<НИОР РГБ, ф. 93.II.6.102. Письмо В. В. Михайлова к Ф. М. Достоевскому>

2^го Апрѣля 1878 г.

Знали-бы Вы, Ѳедоръ Михайловичъ, какое благотворное дѣйствiе произвело на меня Ваше доброе письмо — Вы-бы сами порадовались. Хворалъ. Рядъ тяжелыхъ, раздражающихъ впечатлѣнiй невыносимымъ гнетомъ давилъ меня послѣднее время. Все эта безконечная исторiя съ нашимъ училищемъ. 23^го февраля рѣшено было въ земскомъ собранiи передать его въ казенныя руки, подровнявъ уставъ къ правительственнымъ реальнымъ училищамъ[1], но оставивъ двѣ, три малыя лазеички для наблюденiя со стороны земства. За кѣмъ?

За нами наблюдать призывается чиновничество, такъ какъ мы, молъ, дворяне,

// л. 1

некомпетентны, а стало быть лазейка устраивается для наблюденiя надъ[2] призванными. Интересно.

И въ своей первобытной наивности эти дальновидные дипломаты надѣялись перехитрить систему, имѣющую за собою во всякомъ случаѣ заслугу послѣдовательности, какова-бы она ни была.

По слухамъ дѣло идетъ не хорошо. Всѣ эти лазейки, (скажу въ скобкахъ, придуманныя по преимуществу, чтобы смазать спускъ биля о передачѣ), не допускаются и вопросъ ставится прямо: отдать безъ оговорокъ съ правомъ ежегоднаго взноса 18^ти/тыс. отъ земства и 4^х/тыс. отъ города въ дополненiе къ платѣ учениковъ, какъ это совершается въ данное время. Вести хозяйственную часть земству разрѣшается.

// л. 1 об.

Есть еще пунктъ сомнительный. При училищѣ воспитывается на счетъ земства 20^ть крестьянскихъ мальчиковъ (современемъ предполагалось прогрессивно увеличивать число этихъ пансiонеровъ). Министерству пунктъ этотъ нелюбезенъ, а земству обойдти его не легко ужъ потому, что 18^ть/тыс. надо-же съ кого нибудь получать.

24^го или 25^го Февраля въ Новоросiйскомъ телеграфѣ появилась телеграмма изъ Елисаветграда: партiя Зеленаго потерпѣла фiаско! Гамбетисты! И все это дѣло, все это радѣнiе объ училищѣ сводится къ этой желательной фразѣ. Отвратительно! Противная партiя рада-бы[3] заткнуть всѣ[4] лазейки, повыгнать всѣхъ крестьянскихъ стипендiатовъ и насъ всѣхъ

// л. 2

лишь-бы торжествовать.

Знаютъ они, эти безсовѣстные люди, что дѣло идетъ хорошо, любятъ сами добрый говоръ объ ихъ училищѣ, но ненависть сильнѣе.

Въ теченiи 10^ти лѣтней дѣятельности этого Зеленаго (нынѣ редакторъ Одес. Вѣстн.) между земцами воспиталась какая-то увѣренность будто они самодѣятельны и хотя въ сущности это еще и далеко не такъ, (вѣроятно[5] въ концѣ концевъ и сложилось бы[6]), но сразу сбить ихъ трудновато.

Такимъ образомъ въ Маѣ врядъ-ли пройдетъ окончательная передача училища, развѣ Министерство допуститъ лазейки, убѣжденное, что на дѣлѣ они не будутъ имѣтъ смысла. Но, повторяю, что заслуга послѣдовательности министерской достойна подражанiя.

и не жду. —[7]

// л. 2 об.

Всѣ эти дрязги на руку, кому нужно и тамъ покойно ждутъ лакомаго куска, какъ Англичане на Босфорѣ, изрѣдка бросая презрительныя оскорбленiя для поддержки жару.

Вотъ не спросятъ меня какъ быть въ восточномъ вопросѣ при тѣхъ обстоятельствахъ, какiя сложились. Жаль. Я-бы совершенно по своему рѣшилъ дѣло. Въ 24 часа слѣдуетъ вывести всѣ войска домой по своимъ квартирамъ, все бросить, бросить какъ есть, не гоняясь даже за бумажнымъ удовлетворенiемъ убытковъ.

