<РО ИРЛИ, ф. 287, № 52. Письмо Ф. М. Достоевского к Н. Н. Страхову>

1

<Цифра поставлена рукой Ф. М. Достоевского. – Ред.>

Флоренцiя ³⁰/₁₈ Марта/₆₉

Вопервыхъ, благодарю Васъ, многоуважаемый Николай Николаевичь за то, что не замедлили Вашимъ отвѣтомъ: въ моихъ обстоятельствахъ, — это составляетъ[1] половину[2] дѣла, потому что опредѣляетъ мои занятiя и намѣренiя. Благодарю Васъ, во вторыхъ, за распоряженiе о присылкѣ Зари, а въ третьихъ, — за доброе извѣстiе объ Аполонѣ Николаевичѣ. Я напишу ему самъ, въ отвѣтъ на его письмо, на дняхъ. Если онъ меня Вамъ хвалилъ, то будьте увѣрены, что и я его постоянно. Въ это послѣднее время недоумѣнiя, произшедшаго отъ моей мнительности, я ни капли не потерялъ къ нему моего сердечнаго расположенiя[3]. А о томъ что онъ хорошiй и чистый человѣкъ — въ этомъ для меня слишкомъ давно нѣтъ сомнѣнiя и я весьма радъ что Вы съ нимъ такъ сошлись.

Если Заря не имѣетъ покамѣстъ такого успѣха, какого-бы желательно, то вѣдь все таки-же она имѣетъ успѣхъ, и почти значительный, а это не шутка. Хоть третью тысячу подписчиковъ Вы, можетъ быть, и не доберете, но поддержавъ успѣхъ въ продолженiе года, Вы, повторяю это[4] съ упорствомъ, станете на твердое основанiе. Изъ ежемѣсячныхъ журналовъ нѣтъ ни одного съ такимъ точнымъ и твердымъ направленiемъ. Второй номеръ на меня произвелъ чрезвычайно прiятное впечатлѣнiе. Про Вашу статью и не говорю. Кромѣ того что это — настоящая критика, — именно то самое слово, которое теперь всего необходимѣе и всего болѣе разъясняетъ дѣло. Статья-же Данилевскаго, въ моихъ глазахъ, становится все болѣе и болѣе важною и капитальною. Да вѣдь это — будущая настольная книга всѣхъ Русскихъ надолго; и какъ много способствуетъ тому языкъ и ясность его, популярность его[5] не смотря на строго научный прiемъ.

// л. 13

Какъ хотѣлось-бы мнѣ поговорить объ этой статьѣ съ Вами, именно съ Вами, Николай Николаевичь; но слишкомъ много надо говорить! Она до того совпала съ моими собственными выводами и убѣжденiями, что я даже изумляюсь, на иныхъ страницахъ[6] сходству выводовъ; многiя[7] изъ моихъ мыслей я давно давно, уже два года, записываю, именно готовя тоже статью, и чуть не подъ тѣмъ-же самымъ заглавiемъ, съ точно такою мыслiю и выводами. Каково-же радостное изумленiе мое, когда встрѣчаю теперь[8] почти тоже самое, что я жаждалъ осуществить въ будущемъ, — уже осуществленнымъ, — стройно, гармонически, съ необыкновенной силой логики, и съ тою степенью научнаго прiема, которую я конечно, не смотря на всѣ усилiя мои, не могъ-бы осуществить никогда. Я до того жажду продолженiя этой статьи, что каждый день бѣгаю на почту и высчитываю всѣ вѣроятности скорѣйшаго полученiя Зари (и хоть-бы по три-то главы печатала Редакцiя вмѣсто двухъ! Прочтешь двѣ главы и думаешь: Цѣлый мѣсяцъ еще, а пожалуй и 40 дней! — (такъ-какъ Заря все таки не отличается-же аккуратностiю выхода, неправда-ли?) Потому еще жажду читать эту статью, что сомнѣваюсь нѣсколько, и со страхомъ, объ окончательномъ выводѣ; я все еще не увѣренъ что Данилевскiй укажетъ въ полной[9] силѣ окончательную сущность Русскаго призванiя[10], которая[11] состоитъ въ разоблаченiи передъ мiромъ Русскаго Христа, мiру невѣдомаго, и котораго начало заключается въ нашемъ родномъ православiи. Помоему въ этомъ вся сущность нашего будущаго цивилизаторства и воскрешенiя хотя-бы всей Европы[12] и вся сущность нашего могучаго будущаго бытiя.[13] Но въ одномъ словѣ не выскажешься и я напрасно даже заговорилъ. Но одно[14] еще выскажу: Не можетъ такое

