<НИОР РГБ, ф. 93.I.6.17. Письмо Ф. М. Достоевского к С. А. Ивановой>

 

I

Женева 1/13 Января/1868 г.

Милый, безцѣнный другъ мой Сонечка, не смотря на вашу настойчивую просьбу писать Вамъ ‑ я молчалъ. А между тѣмъ, кромѣ того, что ощущалъ сильную и особую потребность говорить съ вами, ‑ ужъ потому одному, что непремѣнно надобно было отвѣтить вамъ на одинъ пунктъ вашего письма и отвѣтить сейчасъ, какъ можно скорѣе, ‑ надо было отвѣчать. Скажите: какъ могло вамъ, милый и всегдашній другъ, прійти на мысль что я уѣхалъ изъ Москвы разсердясь на васъ и руки вамъ не протянулъ! Да могло-ли это быть? Конечно у меня память плоха[1] и я не помню подробностей, но я положительно утверждаю, что этого не могло быть ничего и что вамъ только такъ показалось. Вопервыхъ, поводу не могло быть никакого; это я знаю какъ дважды два четыре, а во вторыхъ, и главное: ‑[2] Развѣ я такъ легко разрываю съ друзьями моими? Такъ-то вы меня знаете, голубчикъ мой! Какъ мнѣ это больно было читать. Вы должны были, Соня, понимать какъ я васъ цѣню и уважаю и какъ дорожу вашимъ сердцемъ. Такихъ какъ вы, я не много въ жизни встрѣтилъ. Вы спросите: чѣмъ, изъ какихъ причинъ, я къ вамъ такъ привязался? (спросите ‑ если мнѣ не повѣрите)<.> Но милая моя, на эти вопросы отвѣчать ужасно трудно; я запоминаю васъ чуть не дѣвочкой, но началъ вглядываться въ васъ и узнавать въ васъ рѣдкое, особенное существо и рѣдкое, прекрасное сердце ‑ всего только года четыре назадъ[3], а, главное, узналъ я васъ въ ту зиму какъ умерла покойница[4] Марья Дмитріевна. Помните, когда я пришолъ къ вамъ послѣ цѣлаго мѣсяца моей болѣзни, когда я васъ всѣхъ очень долго[5]

// л. 3

 

не видалъ? ‑ Я люблю васъ всѣхъ, а васъ особенно. Машеньку, напримѣръ, я люблю чрезвычайно, за ея прелесть, граціозность, наивность, прелестную манеру;[6] серьозность ея сердца[7] я узналъ очень недавно, (о, вы всѣ талантливы и отмѣчены Богомъ) ‑ но къ вамъ я привязанъ особенно, и привязанность эта основывается на особенномъ впечатлѣніи, которое очень трудно анатомировать и разъяснить. Мнѣ ваша сдержанность нравится, ваше врожденное и высокое чувство[8] собственнаго достоинства и сознаніе этого чувства нравится (о, не измѣняйте ему никогда и ни въ чемъ; идите прямымъ путемъ, безъ компромиссовъ въ жизни, укрѣпляйте въ себѣ ваши добрыя чувства, потому что все надо укрѣплять и стоитъ только разъ сдѣлать компромиссъ съ своею честію и совѣстію, и останется надолго слабое мѣсто въ душѣ, такъ что чуть-чуть въ жизни представится[9] трудное, а съ другой стороны выгодное[10] – тотчасъ-же и отступите передъ труднымъ и пойдете къ выгодному. Я не общую фразу теперь говорю; то что я говорю теперь у меня самого болитъ; а о слабомъ мѣстѣ я вамъ говорилъ можетъ быть по личному опыту. Я въ васъ именно можетъ-быть то люблю, въ чемъ самъ хромаю. Я въ васъ особенно люблю эту твердую постановку чести, взгляда и убѣжденій, постановку, разумѣется, совершенно натуральную и еще не много вами самими сознанную, потому что вы и не могли сознать[11] всего, по вашей чрезвычайной еще молодости. Я вашъ умъ тоже люблю, спокойный и ясно, отчетливо различающій, вѣрно видящій. Другъ мой, я со всѣмъ согласенъ изъ того, что вы мнѣ пишете въ вашихъ письмахъ; но[12]

// л. 3 об.