Вы, которыхъ мы приходили освобождать, сотнею тысячъ жизней[8] пожертвовавъ для этой идеи, Вы, оперившiеся и оживленные придете

// л. 3

просить насъ, чтобы мы простили тѣ каменья, которыми Вы въ насъ-же начинаете бросать, и помогли-бы Вамъ дотянуть дѣло. Вы, испугавшiеся этой силы добра, дикой, беззавѣтной, святой — Вы не посмѣете дотронуться безъ нашего разрѣшенiя ни до клочка земли и теперь, стоя съ Вашими броненосцами, придете просить насъ, чтобы мы что нибудь взяли себѣ и тѣмъ, такъ сказать, освятили грабежъ, до котораго[9] только Вы и доцивилизовались. Вѣрю совѣсти народной, какъ совѣсти отдѣльнаго человѣка и самый хохотъ, глумленiе надъ добромъ считаю выраженiемъ мученiя совѣсти, нервнаго, страшнаго, безумнаго, больнаго.

// л. 3 об.

А мiровое впечатлѣнiе кругомъ! А сила жертвы всемiрная. Боже, какое очистительное, свѣжее дуновенiе повѣяло-бы повсюду, даже въ виду захватовъ, если-бы они[10] съ этимъ адскимъ хохотомъ временно и[11] совершились!

Да! Вотъ не спросятъ насъ, какъ быть, а мы-бы хорошо устроили дѣло.

Но съ училищемъ ничего не подѣлаешь. Стоитъ оно мишенью общеуѣзднаго взаимносталкиванiя и дивиться надо, какъ это еще умудряемся мы посреди этихъ передрягъ вести дѣло на столько строго, серьозно и покойно, что оно идетъ себѣ своимъ чередомъ, удовлетворяя даже недоброжелателей. Между тѣмъ сколько существенныхъ вопросовъ внутренняго строя заведенiя

// л. 4

остается нетронутымъ потому только, что, сидя на чемоданахъ, просто нравственныхъ силъ не имѣешь порядливо и глубоко коснуться многаго, что сознается каждымъ изъ насъ. Въ числѣ средствъ достиженiя цѣли употребляется инсинуацiя и на насъ, которая до того неиспорчена[12] и примитивна, что сама стыдится своего вранья и если развязно пробуетъ бросить въ насъ[13] грязью, то это только по современному настроенiю обнищалаго дворянства, временно находящагося въ убѣжденiи, что матерьальныя выгоды заставятъ насъ, такъ сказать не дворянскую сволочь, ужъ во всякомъ случаѣ терпѣливо вынести всѣ оскорбленiя, когда для нихъ, фунтовыхъ дворянъ, рубль въ данное время всесиленъ. —

// л. 4 об.

[14]III

Наше упорное молчанiе и сердитъ и тѣшитъ ихъ. Они даже и не вникнутъ на сколько ничтожныхъ грошей больше ихъ частное жалованье сравнительно съ казеннымъ, они и не сообразятъ, что учитель-машина у нихъ долженъ безсмѣнно-одинаково пилить десятки лѣтъ, чтобы получать тоже и не имѣть въ виду даже копѣечной пенсiи, когда машина изотрется.

Ихъ сердитъ, что они на всякомъ шагу должны чувствовать нашу нравственную силу, которая молчаливымъ цензоромъ глядитъ на ихъ сдѣлки съ совѣстью и халатную жизнь. Они дорадуютъ даже на то, что намъ нечего приказывать, ибо мы сами себѣ на ихъ-же глазахъ приказываемъ все и внутренно утѣшаются, что

// л. 5

призванный чиновникъ найдетъ же что приказать намъ, уйметъ эту невыносимую спѣсь.

Партiя Зеленаго потерпѣла фiаско! и все, все, хотя-бы и дѣйствительно хорошее должно измѣниться. Они перестали видѣть гдѣ Зеленый, гдѣ дѣло, какъ кòмкали все, лишь-бы создать режимъ для дальнѣйшей работы этаго человѣка невозможный.