// л. 13 об.

строгое, такое русское, такое охранительное и зиждительное направленiе журнала не имѣть успѣха и не отозваться радостно въ читателяхъ, послѣ нашего жалкаго[15], напускнаго, съ раздраженными нервами, односторонняго и безплоднаго отрицанiя. —

/2^я/ Книжка Зари составлена кромѣ того, обильно. Въ ней есть очень хорошiя статьи.[16] Прiятно видѣть книжку. — · — Но нѣсколько строкъ въ Вашемъ письмѣ, многоуважаемый Николай Николаевичь, на время весьма удивили меня. Что это Вы пишете — и съ такою тоской, съ такою видимою грустiю, — что статья Ваша не имѣетъ успѣха, не понимаютъ, не находятъ ее любопытною. Да неужели-жъ Вы, дѣйствительно, убѣждены были что всѣ такъ, тотчасъ-же, и поймутъ? Помоему это было-бы даже плохою рекомендацiею для статьи. Что слишкомъ скоро и быстро понимается, — то не совсѣмъ прочно. Бѣлинскiй только въ концѣ своего поприща заслужилъ извѣстность желаемую, а Григорьевъ такъ и умеръ ничего почти не достигнувъ при жизни. Я привыкъ Васъ до того уважать, что считалъ Васъ мудрымъ и для этого обстоятельства. Сущность дѣла такъ тонка, что всегда улетаетъ отъ большинства; они понимаютъ когда уже очень разжуютъ имъ, а до того имъ кажется всегда[17] всякая новая мысль не особенно любопытною. И чѣмъ проще, чѣмъ яснѣе (т. е. чѣмъ съ бóльшимъ талантомъ) она изложена, — тѣмъ болѣе и кажется она слишкомъ простою и ординарною. Вѣдь это законъ-съ! Простите меня, но я даже усмѣхнулся на Ваше, очень наивное, выраженiе: что «не понимаютъ люди даже очень смышленые». Да эти-то скорѣе другихъ и всегда не понимаютъ и даже вредятъ пониманiю другихъ, — и это имѣетъ свои причины, слишкомъ ясныя, и конечно тоже законъ. Но вѣдь сами-же говорите Вы, что за Васъ

// л. 14

восторженно стоятъ и Градовскiй и Данилевскiй, что Аксаковъ къ Вамъ заѣхалъ, и т. д. Мало Вамъ этого? Но я все-таки твердо увѣренъ, что въ Васъ настолько есть самосознанiя и внутренней потребности движенiя впередъ, что Вы не потеряете уваженiя къ своей дѣятельности и не оставите дѣла! А то не пугайте пожалуста; Вы уйдете — Заря распадется.

