<РГАЛИ, ф. 212.1.104. Письмо Е. Ф. Юнге к Ф. М. Достоевскому>

1880 г.[1]

25 Апр.

Я опять пишу къ Вамъ, глубокоуважаемый Ѳеодоръ Михайловичь, еще не зная участь моего перваго письма, но я прочла опять часть Карамазовыхъ и не могу не писать. Самое худшее, что можетъ случиться со мной — это то, что Вы не прочтете и бросите мое письмо, стало быть выйдетъ то же самое какъ если бы я не писала, вѣдь не можетъ же полученiе только моего письма доставить Вамъ такую уже большую непрiятность. Не знаю потому ли что уединенная и безсодержательная жизнь, кот. я здѣсь веду заставляетъ меня живѣе чувствовать всякое новое впечатлѣнiе или это нервное состоянiе, но только Ваши Карамазовы ужасно дѣйствуютъ на меня. Вѣроятно при моей безхарактерности ничего изъ этаго не выйдетъ

// л. 1

но только «Карамазовы» заставляютъ работать и копошиться въ себѣ мою душу. Дѣло въ томъ, что у меня очень много тяжелаго лежитъ на совѣсти, много такого, за что не казнятъ и не ссылаютъ люди, но безпристрастная неумолимая природа[2] съ ужасающею непоколебимостью своихъ законовъ караетъ мукой изъ мукъ ‑ позднимъ раскаянiемъ! Надо бы и мнѣ взять на себя, претерпѣть, искупить…. Но принесетъ ли это мнѣ утѣшенiе?[3] Нѣтъ вѣры во мнѣ! Вотъ еслибъ можно поправить что нибудь — это другое дѣло, но я ничего не могу уже вернуть. Я могла бы только себя утѣшить своимъ наказанiемъ, но другимъ пострадавшимъ отъ меня было бы отъ этаго не легче. Я не могу такъ обмануть себя, чтобъ этаго не видѣть, а видя разлетается въ прахъ воздушный замокъ моего утѣшенiя. Какiя сладкiя слова:

// л. 1 об.

пострадать, искупить! Въ нихъ уже лежитъ идея о временности<,> о прощенiи, о счастьи! Но обиженнымъ мною я ничего не могу облегчить, ничего не могу возвратить. А вѣдь они имѣли же право на все то, что я отняла у нихъ!

Стало быть не для меня всѣ эти сладкiя слова! Я не имѣю права и думать объ нихъ, я по настоящему и жить то не имѣю права, но умереть не могу, у меня дѣти, я и умереть не имѣю права! Не думайте, что я брежу, я только добросовѣстно отношусь къ своимъ поступкамъ. Къ сожалѣнiю или къ счастью я не всегда такъ думаю, иногда я говорю пустяки, смѣюсь и, странно подумать, веселюсь и наслаждаюсь. Это очень подло, но это такъ, это необходимо для жизни. Еслибъ я всегда оставалась въ этомъ состоянiи натянутости нервовъ, даже мое здоровье бы не выдержало.

// л. 2

Съ какимъ совершенствомъ у Васъ описаны сцены слѣдствiя! Эти не злые, но пустые, близорукiе люди, кот. съ своимъ напускнымъ добродушiемъ и кажущеюся[4] имъ великодушною вѣжливостью ежеминутно оскорбляютъ такъ неизмѣримо выше ихъ стоящую натуру, эти люди съ своей микроскопической, но въ ихъ собственномъ мнѣнiи горой раздутой проницательностью, проходящiе мимо истины. Этотъ прекрасный, чистый человѣкъ, кот. передъ тобою какъ бы вылупляется изъ грязной скорлупы, задерживавшей его полетъ и эта женщина, Ваша женщина, простая, русская, сердцемъ чующая правду! Какъ больно дѣлается отъ той послѣдней сцены, гдѣ человѣкъ передъ лицомъ другихъ теряетъ всѣ прерогативы члена общества и дѣлается безправнымъ предметомъ всякихъ униженiй! Но знаете ли Карамазову это

// л. 2 об.

облегчается постороннею силой кот. на него воздѣйствуетъ, труднѣе ему было бы добровольно подчиниться униженiю. Это труднѣйшее исполнитъ женщина… а можетъ быть Алёша. Меня ужасно интересуетъ Алёша, я горю нетерпѣнiемъ поскорѣе увидѣться съ нимъ, именно увидѣться, потому что я вижу и слышу всѣхъ Вашихъ дѣйствующихъ лицъ. Мнѣ хочется возразить здѣсь на одно осужденiе Вамъ, кот. я на вѣрно услышала бы еслибъ была въ Петербургѣ, Вы не обидетесь не правда-ли? Я услышала бы навѣрно, что Вы повторяетесь, даже здѣсь, передавая содержанiе послѣднихъ прочитанныхъ главъ,[5] мнѣ сказали:[6] это похоже на «Преступленiе и наказанiе». Но я такъ понимаю Васъ! На мои глаза это не повторенiе, а продолженiе, дальнѣйшее развитiе, усовершенствованiе Вашей идеи.

// л. 3

Во всѣхъ Вашихъ сочиненiяхъ одно направленiе мыслей, но это какъ концентрическiе[7] круги, изъ кот. каждый шире, болѣе захватываетъ, подробнѣе объясняетъ. Не знаю понимаете ли Вы меня, я такъ плохо умѣю выражаться.

Мамà пишетъ, что Вы хворали, зачѣмъ это? Еслибъ я могла передать Вамъ мое ничѣмъ не сокрушимое здоровье! Вамъ бы надо десять жизней, чтобъ и нашихъ[8] дѣтей Вы могли утѣшать и заставлять плакать надъ Вашими вымыслами….

Простите, душевно преданную Вамъ

Е<.> Юнге.

// л. 3 об.

[1] Запись сделана карандашом вверху листа.

[2] Исправлено. В рукописи было: природѣ

[3] Вместо вопросительного знака была запятая.

[4] Вместо: кажущеюся ‑ было: кажущуюся

[5] Далее было начато: я услы

[7] Вместо: концентрическiе ‑ было: концентрическiя

[8] Вместо: нашихъ ‑ было: нашимъ