Выжили его, выжили и тѣхъ, кто послѣ него попробовалъ поддержать начатое и пока отняли у всякаго порядочнаго человѣка желанiе приняться за дѣло, измысливъ такъ называемый контроль подтасовокъ, подозрѣнiй и тому подобнаго — отравляющiй жизнь и не дающiй покою честному и искреннему работнику.

// л. 5 об.

Путемъ ряда взводимыхъ, хотя и неоправдывающихся подозрѣнiй можно довести общество до вѣры въ правдивость мотивовъ для подозрѣнiй. Такъ и творилось. Настала реакцiя, безлюдье и главные машинаторы всего этого, сидя за кулисами, не принимая, не смотря на постоянныя выборы, ни одной отвѣтственной роли, чувствуютъ, что все это не надолго, но, закусивъ удила, сорвавшись съ цѣпи, валяютъ уже безъ оглядки!

Теперь пойдетъ уже грязь полнѣйшая; доносы, вранье и униженiе. Жить здѣсь становится невыносимо и я просто болѣю. Грудь давитъ до нельзя. Прежде, бывало, немедленно закроешь лавочку, поломаешь все разомъ и былъ таковъ, а теперь»?..

// л. 6

Теперь, дорогой Ѳедоръ Михайловичъ, старо стало. Бòязно глядишь впередъ. Опять новое начинанiе, опять перекочевка изъ одного края вселенной въ другой и куда? Зачѣмъ? Чтобы вновь надткнуться на тоже самое? Отдохнуть хотѣлось-бы<.> Но по пути жизни прiобрѣлъ способность проживать до 2^хъ/т. рублей въ годъ и надо ихъ получать.

Двое насъ. Со мною рядомъ, поломанная вѣчнымъ шатанiемъ нашимъ и всякими волненiями моей жизни идетъ сухая, маленькая, еле дышащая жена, даже и жизни не имѣющая. Я хоть умѣю страдать общественнымъ горемъ, радоваться малѣйшей блёсткѣ человѣчнаго вокругъ себя, а она только мною и живетъ и существуетъ служенiемъ моему богдыханству.

// л. 6 об.

[15]IV.

Какъ-бы то ни было, но здѣсь остаться силъ не имѣю. Хорошо еще, что насъ двое. Былъ сынишко, да 13^ть лѣтъ тому назадъ померъ.

И виситъ передо мною портретъ этого мальчугана во весь его крошечный, четырехлѣтнiй ростъ. Работа Крамскаго. Какъ живой стоитъ онъ передо мною и ласково[16] смотритъ. Да! дожилъ-бы ты до настоящаго времени, такъ-ли-бы еще, золотой мой, посмотрѣлъ на меня? Господь съ тобою!

Не вижу я тебя искалеченнымъ по послѣднему quasi-педагогическому шаблону, не слышу я отъ тебя 17^ти лѣтняго поражающихъ озлобленiемъ рѣчей, не вижу я чванства невѣжествомъ, саркастической улыбки надъ раскиснувшемъ въ добрѣ старикомъ. Господь съ тобою мой дорогой, свѣтлый мальчишка!

// л. 7

Не видишь и ты какъ мыкаются твои старики. Охъ, устали мы, грѣшные, и какъ устали! А жить надо — нельзя. И поживемъ, да, поживемъ!...

Спасибо, родной нашъ Ѳедоръ Михайловичъ, что въ такiя вотъ минуты написали мнѣ Ваше горячее слово. Откликъ свѣтлой души цѣлебно подѣйствовалъ на мое настроенiе. Встрепенулся, пошелъ карточку снимать. Дай, думаю, пошлю человѣку. И угрюмъ-же я вышелъ, но за то до того хорошо, что такихъ съ меня никогда не получалось и вѣроятно не получится. Вы имѣете единственный въ своемъ родѣ экземпляръ, такъ

// л. 7 об.

