<НИОР РГБ, ф. 93.I.6.17. Письмо Ф. М. Достоевского к В. M. Ивановой>

 

Женева 7 Марта/24 Февраля/68

Пишу тебѣ, милый другъ Вѣрочка, чтобъ поблагодарить тебя за письмо твое, которое пришло къ намъ прямо въ день моего рожденія и вмѣстѣ съ тѣмъ возвѣстить тебѣ, что третьяго дня, 5 м./ 24 ф<.>, Аня подарила мнѣ дочку, славную, здоровую и умную дѣвочку, до смѣшнаго на меня похожую. Обѣ онѣ, и мать и дочь, находятся въ самомъ удовлетворительномъ состояніи и надѣюсь на Божію помощь что и дальнѣйшее все обойдется благополучно. Дочка будетъ названа Соней, въ честь Сонечки (такъ ужъ давнымъ давно было положено) ‑ причемъ напоминаю, что Сонечка мнѣ не пишетъ. Но не смѣю и требовать, Ваше общее положеніе таково, что мы съ Аней нѣсколько разъ старались себѣ представить его и каждый разъ возвращались съ половины дороги. ‑ Благодарю тебя, другъ мой, за всѣ подробности твоего письма. Я жаждалъ узнать ихъ. Да, рѣдкій человѣкъ можетъ сказать: «Мнѣ можно умереть, я никому зла не сдѣлалъ». Это былъ человѣкъ полный настоящей, дѣятельной любви. Ты говоришь, что многіе выказали свою симпатію; Еще бы! Каждый день жалѣю, что теперь

// л. 20

 

я не въ Москвѣ. ‑·‑ Не знаю, другъ мой, что сказать тебѣ на счетъ брата Андрея. Ты сама знаешь, что онъ, съ самаго начала своего поприща, почелъ какъ-бы за обязанность отдѣлиться отъ насъ отъ всѣхъ, хотя разумѣется не имѣлъ ни малѣйшей причины отдаляться. Со мной онъ сдѣлалъ въ послѣднее время, въ Россіи, нѣкоторые шаги къ сближенію. Дай ему Богъ всевозможнаго счастья. Но бояться я думаю ему насъ нечего[1]. ‑·‑ О томъ, что покойный братъ оставилъ дѣла въ порядкѣ, я радъ; покрайней мѣрѣ это утретъ кой-кому носъ. ‑ Напрасно, голубчикъ мой, ты какъ-будто увѣрить меня хотѣла, что въ дѣлахъ, оставленныхъ имъ, не могло быть фальши. У тебя есть фраза: «Но это ты теперь видишь была ошибка, а не мошенническая продѣлка». Будто я въ состояніи былъ хоть одну минуту заподозрѣть[2] такого человѣка! А на то, что ты упрекнула меня зачѣмъ я тебѣ не сказалъ тогда-же кто отзывался о его распоряженіяхъ и намѣреніяхъ дурно, то это было совершенно не надо, до того что напрасно я и теперь сказалъ. Факты всегда сами за себя скажутъ ‑ это разъ. Вовторыхъ, ты слишкомъ принимаешь это къ сердцу. Да наплевать на эту[3] грязь, ‑ вотъ все чего она

// л. 20 об.

 

стоитъ! Милая Вѣрочка, да неужели ты не знаешь такихъ людей, которые за свою выгоду продадутъ отца и мать, отрекутся отъ родныхъ и друзей, и не только не умрутъ, на работѣ человѣчеству, оставивъ 10 человѣкъ дѣтей, малъ-мала меньше и вдову, но еще другихъ ограбятъ. Въ этихъ грязныхъ сердцахъ какъ-то безо всякаго угрызенія и стыда складывается всегда, день и ночь, подозрѣніе на счетъ ближняго и непремѣнно въ томъ, что тотъ[4] посягаетъ на ихъ собственный интересъ. Имъ легче быть съ подозрѣніемъ, чѣмъ безъ него. Я не знаю кого они любятъ, да и любятъ-ли они кого-нибудь. Такъ чтожъ, неужели-жъ взяться ихъ разувѣрять и исправлять ихъ сердца? Стоитъ того! А наконецъ въ третьихъ, я тогда самъ хорошо отвѣтилъ, такъ что возбудилъ негодованіе и чуть не намекъ на себя самого.