 

II

чтобъ я[13] согласился когда-нибудь въ вашемъ обвиненіи, въ томъ, что во мнѣ хоть малѣйшее колебаніе въ моей[14] дружбѣ къ вамъ произошло ‑ никогда! Просто можетъ-быть все надо объяснить какой нибудь мелочью, какой-нибудь раздражительностью минутной въ моемъ скверномъ характерѣ, ‑ да и та не могла никогда лично къ вамъ относиться, а къ кому-нибудь другому. Не оскорбляйте-же меня никогда такими[15] обвиненіями.[16]

А[17] за то что такъ долго не отвѣчалъ, не смотря на просьбу вашу писать къ вамъ скорѣе, даю вамъ честное слово, что каждый мѣсяцъ буду вамъ присылать по письму акуратно. Въ письмѣ къ Александру Павловичу и Вѣрочкѣ, я разъяснилъ, на сколько могъ, причину моего молчанія. Я былъ въ такомъ скверномъ, нравственномъ настроеніи и напряженіи все это время, что ощущалъ потребность заключиться въ самомъ себѣ и тосковать одному. Тяжело мнѣ было садиться за письмо, да и чтобы я написалъ? Объ моей тоскѣ? (Она-бы проглянула навѣрно въ письмѣ); но это матерія плохая. ‑ Да и хлопотливое было мое положеніе. Отъ работы моей зависитъ вся моя участь. Сверхъ того я забралъ около 4500∞ въ Ред.<акцiи> Русскаго Вѣстника впередъ, а имъ честное слово далъ, и повторялъ его цѣлый годъ во всякомъ письмѣ въ Редакцію, что романъ будетъ. И вотъ, почти передъ самой отсылкой въ Редакцію романа, мнѣ пришлось забраковать его, потому что онъ мнѣ пересталъ нравиться (А коли пересталъ нравиться, то нельзя написать хорошо.) Я уничтожилъ много написаннаго. Между тѣмъ въ романѣ и отдача моего долга, и жизнь насущная и все будущее заключалось. Тогда я, недѣли три тому назадъ (18е Декабря новаго стиля) принялся за другой романъ и сталъ работать день и ночь. Идея романа ‑[18] моя старинная и любимая, но до того трудная, что я долго не смѣлъ браться за нее, а если взялся теперь, то рѣшительно потому, что былъ въ положеніи чуть не отчаянномъ. Главная мысль романа ‑ изобразить положительно прекраснаго человѣка. Труднѣе этого нѣтъ ничего на свѣтѣ а особенно теперь. Всѣ писатели, не только наши, но даже всѣ европейскіе, кто только ни брался за изображеніе положительно прекраснаго ‑ всегда пасовалъ. Потому что это задача безмѣрная. Прекрасное есть идеалъ, а

// л. 4

 

идеалъ ‑ ни нашъ, ни цивилизованной Европы еще далеко не выработанъ. На свѣтѣ есть одно только положительно прекрасное лицо ‑ Христосъ, такъ что явленіе этого безмѣрно, безконечно прекраснаго лица, ужъ конечно есть безконечное чудо (Все Евангеліе Iоанна въ этомъ смыслѣ; онъ все чудо находитъ въ одномъ воплощеніи, въ одномъ появленіи прекраснаго). Но я слишкомъ далеко[19] зашелъ. Упомяну только, что изъ прекрасныхъ лицъ въ литературѣ христіанской стоитъ всего законченнѣе Дон-Кихотъ. Но онъ прекрасенъ, единственно потому, что въ тоже время и смѣшонъ. Пиквикъ Дикенса (безконечно слабѣйшая мысль чѣмъ Дон-Кихотъ, но все таки огромная) тоже смѣшонъ и тѣмъ только и беретъ. Является состраданіе къ осмѣянному и не знающему себѣ цѣны прекрасному[20] ‑ а стало-быть является симпатія и въ читателѣ. Это возбужденіе состраданія и есть тайна юмора. Жанъ-Вальжанъ, тоже сильная попытка, ‑ но онъ возбуждаетъ симпатію, по ужасному своему несчастью и несправедливости къ нему общества. У меня ничего нѣтъ подобнаго, ничего рѣшительно и потому боюсь страшно, что будетъ положительная неудача. Нѣкоторыя детали можетъ-быть будутъ недурны. Боюсь, что будетъ скученъ. Романъ длинный. Первую часть написалъ всю въ 23 дня и на дняхъ отослалъ. Она будетъ рѣшительно не эфект<н>а. Конечно это только введеніе и хорошо то, что ничего еще <не> скомпрометировано; но ничего почти и не разъяснено, ничего не поставлено. Мое единственное желаніе, ‑ чтобъ она хотя нѣкоторое любопытство возбудила въ читателѣ, для того чтобъ онъ взялся за вторую. Вторую, за которую сажусь сегодня ‑ окончу въ мѣсяцъ (я и всю жизнь вѣдь такъ работалъ). Мнѣ кажется она будетъ покрѣпче и по капитальнѣе первой. Пожелайте мнѣ, милый другъ, хоть какой-нибудь удачи! Романъ называется Идіотъ, посвященъ вамъ, т. е. Софьѣ Александровнѣ Ивановой. Милый другъ мой, какъ-бы я желалъ, чтобъ романъ вышелъ хоть сколько-нибудь достоинъ[21] посвященія. Во всякомъ

