вѣришь Вамъ[1]
и
симпатизируешь.
Умоляю Васъ,
выслушайте
меня и
помогите совѣтомъ.
Дѣло, видите
ли, вотъ въ чемъ.
Какъ бы
это покороче
объяснить и
не задержать Васъ? Я –
дочь одного кронштадскаго
богатаго
купца, годъ
тому назадъ[2]
кончила курсъ
въ
здѣшней Гимназiи, –
значитъ,
имѣю
нѣкоторыя,
хотя очень мизерныя
права.
Живется мнѣ въ родительскомъ
домѣ крайне
скверно: отецъ –
злѣйшiй врагъ
всего новаго,
прогрессивнаго,
матери нѣтъ,
а есть мачиха,
семья
громадная, ни
малѣйшей
свободы, кругомъ –
ни одной
«живой души»,
дрязги,
сплетни,
// л. 1
семейныя отношенiя
самыя натянутыя, –
вообще жизнь
куда какъ
не казиста.
И вотъ
при такой то
милой
обстановкѣ
совсѣмъ некстати
давно уже
явилось у
меня желанiе
другой жизни,
разумной,
человѣческой,
жизни не для
себя только,
а для другихъ.
Мнѣ
захотѣлось
поступить въ Академ<iю>, мнѣ
кажется, что
на медицинскомъ
поприщѣ я
принесу свою
долю пользы
человѣчеству:
меня такъ
и тянетъ
туда. Вѣдь
это влеченiе
есть, конечно,
признакъ
способностей?
Отецъ пришелъ въ ужасъ,
когда услышалъ
о моемъ желанiи; какъ я не
просила –
ничто не помогаетъ.
Остается или
бѣжать, или….
есть еще одно
средство.
Мнѣ, видите
ли, дѣлаетъ предложенiе
одинъ
мой давнишнiй[3]
знакомый,
человѣкъ очень
хорошiй,
развитой, съ
университетскимъ
// л. 1 об.
образованiемъ; онъ
вполнѣ сочувствуетъ
моимъ идеямъ,
обѣщаетъ мнѣ
полную
свободу и
свое
содѣйствiе во
всякомъ моемъ благомъ
начинанiи.
Но дѣло въ
томъ, что
я то не люблю
его, не могу
помириться съ его малодушiемъ,
безхарактерностью,
слабостью... Онъ знаетъ
это, но не
отказывается
отъ своего
предложенiя.
Скажите же,
что дѣлать?[4]
помогите,
научите меня!
Что лучше,
что честнѣе:
бѣжать ли отъ
отца, очертя
голову, почти
безъ всякихъ
средствъ,
причинить
ему бездну страданiй, мученiй
(вѣдь онъ
все таки меня
любитъ
по своему!)
или выйдти
замужъ
за человѣка, котораго
никогда не
полюбишь такъ,
какъ
слѣдуетъ
любить мужа?
Скажите же,
что дѣлать? Такъ какъ
я жила до сихъ
поръ, я не
могу больше
// л. 2
жить:
здоровье
надламывается,
силы слабѣютъ,
умъ
тупѣетъ, характеръ
портится....
Гдѣ же исходъ?
Гдѣ? Неужели
придется
сдѣлаться
женою какого нибудь
ожирѣвшаго
купца,
заглушить въ себѣ
всѣ
человѣческiя чувства,
рожать дѣтей каждый
годъ,
быть
кухаркой,
нянькой?...
Нѣтъ
до этого я не
дойду: лучше разомъ
покончить,
чѣмъ такъ
низко, низко
пасть; лучше ужъ
смерть, чѣмъ паденiе! А
если бы Вы
знали, какъ
жить то
хочется, какъ
мучительно
хочется жить!
Простите
же и помогите
такъ
глубоко
уважающей Васъ
А. Ѳ. Герасимовой
P. S. Если
Вы простите
мою смѣлость
и захотите написать
мнѣ хоть
строчку, то
пишите въ
Кронштад.
Женскую Гимназiю
А. Ѳ. Герасимовой:
это самый
удобный адресъ,
который я могла
придумать во
избѣжанiе
подозрѣнiй,
на которыя
такъ
горазды мои
милые
родствен<н>ики.
P. S. S. Если
письмо мое
покажется Вамъ слишкомъ
глупымъ
и дѣтскимъ,
лучше не
отвѣчайте, но
не оскорб<л>яйте меня какимъ нибудь
рѣзкимъ словомъ:
я и безъ
того
измучена.
Пожалѣйте:
вѣдь передъ
вами «живой
человѣкъ»![5]
// л. 2 об.
<Конверт:>
С.-Петербургъ.
Греческiй проспектъ,
подлѣ
Греческой
церкви;
домъ Струбинскаго,
квартира
№6,
Ѳедору
Михайловичу
Достоевскому.
<На
обороте
конверта запись
рукой Ф. М. Достоевского:>
Кронштадтъ: нервитесь
на пустое
мѣсто.
___
Отвѣчено.
<На
обороте
конверта на
штемпелях:>
19 ФЕВ. 1877
С. ПЕТЕРБУРГЪ
19 ФЕВ. 1877
КРОНШТАДТЪ