Теперь о дѣлахъ: Личныя, денежныя обстоятельства мои теперь нѣсколько поисправились присылкою отъ Каткова, который видимо цѣнитъ меня, какъ сотрудника, а я ему за это очень благодаренъ. Но я до того зануждался, что и эти присланныя деньги мнѣ помогли почти только на минуту. Очень скоро я буду опять нуждаться; но повѣрьте мнѣ, многоуважаемый Николай Николаевичь, что не одни деньги, а истинное сочувствiе къ Зарѣ (въ которомъ Вы-то можетъ быть сомнѣваться не будете) возбуждаютъ мое желанiе въ ней участвовать. Не смотря на все это, я не могу никакъ принять предложенiе Кашпирева, въ томъ видѣ какъ Вы изобразили въ Вашемъ письмѣ, — именно потому что это для меня физически невозможно. Тысяча рублей, да еще съ разсрочкой (и первая выдача не сейчасъ, а сейчасъ-то и составляетъ главное) — для меня теперь слишкомъ мало. Согласитесь сами что заняться вещью, говоря относительно, объемистою, въ 10 въ 12 листовъ, — и во все это время имѣть въ виду только тысячу рублей, чуть не до Сентября, въ моемъ положенiи слишкомъ недостаточно. Конечно и прежде дѣлая такое предложенiе я былъ-бы[18] въ тѣхъ-же условiяхъ. Но настоятельная нужда моя была, мѣсяцъ назадъ, при молчанiи Русскаго Вѣстника, до того сильна, что тысяча рублей сейчасъ и разомъ имѣла для меня чрезвычайную цѣнность. Теперь-же мнѣ выгоднѣе сѣсть, и сѣсть какъ можно скорѣе, за романъ, на будущiй годъ, въ Русскiй Вѣстникъ, который до того времени не оставитъ меня безъ денегъ; да и разставаться съ Катковымъ я никогда не былъ намѣренъ. — Но вотъ что я[19] могу, въ настоящую минуту представить Зарѣ вмѣсто прежнихъ условiй и въ томъ случаѣ, если все таки хоть сколько нибудь оцѣнятъ мое сотрудничество и предложенiе мое[20] не будетъ противурѣчить видамъ журнала:

У меня есть одинъ разсказъ, весьма небольшой, листа въ 2 печатныхъ, можетъ быть нѣсколько болѣе (въ Зарѣ можетъ быть займетъ листа 3 или даже 3¹/₂). Этотъ разсказъ я еще думалъ написать четыре года назадъ, въ годъ смерти брата, въ отвѣтъ на слова Ап. Григорьева, похвалившаго мои Записки изъ подполья и сказавшаго мнѣ тогда:

// л. 14 об.

2

<Цифра поставлена рукой Ф. М. Достоевского. – Ред.>

«Ты въ этомъ родѣ и пиши». Но это не Записки изъ подполья; Это совершенно другое по формѣ, хотя сущность — таже, моя всегдашняя сущность, если только Вы, Николай Николаевичь, признаете и во мнѣ, какъ у писателя, нѣкоторую свою, особую сущность. Этотъ разсказъ я могу написать очень скоро, — такъ какъ нѣтъ ни одной строчки и ни единаго слова, неяснаго для меня въ этомъ разсказѣ. При томъ-же много уже и записано (хотя еще ничего не написано). Этотъ разсказъ я могу кончить и выслать въ Редакцiю гораздо раньше перваго Сентября (хотя впрочемъ, думаю, Вамъ раньше и не надо; не въ лѣтнихъ-же мѣсяцахъ будете Вы меня печатать!). Однимъ словомъ я могу его выслать даже черезъ два мѣсяца. И вотъ все, чѣмъ въ нынѣшнемъ году я въ состоянiи принять участiе въ Зарѣ, не смотря на все желанiе писать туда, гдѣ пишете Вы, Данилевскiй, Градовск<ій> и Майковъ. Но вотъ при этомъ мои условiя, которыя и прошу Васъ передать, въ отвѣтъ на его[21] первый отвѣтъ, Кашпиреву:

Я прошу во первыхъ[22] сейчасъ, впередъ, — 300 рублей. Изъ нихъ 125 рублей, немедленно, (въ случаѣ согласiя,) прошу Васъ [23] Николай Николаевичь[24] очень, — передать Марьѣ Григорьевнѣ Сватковской (адрессъ я Вамъ писалъ въ прошломъ письмѣ) остальные же 175 рублей выслать мнѣ, сюда, во Флоренцiю не болѣе какъ черезъ мѣсяцъ отъ сегодняшняго числа, (то есть отъ ^30/₁₈ Марта) т. е. я бы желалъ, чтобъ къ 18^му Апрѣля, нашего стиля, эти 175 руб. были уже здѣсь у меня. Въ такомъ случаѣ я, черезъ два мѣсяца вышлю повѣсть и постараюсь не сконфузиться, т. е. представить работу по возможности лучше. (Не за деньги-же я выдумываю [25] сюжеты[26]; не было-бы у меня замышлено разсказа, то я-бы и не представлялъ условiй).