какъ послѣ этого снимка негативъ разбился и вторая попытка ужъ никуда не годится. Къ красотѣ моей въ добавку нужно бы мое почти безсмѣнное, живое, веселое настроенiе и тогда-бы это непрошенное величiе картиннаго свойства дало-бы Вамъ болѣе правдивое, простое понятiе о томъ дядинькѣ, котораго любятъ малыши.

Мнѣ-то вотъ хорошо, что письмо Ваше въ такое время пришло, а Вамъ не съ руки. Ничего я Вамъ сейчасъ о ребятахъ не напишу — истинно не въ силахъ. Весь до того взятъ собою, вопросомъ дня и безсильною злобою на все окружающее, что просто и писать не могу. —

А написать хотѣлось-бы много. Кое-что въ головѣ и роится.

// л. 8

Вотъ ужò Пасха придетъ, соберусь съ силонками и настрочу, а пока простите. На Пасхѣ Педагогъ вообще благодушенъ, хотя всего человѣчнѣе онъ на Святкахъ. Видали-ли Вы когда нибудь почтенную группу педагоговъ, возрадовавшихся на другой день послѣ роспуска учениковъ на большiе праздники? Интересно. Этими хмурыми рыцарями каѳедръ, порой лысыми и сѣдыми, овладѣваетъ такая игривость, что любо смотрѣть. Вчера еще съ достоинствомъ примѣняли они[17] къ предпраздничной, нервной неподатливости малышей и подростковъ тѣ пресловутыя мѣры пресѣченiя, дѣйствительность которыхъ для нихъ самихъ подлежитъ сомнѣнiю.

// л. 8 об.

[18]V

Сегодня они сами нуждаются въ предостереженiи, такъ какъ въ ихъ говорѣ живомъ и веселомъ прорываются даже и мысли.

Въ учебное время эти вертоградари разумнаго дѣйствуютъ какъ-бы по инерцiи, по разъ заведенному, патентованному лекалу, куда изъ заморскихъ, безобидныхъ мыслей если и закрад̀утся какiя, то по неизбѣжности, съ незапамятныхъ временъ, и практикуются помимо ихъ воли.

Честнѣйшiе изъ нихъ, обремененные массою учебныхъ часовъ, по цѣлымъ годамъ пренаивно, хотя и невсегда безсознательно играютъ въ прятки съ весьма солидными вещами, какъ няньки играютъ съ грудными младенцами. Праздниками педагогъ не прочь поиграть и по другому.

// л. 9

И такъ-то стирается всякая человѣческая особь, попавшая смолоду въ вертоградъ[19] для воспитанiя!!!

Живая, свѣтлая, горячая натура ведетъ семилѣтнюю борьбу — съ усталымъ педантизмомъ по необходимости и счастливъ тотъ, въ комъ уцѣлѣетъ вѣра во что нибудь правдивое, доброе, святое! Не долюбливаю я педагога. Это — что-то мертвящее, вѣчно пробующее, выгораживающее личную свою неумѣлость или усталь, что-то, когда окончательно сформируется, безжалостное, черствое, а нерѣдко и лживое. Еще съ каѳедральными глашатаями учебниковъ кое-какъ мирюся. Попадется талантливый — бредетъ, а воспитатели…. Господь имъ судья! Иной еще по Фребелю, Дистервегу, подлецъ, завирается.

// л. 9 об.

[20]VI.

А дѣти? Что это за прелесть, что это за полнота, свѣжая простая, громко прославляющая собою высшее Божье созданiе — человѣка! И мы-то, дѣлатели присяжные, умудряемся все это истолочь до неузнаваемаго[21].

Не огуломъ говорю я, дорогой Ѳедоръ Михайловичъ. Вмѣстѣ съ Ушинскимъ, котораго много любилъ, признаю не педагога, не воспитателя, а просто человѣка, съ любовью подходящаго къ дѣтямъ<.> Ему прощу и ошибки и пересолъ и вѣрю, слѣпо вѣрю чутью самаго ребенка. Все это пишу Вамъ потому что къ слову пришлось, что, узнавъ о Вашемъ желанiи писать дѣтей —

// л. 11

сразу открываю Вамъ свои карты и не хочу, чтобы Вы когда нибудь сочли меня педагогомъ. Для меня это ругательное прозвище и ничего больше.

