<НИОР РГБ, ф. 93.II.6.42. Письмо А. Н. Майкова к Ф. М. Достоевскому>
<В верхнем левом углу рукой А. Г. Достоевской поставлена дата:
[Май] /Апрѣль/
<Вверху на полях запись рукой А. Н. Майкова:
(не помню числа – но передъ отъѣздомъ
Анны Николаевны). — Ред.>
1е)
Очень жалѣю что все такъ вышло! что письмо мое не дошло къ
Вамъ,[1]
дѣло въ томъ, что я
не понялъ что значитъ recommander — я думалъ что афраншировать, а не застраховать – вотъ
бѣда и случилась. Но объ этомъ
еще я наведу справки. Пока скажу главное, что въ[2] томъ письмѣ я благодарилъ Васъ за то что мнѣ дали Вы покрестить
Вашу Соню, уже сочиняющую романъ, и изъявлялъ мою полную готовность къ
исполненiю вашего желанiя. Въ этомъ, впрочемъ,
вѣроятно вы не сомнѣвались. Но вотъ ждетъ Анна Николаевна (полагаю, что это письмо отправлю съ ней, она вѣрно зайдетъ)
и вручу ей и крестикъ для крестницы. Жаль что ей
давно нельзя было быть при васъ. Вообще видно, что вы
не съумѣли устроиться тамъ такъ
чтобъ васъ не обкрадывали.
Вы хотите переѣхать въ Вевей —
но это по дороговизнѣ таже Женева, надобно
ѣхать[3]
въ мѣстечки, Montreux, Chateau и пр. тамъ сходите.
Грустно было читать ваше послѣднее письмо. Зачѣмъ такое отчаянiе? Романъ имѣетъ успѣхъ.
Первая часть — повальный успѣхъ; относительно второй — одни въ восторгѣ, другiе замѣчаютъ,
что есть форсировка; но все таки успѣхъ.
Пожалуйста на этотъ счетъ
будьте покойны. Скучно вамъ безъ
извѣстiй изъ Россiи —
ну это дѣло понятное! да чтожь тутъ дѣлать! Вѣдь и здѣсь живешь, не
знаешь всего что дѣлается; все слухи и слухи, которые
// л. 7
вѣрны ли, нѣтъ ли,
не знаешь. О перемѣнахъ начальства вы знаете. О Тимашевѣ —
большею частью слухи хорошiе — человѣкъ
совсѣмъ русскiй, если его ругаютъ
такъ только тѣ, которыхъ
онъ ловилъ и билъ въ восточной Россiи, и отъ которыхъ
очистилъ Поволжье. Относительно полонизма онъ бичъ надежный. Говорятъ что Потаповъ (въ Вильнѣ), получившiй впрочемъ отъ Государя тоже наставленiе какъ и его
предшественники, мирволитъ полякамъ —
правда ли нѣтъ ли, не знаю; но когда объ этомъ говорили съ Тимашевымъ онъ сказалъ, что если это окажется вѣрнымъ, то или ему
или Потапову не быть на своихъ мѣстахъ.
Относительно литературы еще ничего не опредѣлилось. Тимашевъ
оказалъ слабость поддавшись на разные влiянiя и давъ Аксакову предостереженiе, которое съ своей
стороны вызвало другое теченiе, т. е. неудовольствiе со стороны другихъ
лицъ, и особенно Наслѣдника. Ничего, все это
школа, увидятъ что нельзя этимъ
дѣломъ шутить безнаказанно. А у Аксакова славныя
статьи. Не знаю зачѣмъ вы не распорядитесь чтобъ
Москву получать вамъ за границу — вѣдь она
доставляется къ Пашѣ. Напишите въ редакцiю. Кстатѣ объ Наслѣдникѣ — много говорятъ.
По поводу продажи Жел<ѣзной> дороги къ
нему ѣздятъ Московскiе купцы, да и по голоду со
множествомъ народу видится. Принимаетъ
въ кабинетѣ, больш<ей>
частью поодиночкѣ, и отъ него выходятъ въ
// л. 7 об.