// л. 4 об.

 

III

случаѣ я себѣ самъ не судья, особенно такъ сгоряча какъ теперь.

Здоровье мое совершенно удовлетворительно и я тяжелую работу могу выносить, хотя наступаетъ для меня тяжелое время, по болѣзненному состоянію Анны Григорьевны. Просижу въ работѣ еще мѣсяца четыре, а тамъ[22] мечтаю переѣхать въ Италію. Уединеніе мнѣ необходимо. Сокрушаюсь о Ѳедѣ и о Пашѣ. Къ[23] Ѳедѣ тоже пишу съ этой-же почтой. Мнѣ, впрочемъ, очень тяжело за границей, ужасно хочется въ Россію. Мы съ Анной Григорьевной одни одинешеньки. Жизнь моя: встаю поздно, топлю каминъ (холодъ страшный) пьемъ кофе, затѣмъ за работу. За тѣмъ въ четыре часа иду обѣдать въ одинъ ресторанъ и обѣдаю за 2 франка съ виномъ. Анна Григорьевна предпочитаетъ обѣдать дома. Затѣмъ иду въ кафе, пью кофей и читаю Московскія Вѣдомости и Голосъ и перечитываю до послѣдней литеры. За тѣмъ полчаса хожу[24] по улицамъ, для движенія, а потомъ домой и за работу. Потомъ опять топлю каминъ, пьемъ чай и опять за работу. Анна Григорьевна говоритъ, что она ужасно счастлива.

Женева скучна, мрачна, протестантскій, глупый городъ, съ сквернымъ климатомъ, но тѣмъ лучше для работы. Увы, мой другъ, раньше Сентября можетъ быть никакъ не ворочусь въ Россію! Только что ворочусь ‑ немедленно поспѣшу обнять васъ. У меня въ мысляхъ начать, по пріѣздѣ въ Россію, одно новое изданіе. Но все зависитъ разумѣется отъ успѣха теперешняго моего романа. И вообразите, такъ работаю, а не знаю еще: Не опоздалъ-ли для январскаго номера? Вотъ ужъ непріятность-то будетъ! ‑ Какъ-то я съ вами сойдусь, какъ то увижусь, какъ-то встрѣчусь! Часто я мечтаю объ васъ о всѣхъ. На дняхъ[25]

// л. 5

 

видѣлъ во снѣ васъ и Масеньку ‑ цѣлую повѣсть во снѣ видѣлъ; героиня была Масенька. Поцалуйте ее покрѣпче отъ меня. Но что это съ вашимъ здоровьемъ? Вы меня испугали. Не тоскуйте другъ мой, ‑ въ этомъ главное, а главное: не спѣшите, не заботьтесь очень много; ‑ все придетъ своимъ чередомъ и придетъ хорошо, само собою. Въ жизни безконечное число шансовъ; Слишкомъ много заботиться значитъ время терять. ‑ Желаю вамъ энергіи и твердости характера, ‑ въ нихъ я впрочемъ увѣренъ. Голубчикъ мой, занимайтесь своимъ образованіемъ и не пренебрегайте даже и спеціальностію[26], но не торопитесь, главное; вы еще слишкомъ молоды, все придетъ своимъ порядкомъ, но знайте что вопросъ о женщинѣ и особенно о русской женщинѣ, непремѣнно, въ теченіе времени даже вашей жизни, сдѣлаетъ нѣсколько великихъ и прекрасныхъ шаговъ. Я не о скороспѣлкахъ нашихъ говорю, ‑ вы знаете какъ я смотрю на нихъ. Но на дняхъ прочелъ въ газетахъ, что прежній другъ мой, Надежда Суслова (сестра Аполинаріи Сусловой), выдержала въ Цюрихскомъ университетѣ экзаменъ на доктора медицины и блистательно защитила свою диссертацію. Это еще очень молодая дѣвушка; ей впрочемъ теперь 23 года, рѣдкая личность, благородная, честная высокая!

