<РГАЛИ, ф. 212.1.42. Конец письма Ф. М. Достоевского к А. В. Корвин-Круковской>

Въ Москвѣ старшая племянница моя, Соня, доставила мнѣ нѣсколько прекрасныхъ минутъ. Как[ъ]/ая/ славная, умная глубокая и сердечная душа и какъ я радъ былъ, что можетъ быть ее полюблю очень, какъ друга. Можетъ быть я и хорошо сдѣлалъ, что уѣхалъ, потому что я кажется тамъ надоѣлъ.

Что Вы дѣлаете? Напишите мнѣ дружески, искренно прошу Васъ. –·– Еслибъ Вы знали какъ у меня много иногда хорошихъ минутъ; жаль что послѣ нихъ еще скучнѣе.

Очень можетъ быть, впрочемъ, что мнѣ можно будетъ прiѣхать къ Вамъ лѣтомъ. Навѣрно не знаю, хотя очень желалось-бы. Напишите мнѣ на всякой случай – въ какое время лѣта всего было-бы удобнѣе? Впрочемъ главный пунктъ, который можетъ меня задержать, это – моя работа. Ее нужно кончить во что-бы ни стало и какъ можно скорѣе. Правда грустный, гадкiй и зловонный Петербургъ, лѣтомъ, идетъ къ моему настроенiю и могъ-бы даже мнѣ дать нѣсколько ложнаго вдохновенiя для романа; но ужъ слишкомъ тяжело. А между тѣмъ нѣкуда выѣхать, потому что во всякомъ случаѣ надо кончить работу.

Помнитъ-ли меня[,] [c]/С/офья Васильевна и что она говоритъ обо мнѣ? ‑ Что Вы пишете? Мнѣ кажется, что Вы что-нибудь пишете. Покрайней мѣрѣ не вертите и не рвете бумажекъ? Помните-ли Вы красненькую книжку съ хвалебными стихами въ честь какихъ-то минеральныхъ водъ кажется? – Однако вотъ пишу, строчки съуживаю, желаю все больше и больше уписать – а выходятъ одни только пустяки. Жму Вамъ крѣпко руку. Вашъ Ө. Дост<оевскій>

// л. 1

P. S.

Перечелъ мое письмо и нашолъ, что я слишкомъ ужь много писалъ о себѣ. Правда, еслибъ отъ Васъ я получилъ отвѣтъ поскорѣе, то всего болѣе [по]желалъ-бы чтобъ Вы въ немъ написали какъ можно болѣе о себѣ. Вы такъ мало говорили о себѣ во все время пребыванiя Вашего въ Петербургѣ, что я заключилъ (и кажется справедливо) что вѣроятно есть что-то такое во мнѣ[,] самомъ, что мѣшало Вашей со мной искренности. А между тѣмъ милая, добрая, благородная моя Анна Васильевна, еслибъ Вы знали какъ искренно и какъ [неистово желалъ бы я отъ Васъ дружбы] /во многомъ готовъ я совершенно согласиться съ Вами!/ Этотъ разъ, когда Вы уѣхали, я почувствовалъ, что Вы какъ-будто и не прiѣзжали и на другой-же день я сталъ думать какъ-бы опять Васъ увидѣть. При этомъ, мнѣ ужасно желалось, чтобъ Вы меня нѣсколько болѣе уважали, потому что, въ результатѣ, мнѣ показалось, что Вы какъ-будто не совсѣмъ меня уважаете. Ради Бога не примите моихъ словъ за какую-нибудь пошлую, банальную обидчивость. Совсѣмъ тутъ не то! Кстати, между недосказанными, или лучше сказать не высказанными Вами мыслями была одна, которая особенно меня все это время занимала; но очень можетъ быть что я и ошибся.

<Слева на полях л. 1 сделана запись: Мнѣ все мерещется, что хандра моя ужасный вздоръ. Кажется иногда, что столько силъ внутри и что мнѣ много, много еще пережить надо. – Ред.>

// л. 1 об.