Теперь Николай Николаевичь, не разсердитесь (дружески прошу) за эту условность, за торгъ и т. д.[27] Это вовсе не торгъ, — это точное и ясное изложенiе[28] моихъ обстоятельствъ, и чѣмъ точнѣе, чѣмъ яснѣе, — тѣмъ вѣдь и лучше въ дѣлахъ. Но я слишкомъ хорошо Васъ-то покрайней мѣрѣ знаю, чтобъ быть увѣреннымъ въ Вашемъ на меня взглядѣ. Не писали-бы Вы мнѣ такихъ

// л. 15

добрыхъ писемъ, еслибъ не уважали[29] меня до извѣстной степени, и какъ человѣка и какъ литератора. А Ваше мнѣнiе я всегда, (и во всѣхъ нашихъ отношенiяхъ) цѣнилъ.

Теперь собственно къ Вамъ большущая просьба Николай Николаевичь: Увѣдомьте меня о рѣшенiи Кашпирева[30], немедленно по полученiи письма моего. Это необходимо мнѣ крайне, для распредѣленiя моихъ расчетовъ и, главное, занятiй. Если будете заняты, то напишите только хоть нѣсколько увѣдомляющихъ строкъ.[31]

Адрессъ[32] Марьи Григорьевны Сватковской:

На Пескахъ, напротивъ Перваго Военно-Сухопутнаго Госпиталя, по Ярославской улицѣ, домъ № 1^й, (хозяйкѣ дома) т. е. въ собственномъ домѣ.

До свиданiя многоуважаемый и добрѣйшiй Николай Николаевичь. Ваши письма для меня составляютъ слишкомъ многое. Анна Григорьевна Вамъ очень кланяется. А я Вамъ совершенно преданный

Ѳедоръ Достоевск<iй>

P. S. Плата за мой листъ прежняя какъ я уже и писалъ: 150 руб. съ листа печати Русскаго Вѣстника. Само собою что если въ повѣсти будетъ болѣе 2^хъ листовъ, то Редакцiя Зари доплатитъ остальное.

P. S. Кто это говорилъ Вамъ дурно про мое здоровье: Здоровье мое чрезвычайно хорошо, а припадки хоть и продолжаются, но буквально вдвое рѣже, чѣмъ въ Петербургѣ, по крайней мѣрѣ съ переселенiя въ Италiю.

// л. 15 об.

---

[1] составляетъ вписано.

[2] Вместо: половину ‑ было: половина

[3] Далее было: <?>

[4] Далее было: запятая

[5] популярность его вписано.

[6] В рукописи ошибочно: страницыхъ

[7] Вместо: многiя ‑ было: многiе

[8] Далее было: мои

[9] Далее было: силѣ

[10] Русскаго призванiя вписано.

[11] Далее было: есть

[12] Вместо: Европы ‑ было: Европа

[13] Далее было начато: Ко

[14] Далее было: знаете

[15] Вместо: жалкаго ‑ было: жулкаго

[16] Далее было: Кромѣ того

[17] Далее было начато: нов

[18] -бы вписано.

[19] Далее было начато: мог

[20] предложенiе мое вписано.

[21] Далее было начато: отв

[22] Далее было: запятая

[23] Далее было: очень

[24] Вместо: Николаевичь ‑ было: Николай

[25] Далее было: сюжеты

[26] сюжеты вписано.

[27] Далее было: )

[28] В рукописи ошибочно: изложенія

[29] Далее было: мѣня

[30] Вместо: Кашпирева ‑ было: Кашпирева

[31] Далее было начато: и это во всяк

[32] Вместо: Адрессъ ‑ было: Адрес