Не смотря на это мнѣ хотѣлось-бы вѣкъ дотянуть съ дѣтьми, хотѣлось-бы въ мечтахъ устроиться гдѣ нибудь на югѣ, (такъ какъ начинаю хилѣть) въ деревнѣ что-ли, въ городкѣ какомъ нибудь съ ученическою семьею малышей лѣтъ до 13^ти 14^ти и посвятить имъ остатокъ дней моихъ. Подъискалъ-бы себѣ горяченькаго молодаго

// л. 11 об.

сотрудника, который-бы пополнялъ собою мою отсталость и съумѣлъ-бы, кажется, быть полезнымъ еще хоть нѣсколько лѣтъ. Но какъ оформить эту картину? Частнаго пансiона заводить не желаю, ибо платящiе родители ищутъ прежде всего своихъ фантазiй и въ дѣтяхъ, а иначе какъ-же это устроишь?

Подумайте за меня, уважаемый Ѳедоръ Михайловичъ, не блестнетъ-ли Вамъ какая нибудь удачная мысль въ помощь[22] находящемуся въ новомъ раздумьи о себѣ человѣку, который, повторяю и думать-то о себѣ не умѣетъ и усталъ ужасно, не смотря на кажущуюся живость, и бóязно глядитъ впередъ. Простите за эту просьбу и, если ничего не

// л. 12

придетъ въ голову случайно, не безпокойте только себя, не болѣйте чужою болѣзнью. Жилось —[23] поживется и дальше.

Вотъ придетъ 15^ое Iюня, до котораго считаю себя обязаннымъ, скрѣпя сердце, тянуть и надо будетъ уйдти. Вѣрите-ли, что даже и отъ краснаго креста стушевался, или какъ здѣсь говорятъ заховался. Предсѣдатель комитета получилъ мѣсто въ Одессѣ, — ушелъ, и приходится встрѣчаться только съ людьми, которымъ боишься какъ-бы не выпалить всего наболѣвшаго. Не воспиталъ въ себѣ ни умѣреннаго тона, ни выдержки, знаю себя, и даромъ, непроизводительно валять дурака передъ этою компанiею не хотѣлось-бы. Вотъ и прячусь и бѣгу отъ возможности нарваться на лишнiя рѣчи, пока нельзя совсѣмъ удрать изъ этого временно безлюднаго города. Куда нибудь, гдѣ-бы и не затѣвать ничего если только съумѣть незатѣять. Искренно благодарный и уважающiй Васъ В. Михайловъ.

// л. 12 об.

<На конверте:>

Заказное

Его Высокоблагородiю

Ѳедору Михайловичу

Достоевскому

Со вложенiемъ фотографической карточки

СПетербургъ. Греческiй просп., подлѣ Греческой Церкви, домъ Струбинскаго № 6. кв.[24]

<Штемпель:> 6 АПР. 1878. ЕЛИЗАВЕТГРАДЪ.

<На обороте конверта штемпель:> 9 АПР. 1878. С. ПЕТЕРБУРГЪ.

[1] Вместо: правительственнымъ реальнымъ училищамъ — было: правительственными реальными училищами

[3] Вместо: рада-бы — было: рады-бы

[5] Вместо: вѣроятно — было: хотя-бы

[9] Вместо: до котораго — было: къ которому

[11] и зачеркнуто и вписано.

[12] Вместо: неиспорчена — было: неиспорченна

[14] Вверху листа карандашом рукой неустановленного лица сделана помета: 1) продолженiе

[15] Вверху листа карандашом рукой неустановленного лица сделана помета: 1) продолженiе

[16] Исправлено. В рукописи было: ларково

[17] Исправлено. В рукописи было: онъ

[18] Вверху листа карандашом рукой неустановленного лица сделана помета: 1) продолженiе

[20] Вверху листа карандашом рукой неустановленного лица сделана помета: 1) продолженiе

[21] Вместо: неузнаваемаго — было: неузнаваего

[24] Номер квартиры не указан.