восторгѣ что
совсѣмъ русскiй и близкiй
человѣкъ подаетъ руку при входѣ и
выходѣ. – Петербургск<ая> литература такая что не хочется, да и нечего
говорить, развѣ только бы въ веселую минуту и
на досугѣ, но досуга то пока нѣтъ, ибо жду Анну Николаевну. Да и не
перескажешь: возьмешь книжку — и злитъ и
смѣшитъ. А въ компанiи
читать — такъ очень смѣшно, главное когда пишутъ серьозно. – Я все еще
сижу за разысканiями къ
моей исторiи русской древней поэзiи
которая вышла изъ предисловiя
къ Слову о П. Игор. Тутъ есть все, даже Варяги. Смѣлыхъ до дерзости идей
много. Все смѣло и ново, но и ученыхъ людей,
которые поживѣе (я впрочемъ, такимъ только и давалъ читать)
очень занимаетъ и даже плѣняетъ.[4] —
Главное, кажется тѣмъ, что у меня нѣтъ ни изслѣдованiй, ни доказательствъ, а все картины, жизнь, изъ
которыхъ ученое положенiе выходитъ само собой. Теперь же сижу на Варягахъ:
Новгородъ — это[5] часть
славянскихъ государствъ балтiйскихъ, торговавшихъ въ VI
и VII вѣкѣ
уже, по нашимъ рѣкамъ, до Волги[6] съ Азiей и по Днѣпру съ Грецiей. У нихъ
были флоты торговые; море кишѣло разбойниками славянскими и
скандинавскими и датскими. Въ Норманахъ —
столько же славянъ какъ и прочихъ. Это вся балтiйская
удаль. Эти торговцы у насъ назывались варягами, какъ и теперь. Бытъ, устройство,
разсѣляемость этихъ славянъ,
которымъ другаго
// л. 8
выхода избытку народонаселенiя не было какъ на
сѣверъ, все сходно съ Новгородскимъ;
по паденiи ихъ Новгородъ устоялъ; вотъ откуда дѣятельное, промышленное великорусское
племя, противуположное соннымъ
хохламъ южной Руси. Южно русское населенiе,
хотя и не хохлы, но въ томъ
же родѣ: все дѣлаютъ князья и дружина, народа не видать. Даже не колонизуетъ. Какъ вамъ нравится эта идея? Призванiе
князей — вѣроятно обыкновенный эпизодъ,
повторялось, вѣроятно, и прежде, и князья какiе
бы ни были родомъ, только непремѣнно были со
славянской дружиной; впрочемъ сбродной. Это отголосокъ какихъ нибудь событiй въ метрополiи, т. е. у балтiйскихъ Славянъ. Много, много
идей изложилось тутъ —
какъ жалѣю, что безъ васъ это пишется; а работается всласть. – Но полно объ этомъ. Представьте себѣ
какой я старикъ: другой разъ
уже сегодня исполняю роль посаженнаго отца у родственниковъ! Это обидно! хорошо что еще нѣтъ
звѣзды. А кстатѣ при запискѣ въ
Книгѣ —[7]
при крестинахъ вамъ надо
знать мой чинъ: дѣйств<ительный> Статс<кiй>
Сов<ѣтникъ>. Вотъ до чего дожилъ! Но не смотря на все это, кажусь себѣ еще
очень молодымъ человѣкомъ; право! такъ, кажется, недавно сталъ
вѣрнѣе видѣть и понимать. Не знаю прiйдетъ
ли Анна Николавна; если не прiйдетъ,
то письмо поѣдетъ по почтѣ, а крестикъ
останется у меня; кромѣ крестика еще назначается для Сони образокъ отъ Сергiя
Чудотв<орца> Московскаго: я вѣдь выросъ
почти подъ сѣнью Троицкой лавры.[8]
// л. 8 об.