<НИОР РГБ, ф. 93.II.7.113. Письмо А. У. Порецкого к Ф. М. Достоевскому>

Многоуважаемый Ѳедоръ Михайловичь!

Я очень, очень долго не отвѣчалъ на Ваше письмо. Для Васъ, конечно, отъ этаго не произошло большаго ущерба, потому что объ исполненiи мною главнаго предмета Вашего письма безъ сомнѣнiя Пав. Ал. Исаевъ давно извѣстилъ Васъ: онъ числится на службѣ у меня въ отдѣленiи до сего дня и не очень давно взялъ свидѣтельство о безпрепятственности на вступленiе въ бракъ, а вступилъ-ли дѣйствительно — еще не знаю.

Есть, между тѣмъ, въ письмѣ Вашемъ одно мѣсто, по поводу котораго я чувствую потребность высказаться. Вы предполагаете, что всѣ, въ томъ числѣ и я, Васъ забыли, потому что «Вы мало заслужили, что бъ Васъ помнили».

// л. 1

Если Вы сказали это не въ минуту особенно дурнаго расположенiя духа, то едва-ли не разошлись[1] немножко съ своимъ внутреннимъ убѣжденiемъ. Не такое-же Вы, Ѳедоръ Михайловичь, обыденное явленiе, что бы даже простая, недолгая встрѣча съ Вами легко забывалась; въ моей-же, на пр., жизни Вы — не предметъ мимолетной встрѣчи. Вы на моихъ глазахъ выходили на литературную сцену (1846 г.); мои горькiя сожалѣнiя провожали Ваше временное исчезновенiе съ нея (1849); по возвращенiи, Вы встрѣтились со мной какъ съ старымъ знакомымъ, и за тѣмъ — съ 1861 по 1865 годъ я почти непрерывно вращался въ кружкѣ, Вами одушевляемомъ. Все это извѣстно Вамъ; а сколько еще Вамъ неизвѣстныхъ душевныхъ движенiй при каждомъ появленiи Вашего новаго произведенiя!.. если бы такiе долгiе и глубокiе эпизоды выбрасывались изъ памяти, то чтò-же осталось-бы въ моемъ бѣдномъ прошломъ?.. А я-же начинаю теперь дорожить имъ, силюсь собрать и сберечь всѣ его крохи; потому что приближается тотъ

// л. 1 об.

перiодъ жизни, когда прошлое бываетъ особенно нужно человѣку… Вотъ и теперь, не далѣе какъ на дняхъ, Вамъ-же я былъ обязанъ тѣмъ, что воскресли предо мной нѣкоторыя, потемнѣвшiя-было, черточки этого прошлаго: передо мной первая (еще не дочитанная мною) часть Вашихъ «Бѣсовъ»; тамъ одно словечко «недосиженные» разомъ перенесло меня къ сороковымъ годамъ: вѣдь это словечко нашего общаго друга Степана Дмитрiевича, который, право, сродни Вашему «Степану Трофимовичу»; хоть-бы, на пр., эти ночныя изліянія передъ ребенкомъ... Не знаю, гдѣ Вы подглядѣли и подслушали ихъ, но они — истина; они близко-свойственны обоимъ Степанамъ; они, наконецъ, самъ не знаю почему, памятны мнѣ.

Вотъ все, чтò мнѣ хотѣлось сказать, Ѳедоръ Михайловичь, и Вы, конечно, угадаете, что тутъ нѣтъ примѣси реторики[2]. Одинъ только вопросъ можетъ у Васъ возникнуть:

// л. 2

отъ чего такъ поздно дошли до меня «Бѣсы»? Отъ того, что я, какъ человѣкъ рабочiй, бѣденъ досугомъ, и при томъ — «Русскаго Вѣстника» нѣтъ у меня подъ рукою, такъ что очень рѣдко попадаются мнѣ книжки этого хорошаго журнала<.>

Желалъ-бы очень знать о состоянiи Вашего здоровья, а Вы и не намекнули о немъ въ Вашемъ письмѣ! Во всякомъ случаѣ — дай Вамъ Богъ какъ можно больше здоровья.

Глубоко уважающiй Васъ и

неизмѣнно преданный Вамъ

Ал. Порѣцкiй

С. П. Бургъ

___

6 Iюня 1871.

// л. 2 об.

[1] Далее было: не разошлись