<НИОР РГБ, ф. 93.II.7.94. Письмо К. П. Победоносцева к Ф. М. Достоевскому>

Сердечно благодарю васъ, любезнѣйшiй Ѳедоръ Михайловичь, за скорый вашъ отвѣтъ на письмо мое, сомнительно искавшее васъ въ Старой Русѣ. Особенно же, за скорое исполненiе моей просьбы и за снимокъ съ физiономiи свящ. Надеждина. Послѣ того самъ онъ, провѣдавъ отъ кого то, что я ищу его видѣть, самъ сюда прiѣхалъ, былъ у меня и успокоился узнавъ что я разыскивалъ его изъ участiя къ нему же и изъ желанiя сохранить его, буде возможно, для церковнаго служенiя. Однако вижу что онъ непреклоненъ въ своемъ рѣшенiи, конечно, по причинамъ весьма уважительнымъ[1]. А когда онъ отдохнетъ, снявъ рясу, подумаемъ, куда можно будетъ съ пользою употребить его.

О какое вижу великое стадо — пастырей — не пасущихъ пастыря, лежащихъ въ притворѣ и ждущихъ движенiя воды и явленiя ангела. Сколько сбитыхъ съ пути и на этомъ поприщѣ, на которомъ, казалось бы, нравственная задача жизни и дѣятельности намѣчена проще и явственнѣе чѣмъ гдѣ либо, а поле для нея очерчено опредѣлительнѣе. Теперь ежедневно, со всѣхъ концовъ Россiи стекаются ко мнѣ интимныя письма духовныхъ и свѣтскихъ лицъ, съ воплями и съ указанiями, что по ихъ мнѣнiю,

// л. 3

нужно. И вѣрите ли, — всякое то почти письмо ‑ есть патологическое явленiе указывающее на такую путаницу въ понятiяхъ, на такой разходъ между сердцемъ и мыслью, на такое раздвоенiе центральной идеи! И сейчасъ лежитъ передо мною посланiе одного харьковскаго сельскаго священника, показывающее человѣка съ горячимъ сердцемъ и скорбною мыслью, все наполненное однако фразами, которыя сами обличаютъ свой источникъ (чтенiе журналовъ и газетъ), и противорѣчiями запутавшейся мысли. Въ концѣ концовъ онъ умоляетъ созвать всероссiйскiй Земскiй Соборъ, — воображая что изъ этого новаго смѣшенiя языковъ можетъ возникнуть потерянная истина. Чего еще искать ее, когда она всѣмъ намъ — и ему тоже, давнымъ давно дана и открыта!

А чтò бы ему вмѣсто всей этой рацеи написать мнѣ, что онъ самъ на своемъ полѣ хотѣлъ и старался дѣлать, что успѣлъ, въ чемъ обманулся, и какъ обо всемъ этомъ судитъ! ‑

Куда какъ много говорятъ (больше съ чужаго голоса), куда какъ много напускаютъ на себя, — и куда какъ мало дѣлаютъ — всѣ! Въ этомъ то и состоитъ сугубая ложь насъ разъѣдающая. Лучшiя наши чувства — любовь и негодованiе — способны превратиться въ ложь

// л. 3 об.

въ лучшихъ изъ насъ, и, подобно демону превращающему свой видъ въ ангела свѣтла, заводятъ насъ дальше и дальше, на кривые пути. Такъ засыхаетъ и истощается въ насъ основное чувство природы — радость, безъ которой невозможно возвышенiе духа истинное, невозможна и истинная дѣятельность. Мѣсто ея занимаетъ — желчное раздраженiе.

Но довольно объ этомъ. Какъ я радуюсь полученному отъ васъ извѣстiю о скоромъ выпускѣ Дневника. Въ добрый часъ — и благослови васъ Боже! Лишь бы ваша мысль стояла въ васъ самихъ ясно и твердо, въ вѣрѣ а не въ колебанiи, — тогда нечего обращать вниманiе на то какъ она отразится въ разбитыхъ зеркалахъ — еже есть журналы и газеты наши. Пусть ихъ блядословятъ сколько угодно: ваша рѣчь найдетъ себѣ дорогу сквозь весь этотъ лай паршивыхъ шавокъ.

Сейчасъ только получилъ 7^ю книжку Р. вѣст. съ продолженiемъ Карамазовыхъ. Передъ тѣмъ читалъ послѣднюю часть вашу, помнится въ Апрѣльской Книжкѣ, дорогою, ѣдучи изъ Москвы въ Ярославль (исторiя съ дѣтьми). Она удовлетворила меня вполнѣ, безо всякаго расщепленiя: очень, очень хорошо. Въ первую же минуту досуга возьмусь за слѣдующую. Все ваше я непремѣнно читаю,

// л. 4

любезнѣйшiй Ѳедоръ Михайловичь<.>

Въ эту минуту Влад. Соловьевъ недалеко отсюда, въ Петергофѣ, куда прiѣхалъ на нѣсколько дней изъ пустыньки, съ Гр. Толстою и съ Ю. Ѳ. Абазой. Сегодня, кажется, они уѣзжаютъ обратно.

Радуюсь что вамъ понравилась рѣчь моя. Я сердечно любилъ покойную Императрицу и хотѣлъ сказать слово объ ней не на журнальныхъ столбцахъ которые опротивѣли мнѣ ложью, а на чистомъ мѣстѣ, простымъ душамъ способнымъ любить и вѣрить. Для этого главнымъ образомъ и поѣхалъ я въ Ярославль, къ дѣвицамъ выходившимъ изъ училища.

Обнимаю васъ отъ души. Самъ я подлинно въ котлѣ киплю съ утра до ночи.

Супругѣ вашей мой душевный поклонъ, и моя жена вамъ усердн<о> кланяется<.>

Душе<вно> преда<нный>

К<.> Побѣдоносц<евъ>

2 Августа 1880

Оранiенбаумъ.

// л. 4 об.

<На конверте:>

Новгор. Г.

г. Старая Руса.

Его Высокородiю

Ѳедору Михайловичу

Достоевскому.

<На штемпеле:>

С. ПЕТЕРБУРГЪ

3 АВГ.

1880

<На обороте конверта штемпель:>

СТАРАЯ РУССА

4 АВГ.

1880

---

[1] Исправлено. В рукописи было: уважителенъ