Много, слишкомъ много задумалъ-было писать къ вамъ и вотъ уже сколько исписалъ, а не написалъ и 1/10й доли; До слѣдующаго письма, милый другъ мой!

Мнѣ хотѣлось-бы[27] поговорить съ вами объ одномъ очень интересномъ предметѣ особенно, касающемся васъ. ‑·‑ Не забывайте меня и пишите. Здоровье сохраняйте пуще всего. Обнимите еще разъ Масеньку. Я слышалъ что <нрзб.>[28] произведенъ въ Генералъ-Лейтенанты Папской арміи и будетъ играть на дудочкѣ[29] польку своего сочиненія на разбитіе Гарибальди, а Кардиналъ Антонелли и Генералъ-Канцлеръ (за даму) танцовать въ присутствіи Папы, а Юлинька будетъ смотрѣть и сердиться. Поцалуйте ее тоже, если допуститъ поцаловать (отъ меня!) Витю тоже отъ меня поцалуйте[30] и хваленаго Лёлю. Затѣмъ всѣхъ; а братцу Александру Александровичу пожмите отъ меня руку покрѣпче.[31]

Обнимаю васъ и цалую. Всегдашній другъ вашъ

Ѳедор<ъ> Достоевск<ій>

честное слово свое писать вамъ каждый мѣсяцъ ‑ исполню. Но ради Бога пишите тоже ко мнѣ![32]

Передайте мой особенный поклонъ и память Еленѣ Павловнѣ.[33]

// л. 5 об.


[1] Далее была запятая.

[2] Вместо: :‑ ‑ была запятая.

[3] Вместо: всего только года четыре назадъ – было: и <нрзб.> когда

[4] Вместо: покойница – было: покойницу

[5] Текст: не смотря на вашу настойчивую ∞ когда я васъ всѣхъ очень долго ‑ перечеркнут красным карандашом.

[6] Далее было: и

[7] Вместо: сердца – было: сердце

[8] Далее было начато: соб

[9] представится вписано.

[10] Далее было: представится

[11] Далее было: , по

[12] Текст на л. 3 об. перечеркнут красным карандашом.

[13] Далее было: васъ

[14] Вместо: моей – было: моемъ

[15] Далее было: оскорбленіями и

[16] Текст: чтобъ я ∞ обвиненіями. – перечеркнут красным карандашом.

[17] Поверх буквы «А» красным карандашом поставлен знак: х)

[18] Тире вписано.

[19] Далее было начато: защ

[20] Вместо: прекрасному – было: прекраснаго

[21] Вместо: достоинъ – было начато: в

[22] Далее была запятая.

[23] Далее было начато: нем

[24] Вместо: хожу – было начато: п

[25] Текст: ‑ Какъ-то я ∞ На дняхъ – перечеркнут красным карандашом.

[26] Вместо: спецiальностiю – было: спецiальности

[27] Вместо: Мнѣ хотѣлось бы – было: Мнѣ-бы

[28] Одно слово сильно залито чернилами.

[29] на дудочкѣ вписано.

[30] поцалуйте вписано.

[31] Текст: видѣлъ во снѣ васъ и Масеньку ∞ отъ меня руку покрѣпче. – перечеркнут красным карандашом.

[32] Запись: честное слово ∞ пишите тоже ко мнѣ! – сделана слева на полях л. 5 об.

[33] Запись: Передайте мой особенный поклонъ и память Еленѣ Павловнѣ. – сделана слева на полях л. 3. Запись перечеркнута красным карандашом.