Пишу тебѣ, въ этотъ разъ, только нѣсколько строкъ дорогая сестра. Не взыщи на мнѣ. Теперь буду писать часто, каждый мѣсяцъ покрайней мѣрѣ. Въ настоящую-же минуту я весь исковерканъ и изломанъ. Ровно въ 2 мѣсяца отослалъ въ Редакцію Русскаго Вѣстника 111/2 печатныхъ листовъ романа и въ слѣдующіе 2 мѣсяца надо отослать покрайней мѣрѣ еще столько-же. У меня свободнаго[5] времени въ каждый мѣсяцъ теперь только два-три дня, сейчасъ послѣ отсылки въ Редакцію текста, и[6] вотъ въ это время я и отвѣчаю на

// л. 21

 

всѣ, полученныя въ продолженіе мѣсяца письма; въ другое-же время физической возможности не имѣю. Сегодня-же сяду за 3ю часть; надо было-бы раньше сѣсть да помѣшалъ ужасно сильный припадокъ, бывшій наканунѣ[7] рожденія Сони. Полюби свою племянницу, голубчикъ мой. Напиши мнѣ что-нибудь поскорѣе, главное болѣе подробностей о себѣ, не пренебрегай никакими подробностями: чѣмъ мельче подробность, ‑ тѣмъ отраднѣе. Напиши гдѣ намѣреваетесь жить лѣтомъ? Я покамѣстъ въ Женевѣ, и не выѣду мѣсяца два, пока не напишу 3ю и 4ю часть. Этотъ романъ мучаетъ меня изъ ряду-вонъ, какъ никакой прежній: на немъ сосредоточено слишкомъ много надеждъ моихъ. Если удастся ‑ будутъ деньги и можно будетъ воротиться скорѣе, не удастся ‑ полное бѣдствіе. У меня убѣжденіе что не удастся и я нахожусь въ самомъ тяжеломъ расположеніи духа. ‑ Съ тѣхъ поръ какъ я началъ письмо, т. е. со вчерашней ночи, у Ани лихорадка (третій день сегодня). Хорошо еще что не такъ холодно; иные дни какъ у насъ въ Маѣ, вначалѣ. За то ужасно измѣнчива погода; бываютъ вихри. Вчера цѣлый день дождь. До свиданія милая сестра, обнимаю тебя крѣпко и люблю всѣхъ васъ. Напомни обо мнѣ Сонечкѣ и Машенькѣ. Аня просила меня нѣсколько разъ не забыть отъ нея поклониться. Знай Вѣрочка, что она отъ искренняго сердца плакала объ Александрѣ Павловичѣ. ‑ Адрессъ тотъ-же. ‑ До свиданія милая, скоро буду опять писать<.>

Твой искр<енне> братъ

Ѳ<.> Достоев<скій>

Мой поклонъ всѣмъ ‑ Еленѣ Павловнѣ, Марьѣ Сергѣевнѣ ‑[8]

// л. 21 об.


[1] Вместо: нечего – было: ничего

[2] Вместо: заподозрѣть – было: заподозрить

[3] Вместо: эту – было: эти

[4] Вместо: тотъ – было: онъ

[5] В рукописи ошибочно: свобобнаго

[6] Вместо: и – было: а

[7] В рукописи ошибочно: накакунѣ

[8] Запись: Мой поклонъ всѣмъ ‑ Еленѣ Павловнѣ, Марьѣ Сергѣевнѣ ‑ ‑ сделана слева на полях.